— Ты сказала, что такое бывало и раньше. Питер уже так исчезал?

— Но не на четыре дня. Иногда… ну, у нас бывали перепалки. Питер психовал. Ты представляешь, что такое брак? Или нет? Это было так давно, я и не знаю… Я ведь так мало знаю о твоей жизни, Эдвард Лоу.

— Я был женат.

— И?

— Не сложилось.

— Дети были?

— Маленькая девочка.

— Она, наверное, осталась с матерью? Должно быть, ты о ней скучаешь? Ну конечно же, скучаешь. Что за глупости я говорю!

Из туннеля вылетел экспресс и понесся к станции. Ярко освещенные вагоны, много пассажиров. Мне очень захотелось стать одним из них, оказаться в этом поезде и умчаться в ночь.

Принесли виски.

Линда продолжила:

— Томми Оуэнс рассказывал, что приезжал к тебе туда.

— Никогда бы не подумал, что ты общаешься с Томми Оуэнсом.

— Я встретила его как-то на днях у Хеннесси. Нет, я туда не часто хожу. Только когда чувствую себя… хуже, чем обычно.

— Хеннесси. Это все та же мусорная помойка?

— У него можно достать все, что угодно. Одному богу известно, как его лавочку до сих пор не прикрыли.

— Раньше мы считали, что Хеннесси имеет влиятельного друга среди копов.

— Если у него вообще есть друзья… Впрочем, не важно. Томми сказал, что ты разыскиваешь пропавших людей. Ты помог одной семье найти дочь.

— Я работал на одного парня, который искал пропавших людей.

— Я просто подумала… я понимаю, что сейчас все твои мысли о маме и все такое. Но если бы ты смог хоть немного поразмыслить над этим, Эд, я была бы очень-очень тебе благодарна.

На случай, если я не понял, как Линда выразит свою признательность, она облизала губы, немного наморщила носик и обняла меня за талию. Ее дыхание было учащенным и сладким, от тела пахло грейпфрутом, сигаретным дымом и потом. Мне захотелось снова ее поцеловать, и я уже собирался это сделать, но вдруг стакан выскользнул у нее из рук и разбился. На плитках террасы остался неровный блестящий след.

С очаровательной робкой грацией законченной алкоголички Линда развернулась, отыскала взглядом официантку и, несмело улыбнувшись, попросила новую порцию.

Я быстро расправился с остатками виски и попытался убедить Линду, что пора уезжать. Ей все еще очень хотелось выпить, поэтому мне пришлось напомнить, что сегодня утром мы похоронили мою маму. Она снова стала плакать и извиняться, и в конце концов мне удалось спуститься с ней по парадным ступеням террасы. Мы пошли по гравийной дорожке, мимо рядов пальм и юкк. Вдалеке вырисовывались силуэты эвкалиптов, а на лужайке толпились толстолистые сумахи. Не было видно ни одного дерева, привычного для этих мест.

Линда села в машину, которую я взял напрокат, и мы молча поехали по прибрежной дороге мимо деревушки Бэйвью. Густой запах кокосов в теплом ночном воздухе напоминал ладан, и мне вспомнилась церковь — тускло поблескивающее при свете свечей кадило, гроб и крест, лица людей, сидящих на скамьях. Я плохо помнил эти лица, но они точно были мне знакомы.

Я свернул в глубь острова около башни Мартелло, проехал через старый сосновый лес и стал подниматься по Каслхилл-роуд. Когда мы почти добрались до вершины холма, Линда вдруг подала признаки жизни.

— Следующий поворот налево, Эд.

Перед самой деревушкой Каслхилл я съехал с шоссе на узкую дорогу, вдоль которой возвышались каменные стены, и остановился перед огромными черными воротами. Линда открыла окно и нажала на какие-то цифры на пульте размером с кредитную карту, который достала из сумочки. Ворота автоматически открылись, и Линда указала на самый дальний из пяти новых белых особняков. Я припарковался перед домом с изогнутыми стенами и навесом для автомобиля. За нами медленно закрылись створки ворот.

— Очень симпатично, — сказал я.

— Это отец Питера построил.

— Должно быть, здесь чувствуешь себя в полной безопасности.

— Иногда мне становится интересно: эти ворота существуют для того, чтобы не позволять незнакомцам проникнуть внутрь, или для того, чтобы не выпустить нас наружу?

— Да, нелегко быть богатым.

Линда улыбнулась.

— Не жалуюсь. Но защищенней я себе здесь не чувствую.

Ее улыбка тут же исчезла. Линда показалась мне испуганной. Лунный свет, пробравшись через стекло, резко обозначил черты усталости на лице женщины.