— Зато мои родители мертвы! — Проревел Гарри.

— И мои недалеки от этого! — Закричал Рон.

— Ну тогда иди! — Все больше распалялся Гарри. — Возвращайся к ним и притворись, что ты справился со своим расщеплением, и мамуля накормит тебя от души и…

Рон дернулся, Гарри среагировал на его движение, и через секунду в руках обоих были зажаты палочки. Но прежде чем они успели ими воспользоваться, Сириус опередил их.

— Протего! — Закричал он, и между нами, Гарри, Гермионой, мной и Роном возникла невидимая преграда. Силой заклинания всех их отбросило назад на несколько шагов. Рон и Гарри смотрели через преграду, будто впервые в жизни видели друг друга. Гарри в этот момент испытывал к Рону жгучую ненависть: что-то сломалось между ними.

— Вы, двое, успокойтесь! Дай сюда крестраж Рон, не глупи. — Сказал Сириус.

Рон снял цепочку с медальоном с шеи и бросил его на ближайший стул, затем повернулся к Гермионе:

— Что ты собираешься делать?

— В каком смысле?

— Остаешься или как?

— Я… — Она выглядела совершенно несчастной. — Да-да, конечно я остаюсь. Рон, мы обещали, что будем с Гарри, что поможем…

— Я все понял. Ты выбрала его.

— Рон… нет… ну пожалуйста. Вернись!

Она и Сириус бросились за ним, но невидимая стена, заклятия, не пускала. Пока Сириус снимал чары Рон уже вышел из палатки и исчез во мгле. Гарри не сдвинулся с места, молча слушая плач подруги и как она зовет Уизли.

Через несколько минут Гермиона и Блэк вернулись, промокшие волосы прилипли к их лицам.

— Он ушел. Трансгрессировал. — Тихо сказала она.

Я предложила помощь в ношении крестража на этот день, так как все были уверены что он никак на меня не действует, но в целях безопасности все же носили его сами, хоть и в два раза меньше, чем я, береженого Мерлин бережет… У них и так были тяжелые мысли, а медальон и вправду на меня никак не влиял. Взяв чашку чая я заступила на ночное дежурство сев под зонтик возле палатке, холод был не страшен мне, я не могла замерзнуть или к примеру обжечься, эта энергия впитывалась в меня, но не доставляла дискомфорта. Глядя на стену ливня, я думала о мече Гриффиндора, о том наказании для Джинни, Луны и Невилла. Если не брать во внимание того, что Снейп убил Дамблдора, можно было считать что он действует по его же указке. Быть может?… Нет, это бред, Северус не на нашей стороне. Я почувствовала сильные удары в медальоне и вынула его из под джемпера, чтобы посмотреть что случилось, медальон словно дрожал в ладони. Нет, показалось. Не может быть, только что привиделось, что витиеватая S задвигалась, словно маленькая змейка сползла в сторону и из креплений вещицы вырвался зеленый свет. Я мигом встала, чтобы отнести и показать друзьям.

— Сюда… — Послышалось до боли знакомое шипение.

Дрожь охватила тело, но я не могла сдвинуться с места, наблюдая снова, как маленькая змейка ползает по поверхности медальона. Что за черт, скорее иди к друзьям, вопил внутренний голос. Однако все мои попытки совладать с любопытством иссякли, мне хотелось вернуться в тот сон, в тот зловещий и такой притягательный сон, где был мужчина, чье лицо невозможно было разглядеть в полумраке, но сердце подсказывало кто это…

Маленькая дверца медальона распахнулась, и зеленый яркий свет вырвался наружу, окутывая меня с головы до ног, ноги оторвались от земли, и меня засосало в крестраж.

Подземелья Хогвартса, снова я находилась на четвертом уровне под замком, промозглое помещение, почему я ощущаю холод? Такого быть не должно. Каменные стены завибрировали от шепота.

— Сюда…

Наконец до меня дошел смысл того, что я нахожусь под властью медальона, и надо как-то выбираться. Мерлин! Дурья башка! Что я творю? Магия не действовала как эльфийская, так и обычная, так, если голос зовет меня вниз в подземелье, по логике выход наверху. Быстро добежав до лестницы, по пути слыша все громче призыв, я в несколько прыжков преодолела лестницу до пролета, затем вторую, третью, четвертую, и так далее. Знакомых силуэтов каменных орлов и рыцарских доспехов, украшающих пролет первого этажа видно не было, может я ошиблась расположением лестниц?

— Сюда, иди сюда, сюда… — Доносилось шипение со всех сторон, уже режущее уши своей настойчивостью.

Еще пара лестниц и я все-таки остановилась, после такого марш броска ноги отказывались двигаться, а дыхание сбилось. Решила заглянуть в коридор, хоть узнать где нахожусь, вышла с лестничной клетки. Шок, волна страха накатила на меня, портрет Патрика Заколдованного все еще висел немного поодаль. Я была всё на том же уровне, с которого начинала путь. Пульс участился…

— Анна… — Послышался мужской голос, нарушивший привычное шипение, принадлежавший именно ему.

Я встряхнула головой, крестраж пытался запудрить мне мозги, вывести из равновесия и завладеть мной полностью. Нет, ты не должна на это вестись, кричал трезвый голос разума. Ужас обуял меня, застряла тут, не в силах найти выход, единственный путь, это путь в ту комнату… Сознание боролось с этой мыслью ища другие варианты, но другой голос в моей голове… Одним глазком, тебе все равно некуда идти… Всего лишь одним глазком, посмотреть … Разум отключился и ноги сами понесли меня по коридору шипящих змей на дверях, и тускло светивших ламп к черному прямоугольнику, бывшему уже в нескольких метрах. Когда до желаемого оставалась лишь пара футов, я внезапно остановилась. Что я делаю, это же ловушка! Нельзя в нее попасться, это обман, хитрый маневр частички души Волан-де-Морта. Сзади меня послышалось теперь уже злобное шипение.

— Иди…

Я машинально обернулась и мои глаза расширились от страха, каменные змеи сползали со своих дверей и медленно приближались ко мне, шипя и замирая в предстоящем броске. Успев резко убрать ногу от того места, куда только что пыталась впить зубы одна из них, я приняла одно единственное решение, самое бездумное и глупое, отнюдь не менее небезопасное, чем оставаться здесь, я влетела за эту чертову дверь и захлопнула ее с той стороны, услышав глухой стук камня, ударившегося о дерево. Несколько змей сделали бросок как раз в момент принятия мной этого опрометчивого решения. Стараясь перевести дыхание и выровнять разбушевавшийся пульс, я прислонилась лбом к двери. Мерлинова борода! Это вылетело из моей головы. Резко развернувшись на каблуках, вгляделась в ту самую черную фигуру из первого сна, как ни в чем не бывало стоящую на том же самом месте, только теперь его лицо было тускло освещено, перебивающей каминный свечей, стоявшей на комоде. Он ухмылялся. Эти черные глаза на бледном овале лица светились столь обыденным презрением. Я нервно сглотнула.