Верная подруга

Аннотация

Как помочь другу детства, попавшему в беду? Джек не хочет обременять Тиффани своими проблемами. Но Тиффани так просто от него не отступится, ведь она питает к Джеку более чем дружеские чувства…

Глава 1 – И оставайтесь там, пока я не управлюсь с вашими друзьями! – Тиффани Кэмпбелл вышла за ворота фермы, где ее семья разводила коз, и зашагала по земле, принадлежавшей местной общине. Неподалеку протекала небольшая речка. Возле изгороди стояли две козы, и Тиффани предстояло поймать еще двух, отбившихся от стада. Изгородь не мешало бы починить, но пока хватит и подпорок. Тиффани решила отложить ремонт до тех пор, пока ее приемные родители Колин и Сильвия не вернутся из Франции. Ей хотелось, чтобы все шло гладко. Хотелось, чтобы они поняли, что не ошиблись, доверив ей управление фермой. Впрочем, она работала не только для того, чтобы заслужить их одобрение. Ей нравилось добиваться успеха, чем бы она ни занималась. Сейчас Тиффани старалась помешать козам Кэмп-беллов попасть на земельный участок Рида. Стоял теплый летний день, и коз тянуло к речке. Размахивая руками и топая, нахлобучив бушменскую шляпу на длинные каштановые локоны, Тиффани приближалась к козам. Ее рост составлял пять футов и четверть дюйма, но она изо всех сил старалась казаться большой и принять угрожающий вид. – Скорей, скорей! Кш! К воротам! Я их открою и впущу вас обеих. Одна из коз услужливо побежала к ней. – Хорошая коза! – Тиффани открыла ворота и быстро их захлопнула, как только коза вошла в загон. Осталась еще одна. Тиффани очень хорошо ее знала, ведь коза принадлежала лично ей. – Амалтея, возвращайся в загон к другим козам. – Тиффани шагнула к ней. Коза громко заблеяла и с упрямым видом бросилась прочь. Тиффани помчалась за ней, но быстроногое животное скрылось за поворотом, ведущим к речке. Прямо за этим поворотом находился пешеходный мостик, по которому Джек Рид когда-то ходил к Тиффани. Но несколько месяцев назад, можно сказать, по ее вине, он уехал из Австралии на другой конец света. Тиффани услышала шаги: по мостику кто-то шел. Этот громкий топот она узнала бы где угодно. Тиффани застыла, чувствуя одновременно надежду и сомнение. Ей хотелось объясниться с Джеком, а не делать вид, что все в порядке, и по-прежнему жить в разлуке. Но готова ли она к объяснению сейчас? Тебе придется быть к нему готовой, не так ли? – Я даже не знала, что он вернулся из Швейцарии, – пробормотала она. Их старая дружба остат лась в прошлом. Сможет ли эта внезапная встреча что-нибудь, изменить? Может быть, Джек даже не собирался с ней видеться. Вдруг он пожалеет, что столкнулся с ней? Где-то неподалеку громко и раздраженно заблеяла коза. Спустя секунду Амалтея промчалась мимо Тиффани и скрылась в зарослях. Шаги послышались отчетливее. Потом сомнения исчезли – перед Тиффани появился Джек. Замечательный и неотразимый, как всегда. Тиффани хотелось видеть в нем только лучшего друга, не более того. Как и ему – в Тиффани. Но у нее учащенно забилось сердце, ладони стали горячими, а по рукам и затылку побежали мурашки. Эта реакция ее смутила и привела в ярость. Неужели с тех пор, как он уехал, она так и не пришла в себя? Тиффани заговорила, пытаясь скрыть свои чувства: – Привет, Джек! Вот это сюрприз! – Тиффани! – Он резко повернул к ней голову. Темно-синие глаза посмотрели на Тиффани с гневом и еще с каким-то чувством, которое она не могла понять. Джек-подошел к ней, сжимая кулаки. Он сердился не на Тиффани, просто злость еще не успела сойти с его лица. Теперь на нем было удивление, черты его смягчились. Она обрадовалась Джеку, несмотря на все, что когда-то произошло между ними. – Я думал, что найду тебя на ферме. – Он говорил низким выразительным голосом. – Не ожидал увидеть тебя здесь. – Но ты ожидал, что увидишь меня? – По крайней мере это несколько обнадеживало. – Да. Может, мне следовало дать тебе знать, что собираюсь вернуться… сюда. – Он колебался, сжимая губы. – Я позвонил маме из Сиднея и сказал, что навешу ее. Сэмюэл уехал по делам, он должен был вернуться не раньше чем через неделю. Я хотел приехать к маме, а потом – встретиться с тобой. Но Сэмюэл вернулся, и мой визит закончился через полчаса после того, как я приехал. Джек говорил без всякого выражения, но Тиф-фани чувствовала, как он переживает. – Мне жаль, Джек. Сэмюэл Рид не отличался приятным нравом. Он холодно относился к жене и агрессивно – к сыну. Мать Джека – по-своему – была ничем не лучше мужа. Она попросту старалась не обращать внимания на жизнь. – Наверное, Сэмюэл застал тебя врасплох. Обычно ты стараешься с ним не ссориться. – Сейчас это была не словесная перепалка. – Джек покачал головой. – Ни один из Ридов не годится для семейной жизни. Я это сегодня выяснил. Услышав его слова, она открыла рот от изумления. – Я пришел на речку, чтобы немного передохнуть. Потом собирался пойти на ферму и разыскать тебя. Я хочу, чтобы мы снова стали друзьями, Тифф. Я по тебе скучал. Почему Джек так расстроился? Что сказал и сделал Сэмюэл Рид? – Скажи, что ты здесь делаешь? – Он подошел к ней поближе. – По-моему, я видел козу, когда переходил мостик. – Наверное, ту, которую я ищу. Я прогоняла отсюда коз, осталась еще одна. – Она пристально глядела в темно-синие глаза Джека. – Давай помогу тебе ее поймать. Может, после этого мы сможем поговорить по душам. Он хотел, чтобы они снова стали друзьями. Прекрасно! Тиффани надо было радоваться, а ее почему-то охватило разочарование. – Обязательно. Мне бы хотелось побольше узнать о твоей поездке. – Она попыталась его поддразнить: – Ты конечно не скучал. Работал консультантом в юридической фирме, побывал в Европе, видел столько всего потрясающего! Я ужасно завидовала. Наверное, накопил столько фотографий! – Вообще-то в Швейцарии у меня было много работы. – Он улыбнулся, но почти сразу же принял серьезный вид. – Я не так уж много путешествовал. Но тебе тоже понравилось бы фотографировать. В этом ты права: увлекательное занятие. – Замечательно, что «Хоббс и Джадд» согласились, чтобы ты там работал консультантом. Наверное, ты занимался важными корпоративными вопросами и был им полезен за границей. Он промолчал, и она снова заговорила: – Прости мне мое любопытство. Я знаю, ты не хочешь утомлять меня рассказами о своей работе. Но мне действительно интересно. Работать консультантом за границей, наверное, сложно. – В общем да. Но я смог расправить крылья… увидеть закон в другом свете. Да, и он пожелал этого именно тогда, когда она проявила к нему личный интерес. О, будем называть вещи своими именами: романтический интерес. Джек явно хотел, чтобы она поверила, будто он решил уехать вовсе не потому, что она собралась броситься ему на шею. Может, он думал, что, если не говорить об этом открыто, можно будет сделать вид, что этого никогда не было. К несчастью, она не умела так легко забывать. Но он вернулся и хотел, чтобы они снова стали друзьями, и это уже хорошо. Тиффани прикусила губу. Она найдет выход. Джек взглянул на нее – и резко отвел взгляд. Ничего не изменилось. Она приняла беззаботный вид. – Я и вправду рад тебя видеть, Тифф! – Он обхватил ее рукой за плечи. Объятие было дружеским. Неважно, что она положила голову ему на плечо, что такая близость казалась многообещающей. Все это существует только в твоем воображении, Тиффани Кэмпбелл. Ты не можешь себе позволить снова испытать боль, не можешь себе позволить совершить ошибку и отказаться от дружбы, которую он предлагает. Возьми себя в руки. Она обняла его одной рукой за талию, потом заставила себя шагнуть назад. Вот! Понятно? Она может это сделать. Только не сразу. Вот и все. Джек тоже разжал объятия. Он сузил глаза и огляделся по сторонам. Джек заговорил низким, внезапно охрипшим голосом, но слова были прозаичными: – Как ты думаешь, где может прятаться коза? Когда Джек отвел от нее взгляд, она принялась его рассматривать. На нем были джинсы и ботинки на шнуровке. Он так одевался, когда не ездил на работу в город. Обычно Джеку нравились облегающие футболки, но сегодня он надел просторную коричневую хлопчатобумажную рубашку. Она заметила, что у него новая стрижка – короче, чем раньше. Только сейчас Тиффани заметила, что изменилась не только его внешность, но и манера поведения. Почему? Из-за того, что произошло между ними, или из-за того, что в его жизни что-то изменилось? Тиффани не знала, но перемену чувствовала. – По-моему, ты стал другим. – Нет. Я все тот же. – Он резко повернул голову и посмотрел Тиффани в глаза, взглядом требуя, чтобы она поверила ему. Джек заставил себя улыбнуться, в уголках его глаз появились морщинки. Он указал на ее наряд: – Мне нравится этот ансамбль. Напоминает костюм английского колониста. В чем дело? Тиффани имела в виду не его шутку, а то, как он себя вел, прежде чем пошутить. Она медленно сдвинула шляпу на затылок. – Этот шедевр модистки не очень-то похож на пробковый шлем, а что касается шорт и ботинок, то мне в них удобно работать. И шорты, и ботинки выглядели чертовски скучно. Но по крайней мере майка была хорошенькой: ярко-розовой, облегающей. Впрочем, ничего бы не изменилось, даже если бы Тиффани надела мешок для пшеницы. Джеку было все равно, как она выглядит. Она могла поклясться, что он пытается отвлечь ее внимание от его собственного внешнего вида… хотя в этом не было смысла. Он взглянул ей в лицо, помолчал, а потом заговорил, пытаясь ее поддразнивать: – Ты выглядишь по-прежнему, так же, как та подруга, по которой я скучал эти несколько месяцев. Те же худые коленки, острый подбородок и растрепанные каштановые кудри. Те же веснушки на носу… – Ты не видишь кудрей. Я их спрятала под шляпой. – Неужели он действительно по ней скучал? Непохоже, если судить по его электронным сообщениям, которые Тиффани так нерегулярно получала. – И у меня не худые колени. Просто у них характерная форма. – Колени с характерной формой. Да, я это вижу. – Он кивнул, и в его глазах она заметила поддразнивающее выражение, которое так знала и любила. У Тиффани захватило дух. Она промолчала, и Джек поднял бровь. – Ты работала утром во «Фреде Фотос»? Как обычно по утрам, да? – Я взяла отпуск во «Фреде», чтобы присматривать за фермой. Мама и папа решили побывать во Франции и других европейских странах. Они уехали получать награду за сыр, а заодно – устроить себе небольшой отдых. Он поднял брови. – Пока их нет, ты управляешь фермой? Обычно здесь работают три человека, а ты, когда можешь, помогаешь. У тебя есть помощники? Кто-нибудь из твоих братьев? – Я могу и сама справиться. Я не разочарую маму и папу, и мне не нужна помощь от Джеда, Кейна и Алекса. – Ей не хотелось разочаровать Колина и Сильвию. Это совсем не то, что стараться угодить родной матери, которая всегда была ею недовольна. К тому же Тиффани и не пыталась им угождать. Она иногда думала об этом последние несколько месяцев. Из-за размолвки с Джеком. Что такого, если она хочет, чтобы ею гордились Колин и Сильвия? Этого пожелал бы любой нормальный ребенок, окажись он на ее месте. Да? А как насчет родителей, которые любят своих детей просто потому, что они – их дети? Что ж, Тиффани и об этом думала. Но сейчас они говорили о другом. Она заставила себя вернуться к разговору. – Как бы то ни было, Рон работает на ферме полный рабочий день. – Ей было достаточно помощи одного опытного работника. – У меня есть время, чтобы поговорить с тобой. Наверстаю потом. – Тогда решим проблему с козой. – Он отвернулся, и она увидела его затылок, крепкую шею, широкие плечи и красивые, плотно прижатые к голове уши. Джек вообще был красив. Она всегда это знала, но замечать стала лишь последнее время. Глядя ему в глаза, Тиффани иногда ощущала, что ее охватывает дрожь. То же самое происходило, если она видела, как смягчается линия его губ или как он общается с ее братьями и родителями. Тиффани любила его с тех пор, как ей исполнилось восемь лет, но влюбилась лишь недавно. Теперь она должна забыть о своей влюбленности. – Гм… да, давай поймаем мою козу. Она вон там, глядит на нас из-за кустов. Видишь глаз-бусинку и белое пятно? Это она. – Твою козу? – Да. Я купила ее, чтобы она была. для меня чем-то вроде домашнего животного. Ее зовут Амалтея. – Тиффани посмотрела, как недоверчиво косится на них коза, и подумала, что до сих пор Амалтея вела себя совсем не по-домашнему. – У нас пока неустойчивые отношения. – Амалтея? – Он улыбнулся. – А, да! Коза-богиня, которая кормила Зевса молоком. Как я понимаю, ведет она себя тоже как богиня? Тиффани состроила гримасу. – Немного… иногда. Из ветвей эвкалипта вылетел какаду с зеленовато-желтым хохолком. Можно было бы сделать хороший снимок «В полете», но у Тиффани сейчас не было времени думать о фотографии. Она повернулась к Джеку. Он медленно и тихо подвинулся вправо. – Иди налево. Мы погоним козу к воротам. Тот из нас, кто окажется поближе, откроет их и впустит козу. Им пришлось побегать. Тиффани потихоньку ругалась, а Джек вел себя так, словно получал удовольствие от этой погони. Наконец они загнали Амалтею на место. Запыхавшись, они остановились перед воротами, лицом друг к другу. Ей хотелось подойти к Джеку и обнять его, но не по-дружески. Заметил ли он, что они оказались так близко друг к другу? Что, если он знал, что его присутствие все еще действует на Тиффани? – Ты мог бы остаться пообедать. Скоро обед. Она вспомнила, как в прошлый раз приглашала его в коттедж перекусить. У нее запылали щеки, и она поспешно сказала: – У меня в холодильнике остался мексиканский рис. Или, если хочешь, куда-нибудь пойдем поесть. Можешь пригласить маму, или поговорим наедине. – Тифф! – Джек накрыл ее руку ладонью. В его глазах промелькнуло сожаление, после чего он отвел взгляд. Потом он отступил назад, и Тиффани медленно перевела дыхание. Наклонив голову набок, Джек прислушался. – Сюда кто-то едет. Тиффани слышала только стук собственного сердца и терзалась сожалением и неуверенностью. Внезапно послышался звук сирены, и она вздрогнула. – Кажется, повернули к ферме. Наверное, включили сирену, чтобы предупредить нас, что они здесь. Похоже на «скорую помощь». – Нам нужно посмотреть, что случилось. – Джек зашагал к пешеходному мостику. – Я припарковал джип за Деревьями. Идем! Тиффани не сразу пошла за ним. Она застыла на месте, пытаясь понять, что происходит: «скорая помощь», ферма, кто-то пострадал… Джек оглянулся. – Ты сказала, здесь только ты и Рон. Он мог задержаться допоздна? – Может быть. Он остался, чтобы привести в порядок козьи копыта, а я должна была проверить поилки. Нас кое-что задержало, а потом я ловила коз. Я не слышала, уехал ли он. Тиффани быстро собрала инструменты: она чинила изгородь после того, как убежали козы. Потом бросилась вслед за Джеком. Они уселись в джип. Он повернул руль и поехал к воротам фермы, стараясь добраться туда как можно скорее. Джип помчался по дорожке. Тиффани прерывисто дышала. Она тревожилась, к тому же на нее действовало присутствие Джека. Возле пустого дома ее родителей стояла машина «скорой помощи». Дом красили, но маляр уже ушел, и указать, как пройти в дом, было некому. Когда Джек подъехал, работники «скорой помощи» как раз собирались выйти из машины. Тиффани высунулась из джипа. – Должно быть, что-то с Роном. Наверняка он позвонил по телефону из сарая. – Она указала на соседнее строение. – Мы поедем туда следом за вами. Спустя всего несколько секунд они подъехали к сараю. Тиффани вышла из джипа. – Рон? Рон! Где ты? Что случилось? Она вбежала в сарай. На полу лежал мертвенно-бледный Рон с неестественно вывернутой ногой. – Мы здесь, Рон. Все будет в порядке, – пытаясь его успокоить, сказал Джек. Он вошел следом за Тиффани и теперь стоял рядом, положив ей руку на плечо. Тиффани захотелось к нему прижаться, но она этого не сделала. – Что случилось, Рон? Жаль, что меня не было рядом! – Я закончил работу и выпустил коз из загона. Собирался уйти домой… – Рон говорил скрипя зубами. Он озадаченно взглянул на Джека. – Я уронил инструмент для копыт, поскользнулся об эту проклятую штуку и свалился. По-моему, я сломал ногу. Медики быстро осмотрели Рона. Пока они его расспрашивали, проверяли, все ли в порядке с жизненно важными органами, и готовили его к короткой поездке на машине «скорой помощи», Тиффани стояла не двигаясь. Она сознавала, что Джек по-прежнему стоит у нее за спиной, чувствовала, что его теплая рука лежит у нее на плече, что он так пытается ее успокоить. Рона положили на носилки, чтобы перенести в машину «скорой помощи». Ей надо думать, что Джек прикасается к ней по-дружески, а не испытывать другое чувство. – Ты потом позвонишь Дениз, Тифф? – сжав зубы, спросил Рон. Нужно сообщить его жене. Тиффани осторожно коснулась его руки и поспешила ответить. Заодно у нее появился предлог избавиться от волнующего прикосновения Джека, но она постаралась забыть об этом. – Я немедленно позвоню Дениз, Рон. Потом поеду за тобой в больницу и позабочусь о том, чтобы у тебя все было в порядке. – Не нужно. Тебе, наверное, надо поговорить с Джеком. Не знал, что он вернулся… У Рона задрожал голос, он закрыл глаза. Его перенесли в машину. – Нам нужно отвезти его в город. – Один из санитаров сел рядом с Роном. Другой закрыл за ними дверцу и пошел к передним сиденьям. – Да, конечно. – Тиффани кивнула, отошла назад, и машина уехала. – Они о нем позаботятся, – заверил ее Джек. – Дениз тоже приедет. – По-моему, он предпочел бы не поднимать панику, но я сейчас же позвоню Дениз и скажу, что Рона увезли в город. – Она вбежала в сарай и подняла с пола телефон. – Наверное, Рон уронил мобильник на пол, когда собирался ей позвонить. Она стала набирать номер, а Джек снова положил руку ей на плечо. – Скажи Дениз, что я стану тебе помогать, пока не вернутся твои родители. Пусть передаст это Рону. – Что? Мама и папа вернутся через десять дней. – Она покачала головой. – Я не могу просить… – Значит, не надо. Не проси, потому что я уже решил. Позволь тебе помогать… побыть рядом с тобой. Это решит проблему с персоналом, а заодно у меня появится шанс вернуть нашу дружбу. – Это не так уж просто, Джек. Ты знаешь… – Я знаю, что моей подруге нужна помощь. Почему бы мне не помочь ей? Я должен вернуться на работу только через несколько недель. – Ты не можешь каждый день приезжать сюда из ближайшего мотеля. Как я понимаю, ты не будешь жить у родителей. – После ссоры с Сэмюэлом Джек наверняка туда не вернется. На молочной ферме дойка начинается рано. Джек должен будет выезжать из мотеля около пяти утра. Кроме того, его присутствие выбьет ее из колеи. – Твой мотель находится в Раффиз-Кроссинг. В часе езды отсюда. И ты не можешь поселиться в доме моих родителей, потому что его сейчас красят. Оставался всего один выход. Она не сомневалась в том, что он его отвергнет. – Если только ты поселишься в коттедже, вместе со мной… Но ты наверняка этого не захочешь. – Почему же? – Он сузил глаза. – Когда-то я там жил. Будет как в старые времена. Как в старые времена? Они сделают вид, что ничего не произошло? – Не увиливай, Тифф. Тебе нужна помощь. Если не помогу я, значит, придется обращаться за помощью к кому-то из твоих братьев. – Джек положил руку ей на талию и повел ее к джипу. – Идем! У меня на заднем сиденье лежит дорожный несессер. Там полно одежды, которая пригодится мне для работы. Что ей оставалось? Позвонить кому-то из братьев? Чтобы вся семья узнала, что она самостоятельно управляла фермой не больше двух дней? – Хорошо. – От его прикосновения по ее телу разлилось тепло. Тиффани пыталась не обращать на это внимания. – Я принимаю твое предложение помочь… по-дружески. Она надеялась, что не совершает огромную ошибку. Ведь ближайшие десять дней могли либо вернуть им старую, замечательную дружбу, либо причинить ей страдания. Сейчас она чувствовала себя неловко. Знать бы, что ее ждет! Глава 2 – Мы почти закончили. Осталось еще с полсотни коз. Стояло раннее утро. Джек обошел один из рядов сарая для доения и сказал себе, что все идет именно так, как он и хотел. Даже лучше. Джек сочувствовал Рону, но теперь у него появился шанс провести столько времени с Тиффани! Это пойдет на пользу их дружбе. Только поэтому он и находился здесь. Вчера вечером он чувствовал себя неловко, но этого следовало ожидать. Джек старался разговаривать на простые, несложные темы – чтобы разговор звучал по-дружески. А если у Тиффани был не очень счастливый вид… что, ж потом она поймет, что так – лучше всего. Джек собирался об этом позаботиться. Он хотел, чтобы их отношения стали прежними. Как же ему нужна Тиффани! Незачем углубляться в прошлое. Перед отъездом он вел себя с ней неправильно. Из-за Сэмюэла. Из-за других проблем, которые валились на него последние несколько месяцев. Все эти проблемы Джек уже решил. Он очень скучал по Тиффани. Но как по другу, не более того. Разве? Он разозлился, но тут же взял себя в руки. Должно быть, устал после вчерашнего путешествия. Вот и все. – Значит, управимся. – Тиффани обошла ряд напротив и, повернувшись, столкнулась с Джеком, который инстинктивно раскрыл ей свои объятия. Опомнившись, он сделал шаг назад и провел рукой по волосам. – Наверное, ты не понимала, что я нахожусь так близко. – Нет. Иногда здесь искажается звук. Я думала, что ты дальше… в следующем ряду. – Она вздернула подбородок и, отойдя на несколько шагов, принялась проверять, как течет молоко по трубам этого ряда. – Когда мы здесь закончим, перейдем к следующему ряду. Она поплотнее заправила широкие рабочие брюки в резиновые сапоги. Сегодня на ней была лимонная футболка с узором из крошечных цветов и брюки густого зеленого оттенка. Тиффани не надела шляпу, и из «конского хвоста» выбилось несколько прядей. Ее волосы казались Джеку мягкими, заманчивыми. Вчера он ее дразнил, но в действительности Тиффани была на редкость привлекательна – как бы она ни одевалась. Тиффани скривила лицо. – Амалтея опять убежала. Похоже, мне снова придется доить ее вручную. – Нужно было мне сказать. Я бы ее нашел. Если хочешь, я пойду поищу. – Все в порядке. Я видела, что она прячется за тюками прессованного сена в южном загоне. Вряд ли она оттуда ушла. Несколько минут они работали молча. Заведенный порядок не менялся. Проверить, отрегулировать, позаботиться о том, чтобы все козы были накормлены, чтобы у них был бодрый и здоровый вид. Все хорошо. Спокойно, нормально. Чтобы закрепить это впечатление, Джек решил поболтать о том о сем. – Как твои фотографии живой природы? Я заметил, что на твоем веб-сайте стало гораздо больше материала. – Ты его посещал, когда был в отъезде? Ты так нерегулярно писал мне по электронной почте, что я не думала… – Она замолчала и отвела взгляд. Да, Тифф. Я посещал твой веб-сайт почти каждый день. Я нуждался в этой связи. Даже когда мы с тобой не общались. – Я время от времени заходил на твой веб-сайт. Мне понравилась фотография гоанны на задних ногах, посреди грунтовой дороги. – Спасибо. Один из удачных снимков. Я забавлялась с цветовыми контрастами и новым объективом с переменным фокусным расстоянием. Потом заметила движение и поняла, что в моем направлении бежит гоанна. В лучах солнечного света над ее головой танцевали пылинки. Вопреки всему он почувствовал, что его влечет к Тиффани. Джека охватило сожаление. Но он должен смотреть вперед, а не назад. Иначе ничего не выйдет. Он растянул губы в улыбке. – Наверное, ты уступила гоанне дорогу? – О да. – Она рассмеялась. – Иногда целесообразно фотографировать издалека. – Тиффани перестала смеяться, но выражение ее лица оставалось по-детски трогательным. – Я поместила этот снимок в рассказ об одном из наших с Джан путешествий; В прошлом месяце. – Джан – твоя подруга из Сиднея, которая занимается акварелью? – Джеку приятно было снова услышать ее смех. – Да. Джан занялась искусством примерно в то же время, когда я начала фотографировать. С ней интересно. Тиффани принялась рассказывать о своих недавних походах по поиску объектов для фотографирования. Постепенно они стали чувствовать себя спокойнее. Джек понял это, только когда они вышли из сарая и подошли к раковине, собираясь вымыть руки. Тиффани замолчала. Она искоса взглянула на Джека, потом расправила плечи. Ее непринужденность бесследно исчезла. – Джек… насчет той ночи накануне твоего отъезда. И нескольких предыдущих дней. Мне нужно тебе сказать, что я действительно думала… – Тебе ничего не нужно говорить. Это была ошибка, и теперь с ней покончено. – Он мыл руки, не глядя на Тиффани. Ошибка заключалась прежде всего в том, что он позволил обстоятельствам зайти слишком далеко, но он не мог ей этого сказать. Разговора об их отношениях нельзя избежать. Джек отлично понимал все свои проблемы. Но он не обязан обременять ими Тиффани. – Где вы с Джан побывали? В каком-нибудь особенном месте? Поговори об этом, Тиффани. Расскажи, как ты проводила время, когда я был в отъезде. Ему хотелось услышать о чем-то положительном, о чем-то оптимистичном, чтобы уравновесить этим воспоминания о „борьбе и трудностях. Она свирепо посмотрела на него и принялась мыть руки. Потом вытерла их и направилась к молочной. – Что тут особенного? Если это не австралийская невозделанная земля? Козы в загонах блеяли и пили воду из поилок. Это была естественная и спокойная сцена, но между Джеком и Тиффани чувствовалось напряжение. – Мне больше всего понравилась недавняя поездка в Национальный парк Уорраба. Там я сделала несколько хороших снимков жизни на реке. – Замечательно. Это замечательно. – Он заметил, что подошел к ней слишком близко, и отошел немного в сторону. Она бросила на него разочарованный взгляд, но он указал на молочную. – Там я не принесу тебе пользы. – О молочной Джек знал мало, в отличие от всего остального на ферме. – Может, я погружу на грузовик сено? – Он не пытался избегать общества Тиффани. В этом не было бы смысла, ведь он приехал именно ради того, чтобы с ней общаться. Он рассердил ее, но, может быть, потом придумает, как избежать разговора о прошлом. Ему хотелось забыть о последних месяцах. Тиффани сдула со лба локон, вздохнула и отвернулась. – Было бы прекрасно. Спасибо за помощь! Я буду здесь занята часа два или больше. Ты можешь также проверить поилки. А когда услышишь, что за сырами приехал грузовик, пожалуйста, помоги их погрузить. Мама предпочитает, чтобы за каждым пикапом кто-нибудь присматривал. Тогда мне не придется прекращать работу. – Нет проблем. Когда они приедут, я об этом позабочусь. – Джек пошел к навесу с прессованным сеном и энергично принялся за работу. Бросая тюки в грузовик, он чувствовал себя хорошо, но только потому, что это занятие отвлекало от неприятных мыслей. Сейчас он вовсе не волновался из-за того, что вернуться к дружеским отношениям с Тиффани могло оказаться не так легко, как он надеялся. Джек проработал почти до ленча. Он выполнил массу дел, в том числе помог погрузить сыры в грузовик. Потом снова встретился с Тиффани. Джек шел к коттеджу Тифф следом за ней, глядя, как она покачивает бедрами. Рассудок напомнил ему, что надо образумиться. Но это ничего такого не значит. Просто типичная мужская реакция. Тиффани выглядит очень привлекательно, вот и все. В мешковатых брюках, в которых почти не разглядишь ее фигуру? Признайся, твои память и воображение восполняют эти пробелы. Ты фантазируешь, какое у нее тело. Этим мыслям надо положить конец. – Чего бы ты хотел? – Тиффани открыла дверь кухни, остановилась и посмотрела на Джека через плечо. Джек тоже остановился и взглянул ей в лицо, чувствуя, как у него горят щеки. Он отвел глаза и отступил назад. – Ничего. Извини. Я просто… – На ленч. – Маленькие сильные пальчики касались дверной рамы. Карие глаза пристально глядели на него. – Может, сэндвичей? Яиц на тосте? Супу? – Верно. Ленч. – Он заставил себя снова шагнуть вперед. – Я бы согласился на любое из этих блюд. Разреши я вымою руки, а потом помогу приготовить еду. – Надо избавиться от всяких таких мыслей. Она нуждается в его помощи, а он хочет вернуть ее дружбу. И на это у него лишь ближайшие десять дней. Они по очереди привели себя в порядок в прачечной. Когда он вошел на кухню к Тиффани, на него нахлынули воспоминания, которые он не подпускал к себе прошлой ночью. Воспоминания о Тиффани в блестящем, облегающем платье, об освещенной свечами комнате, о мягком ореоле ее волос. В ту ночь Тифф открылась ему, рассказала о своих надеждах и мечтах, о своих чувствах, а он все это отверг. Только потому, что не хотел причинять ей боль. Джек подумал о Сэмюэле, о вчерашнем яростном разговоре, а заодно – j предшествующем, который состоялся в тот день, когда Джек пришел сюда на обед к Тиффани. Если бы он понял раньше, он никогда бы не позволил… Что ж, теперь слишком поздно… во многих отношениях. Он потер нечувствительное пятнышко под мышкой и отогнал воспоминания. Все воспоминания. Пока Тиффани готовила сэндвичи, Джек рассказывал, как он работал в юридической фирме за границей. Ничего конкретного, только общие места. Лишь бы не молчать. Но, судя по ее глазам, ей все равно было интересно. – Ты встречал за границей каких-нибудь действительно интересных людей, Джек? – Она поставила на стол тарелку с сэндвичами, уселась и взяла стакан сока, который он ей налил. Несколько минут они ели молча, потом она снова заговорила: – Ты часто ходил на деловые ленчи? Тебя часто приглашали в гости? Ты ходил на вечеринки? Как ты справлялся с языковыми трудностями? Главным образом он просто старался выжить. Но он не собирался об этом рассказывать. Джек вспомнил о другом и улыбнулся. – Однажды я увидел в магазине «Сыры Кэмпбелл». Может быть, из-за патриотизма или чего-то еще… не знаю… я купил по одной головке каждого. Одной, с вялеными помидорами, мне хватило на несколько недель, и это было только началом! – Я рада узнать, что ты помог нашему бизнесу за границей. – Тиффани улыбнулась, и ее карие глаза засияли. Она посмотрела на Джека тепло и ласково. Он улыбнулся в ответ и про себя пообещал ей, что справится со своей проблемой. Им нужно только сосредоточиться на повседневных делах и избегать всего остального. – Что же это такое?! Наступил вечер. Тиффани и Джек уже закончили работу. Они собирались вернуться в коттедж, но вдруг обнаружили, что из колонки для подогрева воды бьет фонтан – рядом с резервуаром, который подавал воду в дом ее родителей. Тиффани в изумлении смотрела на колонку. Только этого ей не хватало! – Мы начали доливать этот резервуар всего полчаса назад. Его надо было проверить не раньше чем после обеда! – Надо отключить воду, – сказал Джек. Они подошли к колонке. Струя била из отверстия в трубе неподалеку от места соединения с резервуаром. Тиффани контролировала уровень воды во всех резервуарах. Они заполнялись по трубам. Сегодня Тиффани решила, что они с Джеком должны долить этот резервуар. – Давай перекроем воду, потом попробуем понять, что случилось. – Джек подошел к контрольному крану, попытался его выключить и выругался. – Я не могу его закрыть. Тиффани повернулась к сараю, где хранили оборудование. – Я принесу гаечный ключ. – Он не понадобится. – Джек выпрямился. – Внутри что-то сломалось. Механизм поврежден. Я это чувствую, когда пытаюсь повернуть кран. – Вероятно, именно поэтому и лопнула труба. Значит, и напор воды не регулируется так, как надо. Джек кивнул. – Мы должны постараться перекрыть трубу, а потом поехать к магистрали и отключить воду. – По крайней мере проблема только с этим трубопроводом. – Она снова подбежала к струе воды. – Он не связан ни с помещением для доения, ни с поилками, а резервуар коттеджа уже полон. Но до магистрали было несколько километров. Уже растеклась огромная лужа. Они подошли к трубе поближе и принялись ее рассматривать. – Наверное, мы сумеем ее перекрыть. – Его синие глаза пристально посмотрели в глаза Тиффани. – У тебя в коттедже есть чулки? Или еще что-нибудь эластичное и длинное, чтобы можно было замотать трубу? – Гм… у меня есть чулки и черные эластичные гетры, в которых я занималась йогой два года назад. – Замечательно. – Он кивнул. – Я их сейчас принесу. – Тиффани побежала к коттеджу, взяла все, что требовалось, и вернулась, тоже бегом. Учащенно дыша, она протянула чулки Джеку. – Как мы это сделаем? – Они же отдельные! Я думал, они сшиты вместе. Я имею в виду… – Ты имеешь в виду колготки? Я предпочитаю чулки до бедер. – Она не стала объяснять ему доводы «за» и «против» разных типов дамского белья. – Может, гетры подойдут? – Пока не надо. Сначала попробуем закрыть течь чулками. Он придвинулся к трубе. – Я обмотаю трубу пару раз, а потом мы возьмемся за разные концы и потянем изо всех сил. После нескольких попыток они почти закрыли трещину в трубе. Тиффани промокла с головы до ног. У Джека по липу текла вода, капая на рубашку. Как только он заметил, что она на него смотрит, он отлепил от тела промокшую рубашку, как будто пытаясь защититься от ее взгляда. Потом, отвернувшись, поднял чулки, которые валялись в грязи. – Надеюсь, это продержится до тех пор, пока мы не доедем до магистрали и не перекроем воду. Можно было поехать прямо туда, но так вытекло бы гораздо больше воды. – Я знаю. Ты сделал все правильно. – Она повернулась к гаражу. – Мы можем поехать на грузовике. Джек покачал головой. – У меня полный набор инструментов в машине. Давай вернемся к коттеджу и возьмем джип. Если на магистрали мы снова столкнемся с проблемами, инструменты нам пригодятся. Он попросил Тиффани пойти в коттедж и переодеться. Это показалось ей странным. Она послушалась, чтобы не терять времени на спор. Надела сухую футболку и джинсы. Джек остался в джинсах, но надел сухую, застегивающуюся на пуговицы рубашку с большими передними карманами. Кажется, ему стали нравиться такие карманы. Как только они уселись в машину и поехали к магистрали, она сказала: – Мы могли бы переодеться позже. Сегодня тепло, мы не простудимся. Вода же важнее, не так ли? Почему такое внимание к одежде? Прежде ничего подобного она за ним не замечала. – Это заняло всего минуту, и… ты сильно промокла. Он не смотрел на нее, говорил спокойным тоном и продолжал вести машину, стиснув зубы. – Вот и магистраль. – Джек остановил джип, и они вышли. Им без труда удалось перекрыть воду. Тиффани жалела, что не может так же легко избавиться от тревог из-за возобновления их дружбы. Они поехали обратно, привели все в порядок возле резервуара и пошли к коттеджу. Войдя, они почувствовали себя неловко. Он тaйком смотрел на Тиффани. У нее учащенно билось сердце. Она тоже посматривала на него, стараясь, чтобы ее взгляд не был слишком пристальным. – Я очень удивилась, когда увидела, что ты так коротко подстригся. Я не ожидала, что у тебя будет стрижка в военном стиле. – Она сказала первое, что пришло в голову. Лишь бы скрыть неловкость. – Время от времени все меняют прически. Я же тебе говорил… я не изменился. Мы должны сделать здесь что-нибудь еще, прежде чем вернуться к делам? Джек вел себя осторожно – так, словно пытался себя защитить. Может быть, даже так, словно что-то скрывал. Почему? Неужели думал, что, если он расслабится, она начнет его домогаться? Тиффани сузила глаза. Им нужно поговорить искренне и открыто, чтобы все выяснить. – Дела всегда найдутся, но могут подождать до завтра. – Тогда я позвоню Дениз. Спрошу, как дела у Рона. Тиффани хотелось заговорить на другую тему, но она кивнула и отвернулась. Узнать, как дела у Рона не помешает. На ферме все шло не так уж гладко, но Тиффани все-таки надеялась, что, когда ее родители вернутся, они будут довольны результатом. Старайся, старайся и еще раз старайся; Именно так она вела себя в детстве с родной матерью, правда, у нее ничего не вышло. Это было тогда. Сейчас совершенно другая ситуация, и тебе не все равно, пусть даже ты стараешься просто потому, что любишь во всем добиваться успеха. Верно. Но ситуация с Джеком сейчас другая. Она обдумает, как себя вести. Тиффани принялась готовить еду. Джек вернулся на кухню и заявил, что у Рона все в порядке. – Дениз сплетничала несколько минут. – Она любит поболтать. Я рада, что у Рона все хорошо. Наступила напряженная тишина. За обедом они говорили о том о сем, а после обеда Джек пошел принимать душ. Тиффани приняла душ чуть позже, ей хотелось избавиться от чересчур соблазнительного запаха его шампуня и мыла. Она вернулась в дом, одетая в летнюю пижаму и атласный халат. Влажные кудри падали ей на спину. Когда Тиффани вошла на кухню, Джек перестал пить чай и пристально посмотрел на нее. Так, словно интересовался ею как мужчина. Тиффани верно поняла его взгляд. Она не сомневалась в этом. Она ощутила потрясение… потрясение и глупую надежду. Почему он так на нее смотрел? Она не понимала. Потом Джек моргнул, и все исчезло. Тиффани снова засомневалась. Может быть, она все выдумала? Такое уже когда-то было… к ее немалому смущению. Джек глотнул чаю. На нем были джинсы и рубашка. Когда они перекрывали воду на водопроводной магистрали, он был примерно в такой же одежде. Тиффани заметила, что под рубашку Джек надел облегающую майку. Очевидно, он собирался в этом спать. Может быть, под джинсы он надел трусы на резинке. Возможно, ей тоже следовало закутаться в десять слоев, но такая мысль не пришла ей в голову. Тиффани не пыталась его обольстить, и ее халат был вполне приемлемым. По крайней мере она так думала до тех пор, пока не заметила его взгляд. Или до тех пор, пока не вообразила, будто его заметила. Его пальцы сжали кружку, потом он поставил ее на стол и поднялся со скамейки. – Уже поздно. Я лягу спать. Спокойной ночи. Он пошел к выходу – мимо Тиффани к комнате на веранде, где стояла свободная кровать и откуда открывался вид на сад за коттеджем, где были в основном сорняки и разросшаяся трава. Еще секунда, и Тиффани позволила бы ему уйти. Но ведь тогда это будет продолжаться до бесконечности, не так ли? Джек провел здесь немногим больше суток, и за это время их отношения стали гораздо более напряженными. Если они желали спокойных отношений, нужно что-нибудь сделать… неважно, будет ему неудобно или нет. – Прежде чем ты уйдешь, мне нужно кое-что тебе сказать. И я не хочу, чтобы ты меня перебивал. – Тифф… Она быстро продолжала: – Перед твоим отъездом я сбила тебя с толку. Я заинтересовалась тобой… без взаимности. Довела тебя до того, что ты предпочел уехать от меня за границу. – Незачем… – Вообще-то есть зачем, – мягко поправила она. Они могли откладывать это до бесконечности или выяснить все сейчас. – Я неправильно тебя поняла, извини. Я хочу, чтобы ты знал: ты больше не услышишь от меня о моих… тогдашних чувствах. Я совершила ошибку и, так же как и ты, хочу, чтобы мы снова стали только друзьями. Это было все, чего она смеет хотеть. И она убедит себя в том как можно скорее. Чувствовалось, что Джек очень напряжен. Он резко кивнул. Казалось, он на миг лишился дара речи. Но по крайней мере Тиффани открыто заговорила о том, что волновало их обоих. Тиффани отвернулась, подошла к двери в свою спальню и распахнула ее. – Спокойной ночи, Джек. Я очень рада, что ты здесь. Мне не хватает слов, чтобы рассказать, как я скучала по нашей дружбе. – Спокойной ночи, – отрывисто сказал Джек. Он зашагал к выходу на веранду. Спустя минуту за ним закрылась дверь. Тиффани вошла к себе в комнату и, захлопнув дверь, прислонилась к ней. – Вот… понятно? Это было не так уж трудно. Если не считать ее смущения. Кроме того, она по-прежнему испытывает те чувства, от которых только что отказалась. Что ж, ведь теперь они наверняка пройдут? После того как она открыто заявила, что они тщетны? Тиффани легла в постель и понадеялась, что так оно и случится. Сейчас было бы неплохо поспать. Но она вертелась с боку на бок, не в силах заснуть. Глава 3 Из каминной трубы в комнате для отдыха, где Тиффани пила травяной чай, донесся какой-то шум. Тиффани испуганно вскрикнула. Дрожащей рукой она поставила на стол чашку, после чего в страхе застыла, сидя на диване. Спустя секунду в пустой камин упало что-то большое и пушистое, всего в нескольких шагах от ее босых ног. В комнате было довольно темно. Тиффани разглядела только очертания: что-то крупное, со сверкающими глазами. Она с криком отбежала в глубину комнаты и принялась подскакивать на месте. Такая реакция была вполне понятна. Животное бросилось прямо к ее ногам, заметалось, потом отскочило в сторону, в угол комнаты. Когда у Тиффани снова забилось остановившееся было сердце, она услышала, как распахнулась дверь, ведущая на веранду. Там зажегся свет. Вбежал Джек. – Что случилось? Что происходит? – спросил он, кидаясь к Тиффани. – Почему ты не спишь? Почему кричишь?. – Джек… о Джек! Я не могла заснуть, поэтому заварила травяной чай, а потом вон то существо свалилось из трубы. Оно большое, как слон. Она обрадовалась Джеку и инстинктивно протянула к нему руки. Когда Джек подошел поближе, она сделала единственную разумную вещь. Бросилась в его объятия, считая, что там будет в большей безопасности. – Уф! – вырвалось у Джека. Он сжал ее в объятиях, и она повисла на нем, обхватив ногами за талию – чтобы оказаться подальше от пола. – По-моему, это опоссум! – Ты знаешь, что мне не нравятся грызуны, Джек! – Она обвила руками его шею. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сжимать ее не слишком крепко. Какой приятной оказалась его шея! Мощная, теплая, с гладкой кожей. Не думай ни о его шее, ни о его коже, ни о чем-либо в этом роде. У тебя другие проблемы. Проблемы из-за опоссума. – Извини, что я на тебя прыгнула, но он меня испугал. Гм… может быть, ты поможешь мне добраться до кухни? А потом от него избавишься? – Хорошо. Вообще-то опоссумы – сумчатые, – хрипло проговорил Джек. От его тона у нее по спине пробежали мурашки. – Ну да. Я знаю. – Услышав его голос, она почему-то обратила внимание на то, что они прижимаются друг к другу, что легко одеты, и на то, какая теплая кожа у Джека под футболкой и боксерскими шортами. Черт возьми! Она должна взять себя в руки и не вести себя так, как раньше. Тиффани чувствовала себя униженной: ее влекло к нему, а он даже не замечал этого. Она решила, что, оказавшись на кухне, отойдет в сторону и поведет себя деловито. Но Джек наклонил голову, словно прислушиваясь. – А! По-моему, я его слышу. Вон там. Он повернул голову к противоположному углу комнаты, откуда доносился шум. Его небритое лицо случайно коснулось ее груди. Это неожиданное прикосновение подействовало на Тиффани так, что у нее захватило дух. Джек замер. Он тоже почти не дышал. Что происходит? – Я должен поставить тебя на пол. – Произнося эти слова, он еще крепче сжал ее в объятиях. Ну да. Она это знала. Но сначала он должен отнести ее на кухню. – На кухне… – Верно. – Джек направился на кухню. Он глядел ей в глаза так, словно действовал против воли. Именно тогда она заметила, что он смотрит на нее как загипнотизированный. Потом он перевел взгляд на ее губы. – Джек! – Тиффани увидела, что опоссум пытается взобраться на стену возле трубы. Она оцепенела, но опоссум снова оказался внизу и вернулся в угол. Джек вошел с ней на кухню и закрыл дверь. Теперь он мог поставить ее на пол, но не стал этого делать. А она продолжала смотреть ему в глаза. Ему хотелось ее поцеловать. Она это поняла по выражению его глаз, по тому, как он опустил тяжёлые веки, пристально глядя на ее губы. Тиффани больше не могла думать, могла только чувствовать. Она сняла руку с его плеча и провела ею по ключице Джека, желая коснуться его груди. Ей хотелось ощутить, как забьется его сердце, когда она дотронется до груди кончиками пальцев. Хотелось узнать, колотится ли оно сейчас так же, как и ее сердце. Хотелось, чтобы он ее поцеловал, даже если она этого не понимала и это противоречило тому, чего хотел Джек – по его же словам. – Не надо, – произнес он, сжимая губы и взял ее за запястье. Потом поставил ее на пол и направился к выходу. – Оставайся здесь. Я избавлюсь от опоссума. – Он закрыл дверь, а Тиффани застыла в растерянности, пытаясь примириться с тем, что только что произошло. Почувствовав, что замерзла, она сходила в спальню и надела халат. Тиффани слышала, как открываются и закрываются двери, потом услышала голос Джека, который пытался уговорить опоссума уйти. До нее донесся какой-то шум, потом закрылась наружная дверь на веранду, после чего наступила тишина. Открыв дверь кухни и оглядевшись по сторонам, она не обнаружила… ничего. Ни опоссума, ни Джека. – Опоссум ушел? Услышав ее вопрос, Джек вернулся с веранды в комнату для отдыха. На нем были джинсы и рубашка. – Да, ушел. Убрался, как только я открыл наружную дверь и он увидел свою привычную среду. – Спасибо за то, что выгнал его. Я понимаю, с моей стороны глупо пугаться. Но я предпочитаю наблюдать диких животных с некоторого расстояния и в их естественной среде обитания, а не когда они пытаются залезть мне на ногу. Тиффани специально говорила спокойным тоном, не имевшим ничего общего с ее чувствами. Не желая кривить душой, она завела речь о том, что ей было особенно важно понять: – Ты чуть меня не поцеловал. Я это не придумала. Его взгляд стал отчужденным. Джек собирался возразить. Она это видела. Но он сухо процедил: – Сейчас ночь. Я только что заснул. Услышал, как ты кричишь. Ты прыгнула в мои объятия, одетая в пару клочков атласа. Любой мужчина испытал бы искушение. – О, значит, это случилось из-за того, что мы оказались поблизости друг от друга и из-за обстоятельств? – Она сузила глаза, пристально глядя ему в лицо, чтобы понять, искренен ли он. – Как будто ты вошел в булочную и вдохнул аромат шоколадного эклера, а потом направился к нему, не успев вспомнить, что на самом деле ты не любишь шоколадные эклеры? – Ты не шоколадный эклер. – Он поднял руку и сжал дверную перемычку. Чувствовалось, как он напряжен. – Моя реакция была непреднамеренной, вот и все. Уже поздно. Нам надо возвращаться в кровати. Завтра я поднимусь на крышу и закрою отверстие трубы проволочной сеткой, чтобы больше никто не свалился в нее. Утром я помогу тебе сделать уборку. Спокойной ночи. О, из-за этого мужчины ей хотелось закричать. Но Джек уже отвернулся. Тиффани оставалось только последовать его примеру. Не идти же за ним на веранду! Но она чувствовала себя несчастной. Джек старался ее избегать, хотя и впрямь обратил на нее внимание… что вызывало вопросы, черт бы его побрал! Тиффани пошла к себе в спальню. Войдя, она хлопнула дверью. О, она была благодарна Джеку за то, что он спас ее от опоссума и намерен помешать ему вернуться. Но как насчет остального? Судя по поведению Джека, он вовсе не собирался возвращаться к платоническим дружеским отношениям. И он вовсе не выглядел сонным, когда вошел, хотя и утверждал обратное. Теперь у нее было больше вопросов, чем раньше, и она хотела получить ответы. Ему следовало пробыть здесь подольше, чтобы она успела их получить. Утро наступило раньше, чем Тиффани удалось приготовиться. Она плохо спала, но дела на ферме не ждали. Она решила съесть на завтрак блюдо, в котором много протеинов. По крайней мере тогда у нее в желудке будет что-то еще, помимо раздражения и нервной дрожи. С каких пор Джек превратился в мистера Скрытного и Несговорчивого Человека? Поскольку Тиффани – была хорошей хозяйкой, она пошла на веранду, чтобы спросить у Джека, что он предпочитает на завтрак. Может быть, он захочет поговорить с ней хотя бы об этом, даже если не пожелает говорить о чем-либо другом. Тиффани не могла не думать о том, что произошло прошлой ночью. Ей казалось, что поведение Джека объясняется не только реакцией гормонов. Тиффани все еще хотелось получить ответы. Она собиралась этого добиться. Вот только не знала точно, как. Джек уже встал и оделся. Тиффани видела, как он прошел через кухню. Она просунула голову в дверь на веранду и заговорила: – Я собиралась приготовить на завтрак бекон и яйца… скромный завтрак, чтобы правильно начать день. Джек стоял. к ней спиной. Теперь он повернулся. Синие глаза свирепо посмотрели на нее, он что-то сжал в руке. Другую руку Джек протянул к дорожному несессеру на кровати и быстро застегнул молнию, словно секреты правительства, ФБР и мир во всем мире зависели от того, чтобы она не увидела содержимого. Он сузил глаза и резко сказал: – Я не знал, что ты встала. О, он вовсе не в замечательном настроении. Что ж, она тоже не так уж спокойна. Какую важную вещь он мог прятать? Еще одну дурацкую рубашку с двумя карманами? Неужели он действительно хотел вернуть их дружбу? Тиффани все еще находила его привлекательным, но она сумеет взять себя в руки. – Я видела, как ты прошел через кухню, поэтому решила выяснить, что ты хочешь на завтрак. Я не вошла без стука, Джек. Я знала, что ты одет, и твоя дверь была широко открыта. Поэтому измени свое мнение. На тумбочке стоял стакан воды. Джек взглянул на него, а потом перевел взгляд на Тиффани. – Никаких проблем. Бекон и яйца, отлично. Я приду через минуту. Подтекст был совершенно ясен. Джек не хотел признавать, что слишком сильно отреагировал на ее появление, и хотел, чтобы она вышла из комнаты. Она сузила глаза и отвернулась, прежде чем он успел заметить ее раздражение. Чтобы противодействовать этому чувству, она принялась тихо напевать. Если мелодия звучала скорее монотонно, чем радостно, что ж, очень жаль. По крайней мере, она пыталась быть дружелюбной, чего нельзя сказать о Джеке. День начался не очень хорошо. Они позавтракали беконом и яйцами. И если она сердилась, то Джек, напротив, теперь пытался с ней поладить. Но все это непросто, не так ли? Тут нет ничего простого. Даже то, что он ее обнял одной рукой. Неужели думал, что она бросится ему на шею, как только он забудет об осторожности? Что ж, она так и сделала прошлой ночью, но это было другое дело. Они принялись за повседневные дела. Тиффани надеялась поговорить о чем-нибудь важном, но они почти все время молчали. – Ну вот и все, козы подоены и накормлены, – примерно через два часа сказал Джек. Он в последний раз окинул взглядом помещение для доения и кивнул, словно в знак одобрения. Все вычищено до блеска. – Да, – буркнула Тиффани. – Мы с толком провели время, – уже менее агрессивным тоном добавила она. – Сегодня пикап опять приедет за сырами? – Джек небрежно отряхнул руки, словно его не волновало возникшее между ними напряжение. Откровенно говоря, его отношение к ней беспокоило Тиффани. Не думает же он, что такую отчужденность можно назвать возобновлением дружеского общения? Если он так думает, то пусть прямо сейчас возвращается в Сидней, а она обойдется без него. Они могли бы снова переписываться по электронной почте, раз в месяц или раз в три месяца. Она не нуждается в такой помощи. Тиффани обнаружила, что от негодования ей не хватает воздуха. – Пикап не приедет. Я хочу подоить Амалтею, прежде чем примусь за работу в молочной. Сегодня переведу Амалтею на портативную доилку. Потом начну доить в помещении вместе с другими козами. – А я поднимусь на крышу коттеджа и закрою трубу проволочной сеткой. – Джек проницательно сузил синие глаза и долго смотрел на Тиффани. Наконец ей захотелось скорчиться от неловкости или уйти. Вообще-то ей захотелось и того, и другого. Разве это справедливо? Он же ведет себя на редкость непонятно! У нее по крайней мере одна цель: она пытается стать верной подругой Джеку и избавиться от других чувств. Хотя пока это плохо получается. – Спасибо, Джек. Я тебе благодарна за то, что ты мне помогаешь, пока Рон болен. Я бы справилась сама, но с твоей стороны очень мило предложить мне помощь. Она только не понимала, как его предложение и просьба снова стать друзьями сочетаются с его замкнутостью и ершистыми манерами. – Я хочу тебе помочь. Это доставляет мне удовольствие. – Он резко отвернулся. – Где мне взять сетку и лестницу? – В сарае за домом мамы и папы есть мелкая проволочная сетка. И ты можешь взять одну из лестниц маляра. Это Джед предложил покрасить дом, пока родители в отъезде. В то время идея казалась замечательной, но теперь Тиффани почти жалела, что согласилась с братом. Тогда Джек мог бы спать в доме, а не в коттедже, и ночью не произошло бы той сцены, когда они чуть не поцеловались. Впрочем, разве ей стало бы лучше? – Хорошо. Тогда я возьмусь за работу. Ты подождешь, пока я закончу? – На нем была очередная просторная рубашка и, вероятно, те же джинсы, что и вчера. У него был замкнутый и настороженный вид. А Тиффани оставалось только бороться с собственными мыслями. Она видела, как он привлекателен, и снова приходила в ярость. – У меня все будет в порядке, спасибо, Джек. Глубоко вздохни. Сохраняй спокойствие. Не делай и не говори того, о чем можешь пожалеть. – Мне только надо подоить свою козу. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я закончу. Джек кивнул и зашагал прочь. Тиффани посмотрела ему вслед, потом резко повернулась на каблуках. Если в ближайшее время не взять себя в руки… Что ж, ей пойдет на пользу, если она займется чем-нибудь еще. Она забрала из сарая портативный аппарат для доения. При помощи этого аппарата ее родители доили больных коз. Они применяли его, если не хотели держать козу вместе с остальным стадом. Откровенно говоря, она не ожидала, что ей придется доить Амалтею отдельно каждый день. Она собиралась обращаться с козой доброжелательно: говорить ласковые слова и пытаться ее успокоить. Та наверняка со временем привыкнет к аппарату, а потом и к тому, что ее будут доить в общем помещении. Точно так же надо вести себя и с Джеком. Если Тиффани проявит терпение и забудет о вопросах, на которые все равно не получит ответов, если она попытается поладить с Джеком, их отношения наверняка станут лучше. Верно? Что ж… хорошо. Сейчас она спокойно подоит козу. Это будет для нее хорошим уроком терпения. Спустя пятнадцать минут Тиффани прекратила всякие попытки найти общий язык со своей любимицей. Какой шум подняла эта капризуля! Тиффани нашла Амалтею в одном из сараев, где она и еще несколько коз стояли в тени. В том, чтобы прикрепить к ее вымени доилку, не должно быть ничего сложного, не так ли? Но что произошло, когда Тиффани сделала такую попытку? Коза обратилась в паническое бегство. Тиффани пришлось гоняться за ней по всему загону. – Стой! Дай мне тебя подбить! Коза не останавливалась, и Тиффани продолжала преследовать ее, волоча за собой доилку на двух колесах. Наконец Амалтея направилась в угол загона, ближайший к коттеджу Тиффани. Если перегородить ей путь… – Меее! Амалтея снова убежала. Бросившись за ней, Тиффани, к несчастью, принялась выкрикивать всякие невежливые слова в ее адрес… в тот самый момент, когда Джек спустился с крыши, где он наверняка с удовольствием наблюдал за ними, находясь там же, где недавно был опоссум. Из-за этого Тиффани рассердилась еще сильнее. Вряд ли они с Джеком скоро подружатся. Коза побежала к воротам, к Джеку, который приближался к ним, хотя их все еще разделяла изгородь. Тиффани последовала за Амалтеей. На этот раз она не ругалась и не бежала, и если Джек скажет хотя бы одно слово… По крайней мере теперь Амалтея оказалась так близко, что оставалось только схватить ее. Тиффани протянула руку. Но у нее ничего не вышло: Амалтея боднула доилку. Тиффани недоверчиво уставилась на козу. У нее болели руки, потому что ей пришлось волочить за собой аппарат. Пострадала ее гордость, потому что она не смогла справиться с козой. Она возмущенно разглядывала Амалтею, которая в ответ разглядывала ее, не проявляя угрызений совести. Наконец Тиффани заговорила мрачным тоном, не предвещавшим ничего хорошего: – Ты – англо-нубийский и сааненский гибрид. Ты должна обладать приятным, мягким характером и проявлять свой норов лишь тогда, когда тебе захочется порезвиться, карабкаясь на тюки прессованного сена. Не могу поверить, что ты только что так поступила. Джек вдруг фыркнул. Вслух. В ее присутствии. В уголках его глаз появились морщинки, он явно развеселился. Как будто это смешно! Как будто у него не было лучшего занятия, чем стоять и смеяться, пока Тиффани старалась подоить глупую козу. Как будто Тиффани не было больно из-за того, что он ее отверг, пусть даже она пыталась сделать вид, что для нее это не имеет значения. – Ох, Тифф! – Джек снова фыркнул. – Ты и представления не имеешь, как мне нужно было посмеяться. Она услышала только слово «посмеяться» и опять рассердилась. Она здесь не для того, чтобы забавлять Джека Рида. – Извини. Мне нужно пойти в сыроварню, поработать. Я была бы тебе благодарна, если бы ты проверил все поилки. Она повернулась к нему спиной, молча подтащила доильный аппарат к воротам и вытащила наружу. Черт бы побрал эту козу! И черт бы побрал Джека! Она повезла аппарат к сыроварне. Джек догнал ее. – Я не мог не расслышать твои изобретательные… э-э… описания козы. – Его губы снова дрогнули. Тиффани отодвинула аппарат в сторону и, входя в коридор сыродельни, ответила сквозь зубы: – Я подою Амалтею позже. Когда успокоюсь. Больше она никак не отреагировала на замечание Джека. Вымыла руки и надела поверх джинсов и рубашки рабочий халат и просторные брюки. Потом – сетку для волос. Она все еще была раздражена. Уходи, Джек. С меня достаточно, а в сыроварне от тебя все равно никакого толку. Он грубо захохотал и протянул к ней руку. – О, Тифф! Ты сейчас похожа на какого-то безумного ученого – из тех, что показывают в кино. – Он снова расхохотался. – Ты такая забавная! Тиффани тоже следовало засмеяться. Но ей вспомнились месяцы и месяцы обиды, вспомнилось, как она потеряла Джека, потеряла надежду на совместное будущее. И к этому прибавилось смятение, которое она испытала, когда он вернулся. Джек снова хотел с ней дружить. Она это ценила, но ей хотелось большего, Ей было больно из-за того, что он не разделял ее желаний, что пытался держать ее на расстоянии. От гнева у нее выступили слезы на глазах. Она ткнула в него дрожащим пальцем. – Не говори со мной. Больше ни одного слова! – Она схватилась рукой за дверь сыродельни. – Я не в том настроении, чтобы позволить над собой смеяться, Джек. Я и так уже выбита из колеи и рассержена! – Эй! Все в порядке. – Он шагнул к ней. Его веселое настроение бесследно исчезло. – Я думал, что мы смеемся вместе. – Пожалуйста, оставь меня одну, Джек. Но прежде чем ты уйдешь, я выскажу то, о чем думаю. Не все в порядке. Тиффани пыталась скрыть свои чувства, но она была вне себя от обиды, смятения и гнева. На минуту гнев взял верх. – Ты стал совсем другим человеком! Холодным, скрытным и нервным. И ты не подпускаешь меня к себе. Я вошла к тебе в комнату, когда ты собирался выпить стакан воды, и ты повел себя так, словно в чем-то меня подозреваешь! И как ты смеешь надо мной смеяться? Джек помрачнел, даже, кажется, хотел было повернуться и уйти, но Тиффани это не остановило. – По-твоему, я чувствую себя недостаточно глупо из-за того, что бросилась тебе на шею и ты должен был уехать? Что ж, я и впрямь чувствую себя глупо. Но ты, Джек, может быть, тоже меня желал, хотя ни разу в этом не признался. Так же, как прошлой ночью. Если это правда, то ты поступил неправильно, переложив вину на меня. Джек молчал. Тиффани начала бить дрожь, но она этого не заметила. – Несправедливо, что ты возвращаешься и говоришь, что хочешь вернуть нашу дружбу, а потом создаешь такие трудности! Это также непохоже на Джека, которого я знала и уважала. И я этого не понимаю. Слышишь, Джек? Я. Этого. Не. Понимаю. Она пристально смотрела на него. Он пристально смотрел на нее в ответ. Но заговорит ли он? Даже теперь, когда ей так нужно, чтобы он что-нибудь сказал? Нет. – О! Уходи. Уходи! Она открыла дверь и вошла в сыродельню. Гнев наконец ее покинул и сменился острым чувством обиды. Джек пошел за Тиффани и остановился в дверях у нее за спиной. – Мне жаль, что я смеялся над тобой, Тифф. Мне очень, очень жаль. – Нет! – вырвалось из глубины ее души. В одном этом слове смешались все ее чувства. А потом – плюх! Кусок творога образовал дугу в воздухе я попал Джеку в лицо, а затем свалился на грудь и растекся по рубашке. Тиффани посмотрела на пустую посудину у себя в руках, потом – на Джека. Она не могла поверить, что только что так поступила. Ею овладели совсем другие мучительные чувства. Она испытала глубокое раскаяние. До сих пор она никогда так себя не вела. Никогда. – О! Разреши, я это вытру. – Она сняла рабочий халат и попыталась вытереть им грудь Джека. Прежде чем она успела к нему прикоснуться, Джек схватил ее руку и сжал, словно клещами. – Я сам могу это сделать. Пойду отмоюсь. Он медленно отпустил ее запястье, как будто беспокоился, что она все-таки попытается к нему прикоснуться. Потом повернулся на каблуках, вышел и закрыл за собой дверь. Тиффани все еще слышала эхо собственных слов, видела брызги творога на полу. Она была в смятении. Глава 4 Войдя в ванную, Джек нагнулся над раковиной и промыл шампунем волосы. Потом встал под душ. Джек решил не глядеть на шрам. Ведь тот не изменился ни со вчерашнего, ни с позавчерашнего дня, он оставался прежним в течение многих месяцев. Шрам никогда не изменится… впрочем, это ничего не решает. Черт возьми! Впервые за долгое время он рассмеялся, рассмеялся от всей души – и обидел Тиффани. Не только сегодня. Он обидел ее в ту ночь, когда ушел, и теперь, когда вернулся. И только сейчас начал понимать, насколько сильно. Он вытерся, застегнул на все пуговицы чистую рубашку. Решил, что потом выстирает кое-что из одежды в стиральной машине, и распахнул дверь. Нужно как-то все исправить. Хотя он точно не знал, как. – Мне жаль. – Тиффани стояла возле двери, ее лицо было бледным. Она уже сняла рабочую одежду. Оттенки синего цвета – и рубашки, и джинсов – прекрасно подчеркивали ярко-каштановый цвет ее волос. Джеку захотелось коснуться ее мягких локонов. Прижать ее голову к своему плечу и попросить у нее прощения. Кроме того, ему по-прежнему хотелось от нее того, что он не мог получить. Он сжал кулаки, тщетно пытаясь найти подходящие слова. Тиффани продолжала: – Я не могу поверить, что настолько вышла из себя. Я не имела никакого права так себя вести. – Вот как? – Им овладело волнение, он пристально посмотрел на Тиффани и понял, какой вред ей причинил. Из-за его молчания ей становилось еще больнее. Но как он мог заговорить на эту тему и умолчать о вещах, которые лучше скрыть? – Я не знаю, как это исправить, Тифф. Все, что ты сказала, – верно. Ты должна меня ненавидеть. Я не стал бы тебя винить. – Нет. Я не чувствую ненависти, но я сбита с толку. Ты вернулся, чтобы возобновить нашу дружбу, но стараешься держать меня на расстоянии, и у дружбы нет шансов, а время от времени… Она замолчала и глубоко вздохнула. Джек склонил голову, словно пытался скрыть выражение своего лица. – Я винила себя в том, что вообразила, будто до твоего отъезда ты разделял мой интерес к тебе. Я думала, что ты уехал, потому что я рассказала тебе о нем. Неужели дело было только во мне, Джек? – Не только в тебе. – Ему не хотелось это признавать, но она была так несчастна, что у него не осталось выбора. Джек осторожно выбирал выражения: – До моей поездки за границу я позволил нашим отношениям зайти туда, куда им заходить не следовало. Я отвечаю за это так же, как и ты, и должен был взять вину на себя. Но в то время я… думал о других вещах. Он чуть было не коснулся предательского пятнышка под мышкой, но вовремя удержался. Это две разные темы. Ему нужно только ответить на ее вопросы, объяснить то, что имеет к ним отношение здесь и сейчас. – Ты хочешь сказать, что разделял мой интерес, но почему-то считал его ошибкой? – В ее голосе чувствовались потрясение, остаток прежнего гнева, смятение и осторожность. Если она все еще питает к нему какие-то другие чувства, кроме дружеских, она не станет в них признаваться. Ты не должен желать, чтобы она призналась, что неравнодушна к тебе, и сам не должен чувствовать ничего подобного. Впрочем, теперь ты, вероятно, не вызываешь у нее ничего, кроме гнева. Легко сказать себе, что именно ты не должен чувствовать. Но не так уж легко это сделать. Особенно когда она стояла перед ним, а ему только и хотелось, что заключить ее в объятия, прижать к себе и, может быть, поцеловать – как это едва не произошло прошлой ночью. Он должен оказаться сильнее. Не думать о том, как она прижималась к нему, когда он держал ее в объятиях. Значит, она все еще его интересует? Этот интерес пройдет, если не обращать на него внимания. – Я не должен был испытывать к тебе такую привязанность. – Джек глубоко вздохнул. – В глубине души я всегда беспокоился, что буду таким, как Сэмюэл, – неспособным нормально себя вести при близких отношениях… когда связываешь себя обязательствами и… когда отношения – личные. Некоторое время я отгонял это беспокойство, но теперь знаю, что не могу не обращать на него внимания. Я и впрямь такой, как Сэмюэл Рид. – Много месяцев назад, в последний день, который он здесь провел, Джек получил не один удар, а два. Но главной проблемой оказалось его сходство с Сэмюэлом, поведение которого было невыносимо. И именно об этом Джек собирался рассказать Тиффани. – Я не могу рисковать тем, что из-за этого сходства пострадает кто-нибудь еще. – Ты не такой, как он. – Он собирался возразить, и она подняла руку. – Я знаю, что это тебя беспокоило, но я всегда говорила, что ты совсем не похож на Сэмюэла, и по-прежнему говорю то же самое. Если бы ты был таким, как Сэмюэл, то откуда бы знал, что не обидишь меня, не перешагнешь за черту дружбы, если более глубокого чувства у тебя ко мне нет? Джек подошел к ней и, обняв ее одной рукой, привлек к себе, как поступил в первый день после своего возвращения. – Я слышал разговоры людей… людей, которые знали его до того, как он обзавелся семьей. Тогда он был прекрасным человеком. – Они больше не общались с Сэмюэлом, но несколько лет назад Джек слышал, как шептались о том, до чего изменился Сэмюэл. О том, что семейная жизнь, кажется, отравила его. – Близость выявляет иногда в человеке дурные черты. Во мне тоже. Последние несколько раз, когда виделся с Сэмюэлом, я это доказал. – Ты ошибаешься, Джек, – недоверчиво сказала она, отшатнувшись от него. – Я не верю. – Ты видела, какой он. С другими людьми раздражительный, шумный, а иногда держит себя вызывающе. Но в кругу семьи раздражительность Сэмюэла превращается в агрессивность. Он не обращает внимания на маму, так же, как и она не обращает внимания на него, и обращается со мной как с врагом. Всегда. Он не переходит к агрессивным действиям только потому, что я держусь от него подальше. Он перестал проявлять физическую агрессию и ограничивается оскорблениями только потому, что несколько лет назад ты ему угрожала судом. – Я знаю, что все это правда. И я действительно попросила бы маму и папу обратиться в полицию – как я и угрожала, – если бы он снова попытался причинить тебе физический вред. – Казалось, ее потрясли и расстроили его слова. – Но это Сэмюэл. Не ты. – Вот как? Последние два раза, когда я виделся с Сэмюэлом, не только он, но и я был вне себя от гнева. Мне хотелось его задушить… все что угодно, лишь бы он замолчал. – Джек сжал зубы, но все-таки заставил себя продолжать: – Вот как на меня действуют семейные отношения. Но если ты станешь моим другом, то всегда будешь со мной в безопасности. Надеюсь, ты мне веришь, Тифф. – Я верю, что я с тобой в безопасности при любых обстоятельствах. – Она бросила на него обеспокоенный взгляд. – Если ты вышел из себя, значит, наверняка была веская причина. Не может быть, чтобы оказалось то же самое… – Оказалось, и я с этим смирился. Мне нужно, чтобы ты тоже не питала никаких иллюзий. Она опустила голову. – Я знаю, что ты-то наверняка не питаешь, Джек. – Тогда давай так все и оставим. Следовало бы объясниться с тобой раньше, и мне жаль, что я этого не сделал. Мне жаль, что я только что смеялся, когда не было ничего смешного. Тифф, я знаю, что перед отъездом все испортил. Я полностью отвечаю и за то, и за другое. Только прошу дать мне шанс стать твоим другом. Лишь это сделает меня счастливым. Потому что без этого он не мог обойтись. – Я хочу, чтобы ты был счастлив. – Она расправила плечи. – По-моему, ты ошибаешься насчет своего самообладания, но я тоже думаю, что нам нужно постараться стать друзьями. Поэтому у нас одна и та же цель. Очевидно, что-нибудь другое для нас не годится, иначе мы оба решили бы найти способ добиться своего, а мы этого не сделали. Джеку следовало быть благодарным за ее слова. Ведь он узнал, что она желает только дружбы! Со временем он, возможно, испытает чувство благодарности. – Спасибо за то, что ты честен со мной, Джек. Теперь, когда мы все выяснили, может быть, сумеем снова подружиться. Все? Джек не мог смотреть ей в глаза. Он проглотил ком в горле и отвел взгляд, потому что ему больше нечего было сказать. Но он все же сдержанно ответил: – Жду с нетерпением. В коттедже зазвонил телефон. Тиффани взглянула ему в глаза, и он тоже пристально посмотрел на нее, стиснув зубы. Она кивнула, повернулась и вошла внутрь. Джек тоже кивнул. Надо жить дальше… Тиффани подошла к телефону, по-прежнему думая о Джеке и об их разговоре. Почему Джек такого ужасного о себе мнения? Конечно, он ошибается. Откуда у Джека такое настроение? Что произошло между ним и Сэмюэлом? – Она со вздохом взяла трубку. – Алло? – Ваши козы – на моем участке! – закричал сердитый знакомый голос. Голос Сэмюэла Рида. Казалось, его накликал разговор с Джеком. – Извините, мистер Рид. – Тиффани пыталась говорить успокаивающим тоном. Она и Сэмюэл не любили друг друга. В тот день, когда они встретились в первый раз, она увидела, как он пытался ударить Джека тростью. Но сейчас речь шла о другом. Должно быть, на днях она плохо починила изгородь, хотя очень старалась. – Я сейчас же приеду и выгоню их. Никаких проблем не будет. – О, проблема уже налицо. Эти вредители едят кору моих прекрасных черных австралийских акаций. Я имею полное право их застрелить. Может быть, я именно так и сделаю. – Голос Рида задрожал от гнева, и он бросил трубку. Тиффани отодвинула трубку от уха и состроила гримасу. Она заметила, что в дверях кухни стоит Джек. Наверняка он слышал все, что она сказала. Джек вошел в комнату и остановился перед ней. Его сжатые губы выдавали напряжение, он настороженно смотрел на нее. – В чем дело? – Несколько коз заинтересовались австралийскими акациями Сэмюэла. – Джек состроил гримасу. Тиффани, напротив, растянула губы в улыбке. – Я поеду за ними, а потом надо будет осмотреть ту часть изгороди, за которой начинается участок возле речки. Я думала, что мне удалось ее починить, но, наверное, ошиблась. – Я сам поеду. Не хочу, чтобы он тебя оскорблял. Не хочу, чтобы ты терпела его гнев. – Если тебя не устраивает, что я поеду одна, – хорошо. Мы поедем вместе. Она прошла мимо него и вышла из коттеджа. – Мы можем поехать на нашем грузовичке или на твоем джипе. Выбирай, на чем. Джек наклонил голову. – Мы поедем на джипе, но, если нас встретит Сэмюэл, я хочу, чтобы ты осталась в машине, а я позабочусь обо всем. О, вот как? Она не ответила, и Джек помрачнел. Они взяли с собой деревянный молоток, клещи, проволоку и другие вещи, которые могли понадобиться, чтобы починить изгородь. Джек и Тиффани ехали молча. Миновав пастбище у речки, принадлежавшее местной общине, они через минуту подъехали к границе земельного участка Сэмюэла Рида, к его австралийским акациям и к самому Сэмюэлу Риду, который стоял возле большой машины с приводом на четыре колеса. – Вот… справа. – Она указала, где именно. – Я могу насчитать шесть коз. Не так уж плохо. Там Амалтея. Почему это меня не удивляет? – Оставайся здесь. Я скажу ему, чтобы он все предоставил нам. Когда он уйдет, ты сможешь выйти из машины и помочь мне. Джек вышел из джипа и зашагал вперед… как будто ждал, что она послушается! Тиффани поспешила за ним. Она догнала Джека и взмахнула рукой, на что-то показывая. – Вот почему козы добрались до акаций на участке Сэмюэла. Джек проследил за ее взглядом. Она внимательно смотрела на широко открытые ворота, за которыми располагался земельный участок. Сэмюэл Рид кричал на нее из-за заблудившихся коз, а его ворота были открыты настежь! – Я знаю, что виновата прежде всего я, но он мог закрыть ворота. – Животные с фермы не должны бродить по земле, принадлежащей общине. Этого Сэмюэлу было бы достаточно. Давай заберем коз и уедем отсюда. Джек еле заметно кивнул отцу, зашагал к деревьям и начал отгонять коз к воротам. Тиффани поняла, что он не собирается здороваться с Сэмюэлом. Она поспешила к Джеку на помощь. Наконец они вместе с животными вышли за ворота. Тиффани не могла уехать, не сказав ни слова Сэмюэлу. Наверное, ей не следовало позволять Джеку приехать сюда. Если его так расстраивало присутствие Сэмюэла, она должна была помешать им встретиться. Теперь слишком поздно. Но она могла попробовать все исправить. – Оставайся здесь, Джек. Я только извинюсь, а потом мы сможем уехать. Но Джек все-таки пошел вместе с ней. – Доброе утро, мистер Рид. – Она приближалась к Риду-старшему. – Извините за причиненное вам неудобство. Я позабочусь о том, чтобы этого больше не повторилось, – хотя вы могли бы закрыть ворота. Судя по траве, которая выросла по обеим их сторонам, ворота стояли открытыми уже довольно долго. Рид шагнул вперед, посмотрел на Джека и сузил глаза. Тиффани повернула голову и тоже взглянула на Джека. Тот не выглядел довольным, но было непохоже, что он вне себя или в ярости. – Ты извинилась, Тифф. Идем. – Джек взял ее за руку повыше локтя и осторожно потянул. – Боишься, что я начну выносить сор из избы, Джек? Не надо. Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, что ты на днях сказал своей матери. – Сэмюэл Рид отвернулся. – Ты почти никогда не вел себя как мужчина, но по крайней мере был здо… – Козы уже не на твоем участке, – оборвал его Джек. – Мне не стоило терять время. Я думал, что мама захочет узнать, но ошибся. – Джек помрачнел еще больше. – А другая тема не подлежит огласке, и ты должен это запомнить. Тиффани извинилась, хотя ты оставил ворота широко открытыми, и мы уезжаем. До свидания. Отец и сын свирепо смотрели друг на друга. Сэмюэл надменно поднял подбородок. – Ворота останутся открытыми, а этим козам здесь лучше не появляться! Если они снова тут появятся, я их застрелю. – Только попробуй, и я с удовольствием подам на тебя в суд. Ты будешь наказан по всей строгости закона. – Джек снова бросил на Сэмюэла свирепый взгляд, что-то зло пробормотал и отвернулся. Он быстро зашагал к воротам. Тиффани вместе с ним покинула участок. Они взяли с собой вещи для ремонта изгороди, перегнали коз через пешеходный мостик, нашли пролом в изгороди и провели через него коз. Джек починил изгородь. Теперь она выдержит, если коза попытается ее сломать. Только после этого они вернулись к джипу, сели в него и поехали обратно на ферму. Сэмюэл давно ушел. До самого коттеджа Джек не сказал ни слова. Когда он остановил джип, она повернулась к нему. – Ты совсем на него не похож… – Теперь ты понимаешь, Тиффани? Я чувствовал, как снова прихожу в ярость, как в прошлый раз… – Джек заговорил одновременно с ней и резко замолчал. Что-то здесь неясно. Тиффани тщетно пыталась понять, что именно. – Что он имел в виду, Джек? Все это потому, что ты беспокоишься из-за сходства с ним? Может быть, если ты мне откроешься без утайки, то почувствуешь себя лучше? – Я уже объяснял, что именно чувствую из-за своей наследственности. – Темно-синие глаза Джека отчужденно смотрели на нее. – Больше нечего сказать. – Хорошо. Я уважаю твои чувства. – Она только не соглашалась с ними, вот и все. Глава 5 Следующие несколько дней Тиффани и Джек работали вместе в относительном согласии – и усердно старались вернуть прежнюю дружбу. Несмотря ни на что Тиффани действительно начала верить, что они подружатся. Может быть, ей не следовало так беспокоиться. Ну да, Джек стал одеваться по-другому, коротко подстригся и по утрам казался немного нервным. Он все время старался закрыть свое тело. Но это не повод для беспокойства. Ей хотелось убедить его в том, что он не такой, как его отец. Но в остальном отношения между ними не так уж плохи. Джек ясно дал ей понять, чего он теперь от нее хочет. – Все хорошо, и если бы не духота, жизнь была бы практически идеальна, – сказала она вслух. Возможно, это было преувеличением, но не насчет духоты: Тиффани очень хотелось распахнуть окна, чтобы впустить ветерок и чтобы сегодня вечером в коттедже стало попрохладнее. Может быть, ей нужно снять джинсы и надеть шорты, даже если Джек считает, что у нее острые коленки. Поднялся ветер. Возможно, погода и переменится. Тиффани решила пока не надевать шорты. Она распахнула окно в спальне коттеджа, потом открыла несколько окон в комнате на веранде. Если оставить открытой и дверь, от ветерка там станет прохладнее. Джек был у резервуара возле дома ее родителей. Вчера вечером они поговорили с ними по телефону, а потом вызвали местного водопроводчика, и Джек предложил ему свою помощь. Без сомнения, Джек все еще был там и, работая, напрягал свое мускулистое тело. Вот почему я здесь, подальше от этих мускулов. Я занимаюсь своими делами, и мне удается справиться с неуместными мыслями. Ты в это веришь? – Это правда. – Она украдкой взглянула на кровать, где Джек спал каждую ночь, где она мысленно представляла его себе, лежа без сна у себя в комнате и уставившись в потолок. – Хорошо. Может быть, это не так просто, как мне бы хотелось, но я своего добьюсь. В ногах кровати лежал дорожный несессер Джека с расстегнутой молнией. Внимание Тиффани привлекло нечто неожиданное. Рядом с аккуратно сложенной рубашкой она увидела пузырек с таблетками. Как правило, Джек не принимал лекарств, но в этом пузырьке было что-то знакомое. Тиффани замерла, сдвинув брови. Она почему-то встревожилась. Это не твое дело. Но Джек редко принимал даже парацетамол, если мог без этого обойтись, а на такие таблетки явно был выписан рецепт. Ей вспомнилось недавнее утро. Стакан воды… Джек что-то сжал в руке… Скрытность, о которой она с тех пор старалась забыть. – Таблетки. Он принимает таблетки. И не хочет, чтобы она это знала. Ей также вспомнилась колкость Сэмюэла Рида в адрес Джека. Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, что ты сказал своей матери… Ты почти никогда не вел себя как мужчина… Неужели у Джека неприятности? Он болен? Джек выглядел совершенно здоровым. Она взяла пузырек, прочитала то, что было написано на этикетке… и вспомнила. Несколько дней назад она смотрела по телевизору документальный фильм, в котором упоминалось это лекарство. Но оно ведь предназначено для… Нет, не может быть! Тиффани очень хотелось в это поверить. Но не удалось. Потому что теперь на нее нахлынуло слишком много воспоминаний. Джек никогда прежде не менял фасон прически. Значит, пришлось. И он что-то прятал под просторными рубашками. Поэтому и обнимал ее одной рукой. А она-то считала, что так он ее предупреждает, чтобы она вела себя «как друг»! Может быть, раньше они и были друзьями, но теперь их отношения изменились. Утратили прежнюю непринужденность. И он не подстригся. У него выпали волосы, а теперь снова начали расти. – О боже! О боже! – Ей стало страшно. Пальцы, державшие пузырек, задрожали, и она повернулась, собираясь снова спрятать таблетки в несессер Джека. – Что ты делаешь, черт возьми? – Тихий от сдерживаемой злости голос Джека раздался прямо у нее за спиной. Она повернулась к нему и увидела, что он в ярости. Его загорелое лицо побледнело. Синие глаза посмотрели на пузырек в руке Тиффани, а потом – на ее лицо. – Я… я решила открыть все окна, чтобы получше проветрить коттедж. Было так ж-жарко. – Она шагнула к нему. Сердце переполнял страх. Ее подташнивало от волнения. – Несессер был открыт. Я его не открывала, Джек. Таблетки лежали рядом, я их увидела и испугалась. Сэмюэл знает, верно? И едва не проговорился. Вот почему ты пришел в ярость. Джек стоял в дверях комнаты, то сжимая, то разжимая кулаки. На его лице отражались гнев, смятение и боль. Он тихо проворчал: – Это тебя не касалось, Тиффани. Ты не должна была знать. – Я должна знать. Что с тобой случилось? Когда это произошло? Все ли у тебя… в порядке теперь? – Вопросы рвались прямо из ее сердца. Она все больше и больше боялась за Джека. Что он имел в виду, говоря, что она не должна была знать? Джек шагнул в комнату и, взяв у Тиффани пузырек, бросил обратно в несессер и застегнул его на молнию. Его движения были судорожными, он стиснул зубы. – Просто несколько таблеток… – Нет. Не пытайся это скрыть. Слишком поздно. С меня достаточно твоих секретов! – У нее на глазах выступили слезы. – Активный ингредиент… – она дрожащей рукой указала на несессер, – для пациентов, которые проходят послеоперационное лечение от рака… Она говорила с трудом. – Я видела такие же таблетки в документальном фильме. Там говорилось, как они полезны. Меньше побочных действий. Я это видела, Джек, поэтому не пытайся отрицать. Джек тихо выругался. Тиффани охватила дрожь. Она схватила Джека за плечи. Казалось, ей крайне необходимо держаться за него, чтобы убедить себя в том, что он здесь, что он дышит, что с ним все в порядке. Во взгляде Джека была холодная ярость. Но Тиффани не обращала на это внимания. – Что с тобой случилось, Джек? Ты должен мне рассказать. – Хорошо. Это правда. Она не должна была знать, но все-таки узнала. А узнав, испытала страх и боль, в точности, как он и думал. Она узнала, но это ничего не изменило, ничему не помогло. Просто усложнило ситуацию. – Хорошо, ты все поняла. У меня был рак. Этот эпизод остался в прошлом, поэтому тебе незачем беспокоиться. – Это был… это был рак легкого? – Она бросила тревожный взгляд на его грудь. – Просторные рубашки… тебе все еще больно? – Нет. У меня был рак груди, с левой стороны. Опухоль была на пару дюймов выше верхнего ребра. Широко раскрыв карие глаза, она пристально смотрела на него. – Но когда? Как? Ты никогда ничего не говорил. Боже мой, Джек! Ты мог умереть, а я даже не знала! – Я обнаружил опухоль за месяц до поездки за границу. Джек узнал о проблеме, когда его отношения с Тиффани начали меняться и переходить за грань дружеских: Тогда он не обратил внимания на маленькую опухоль. – Я не думал, что это что-то серьезное. Но когда она не прошла, я решил выяснить, что это такое. – Джек… – Тиффани была в отчаянии. – Теперь я должен полностью выздороветь. Таблетки мне помогают, вот и все. Он собирался уйти, но она крепко сжала его руку повыше локтя, пытаясь его удержать. Их взгляды встретились. В ее глазах были боль, тревога и чувство, которое напоминало гнев. Джек отвернулся к открытым окнам. На горизонте виднелись темные тучи. Казалось, что тучи сгущаются и в комнате. Она опустила руку. – Когда ты пошел к врачу, Джек? Когда ты узнал о своей болезни? – Я узнал результаты в тот день, когда сказал тебе, что собираюсь ехать за границу. Я действительно работал, когда был там. Я действительно решил с тобой расстаться, потому что понял: я слишком похож на Сэмюэла, чтобы у меня могли быть счастливые взаимоотношения с тобой или с кем-нибудь еще. Все это было правдой. В тот вечер он встретился с Тиффани, и их встрече предшествовала тяжелая сцена, которая произошла между ним и Сэмюэлом. Она сильно на него подействовала: ведь он только что узнал о своем состоянии. Джек понял, что унаследовал от Сэмюэла злобу, которую тот проявляет к нему. – В тот день Сэмюэл насмехался надо мной. Нападение было глупым, но я набросился на него, Тифф. – Ты наверняка был расстроен. Ты только что узнал ужасную новость… – Так расстроен, что попытался его ударить? Он не знал об этой новости. Но Сэмюэл заметил, что Джек начал по-другому относиться к Тиффани. И когда он обозвал Джека дураком за то, что тот собирается связаться с Тиффани, Джек не стерпел. Что ж, Сэмюэл сам напросился. – Я заставил себя уйти. Потом пришел к тебе, хотя знал, что не стоит этого делать. Вдруг я так же обижу и тебя? Я уже решил, что буду лечиться за границей. Понял, что должен с тобой расстаться… чтобы наши отношения охладели. Вот почему я ничего тебе не рассказал. Ты бы не захотела меня покинуть и совершила бы ошибку. – Вообще-то ты отлично справился. Если бы только ты поделился со мной, позволил… Она замолчала. Ее лучший друг перенес опасное для жизни заболевание и даже ничего ей не сказал. Он не хотел, чтобы она когда-либо об этом узнала. Ей было больно. Но теперь ей стало страшно. Джек решил с ней не сближаться, потому что думал, что похож на Сэмюэла. Это печально. Однако есть надежда доказать ему, что он ошибается. Но он скрыл от нее, что болен раком, и не оставил ей выбора. Ее охватило чувство обиды. – Почему ты решил меня оттолкнуть? – В ее голосе звучали боль и смятение. Она пыталась посмотреть ему в глаза, но Джек отвел взгляд. Он провел рукой по коротким волосам. – Я тебя не отталкивал. Я решил, что буду лечиться частным образом, и понял, что мы не можем продолжать прежние отношения. Принял меры, чтобы все исправить. Это произошло почти одновременно, вот и все. За стенами коттеджа подул сильный ветер. Тучи закрыли солнце, и в комнате внезапно потемнело, но Тиффани не обратила на это внимания. Она продолжала смотреть на Джека. – И ты принял все решения за нас обоих. – Я хотел защитить тебя от огорчений, Тифф. – Он шагнул к ней, потом остановился. – До того как ты оказалась у Колина и Сильвии, тебе уже пришлось многое перенести. Ты выглядела стойкой, но в глубине души была ранимой. Я не хотел, чтобы ты беспокоилась обо мне, а ты бы забеспокоилась… и в результате начала бы страдать. – Я не ранима. И почему ты решаешь, что я могу и чего не могу вынести? Да, конечно, она бы волновалась за Джека, но как же иначе! – Я была твоим лучшим другом, Джек. Ты оттолкнул меня. Можешь себе представить, как я себя из-за этого чувствую? – Тиффани! – Джек, тихо выругавшись, шагнул вперед и протянул к ней руки. Неужели он обнимет ее одной рукой, потом погладит по голове и снова с ней расстанется? Она желала настоящей близости. Хотела заключить Джека в объятия, прижаться к нему, быть уверенной в том, что он выздоровел. Но Джек остановился, и она не двигалась с места. Если он предлагает нечто меньшее, она этого не примет! – Не понимаю, как ты мог скрыть от меня такую важную вещь. Может быть, я должна это понять. Но я не понимаю, Джек. – Извини, если обидел тебя. Но я ведь рассказал тебе, почему так поступил. Ради тебя самой! – У него был страдальческий вид. Тиффани глядела на него и видела отражение собственных чувств. Это казалось ей странным. – Ты не доверял мне с самого начала. – Это не так. – Но его взгляд выражал сомнение. – Дело не в доверии. Я должен был тебя защитить. Пожалуйста, пойми… – Нет, Джек. Я не понимаю. – Тиффани отвернулась. Она помедлила у входа в свою комнату, потом вошла, что-то взяла и вышла из дома. Джек, не видел, что Тиффани держала в руках. Но он глядел ей вслед и видел ее напряженную спину. Возможно, так лучше всего. Ей требуется время, чтобы понять то, что она узнала. Потом поймет, что он поступил правильно. Ему нужна ее дружба. Он может этого добиться. Это все, чего он может добиться. Если иногда ему и приходят в голову другие мысли, они неосуществимы. И к ним так и нужно относиться. Глава 6 Грозовые тучи собрались над маленьким заповедником. С земли, принадлежавшей общине, открывался вид на эвкалипты, которые окружали устье реки. Возле солоноватой воды щипали траву кенгуру. Тиффани понятия не имела, зачем взяла с собой камеру, когда вышла из коттеджа. Возможно, потому, что после отъезда Джека фотография оказалась панацеей. Сейчас Тиффани хотелось немного успокоиться. Самый большой кенгуру поднял голову и высокомерно посмотрел на кенгуру поменьше, когда тот осмелился подойти к нему слишком близко. Тиффани сделала несколько снимков. У нее было несколько агрессивное настроение. Целый час Тиффани злилась из-за Джека. Она старалась примириться со всем, что он ей рассказал. Щелк, щелк, щелк. Она делала снимки, будучи вне себя от обиды. – Он оттолкнул меня, как будто все эти годы близости даже не имели значения. Щелк, щелк, щелк. Прогремел гром, и кенгуру скрылись за деревьями. Тиффани начала фотографировать небо. Щелк, щелк, щелк. – Что это за дружба, если она не может устоять перед первой же настоящей трудностью? Именно в такое время друзья помогают всем, чем могут, и они так поступают, потому что этого хотят! Она выбирала все более мрачные и беспокойные кадры. Вообще-то снимок засохшего дерева с извилистыми ветками, которые тянулись к потемневшему небу, был неплох. Может быть, она вставит его в рамку и повесит в коттедже. Кому нужны солнечные лучи? Тиффани зашагала дальше, и тут порыв ветра едва не сбил ее с ног. Снова прогремел гром, уже громче и ближе. Похолодало. Надвигалась гроза, под стать ее настроению. Возможно, Тиффани следовало забеспокоиться, но сейчас ей было все равно. – Я подумал, что, может быть, найду тебя здесь, – прслышался голос Джека. Он был в нескольких футах от Тиффани, у нее за спиной. – Ты ушла больше часа назад, Тифф, а вот-вот начнется гроза. Как ты думаешь, не пора ли тебе возвращаться? Она повернулась, собираясь закричать, дать выход ярости, гневу и потрясению. Но вместо этого сказала дрожащим голосом: – Тебя не было несколько месяцев – и ничего, я не пропала. Ты только что вернулся, и посмотри, каких прекрасных результатов добился. Тебе незачем было идти за мной. Я смогу найти обратный путь без посторонней помощи, когда буду готова. – Ты расстроена. Мне жаль, что ты все узнала и встревожилась, но это… это уже позади, Тифф. Вот почему я вернулся. Чтобы мы могли продолжать жить, как раньше, и все другое оставить в прошлом. – Ты не позволил мне разделить с тобой прошлое. Хоть кто-нибудь знал, через что ты проходишь? – Вот из-за чего она так мучилась. Он был так одинок! Ее агрессивность уступила место тревоге и… да, нежности. – Я верю, что там ты работал в фирме, как и сказал, но знал ли твой работодатель, что ты в это время лечишься? – У нее болело сердце. – Я думала, что ты относился к этому как к отпуску. Надо было рассказать нам всем, Джек. Маме, папе, мне, моим братьям. Я могу понять, почему ты не желал рассказывать своим родителям, но мы все поддержали бы тебя. – Мне было ни к чему, чтобы кто-нибудь знал. У меня были лучшие врачи, лучшее лечение. Когда я полностью восстановил силы, то приехал к тебе. Джек сжал кулаки и, сунув их в карманы джинсов, встал так, чтобы его широкая спина заслоняла Тиффани от порывов ветра. Он встревоженно смотрел на нее. В его глазах отражались чувства, которые переживала сама Тиффани. Ее сердце дрогнуло. – Тебе не следовало скрывать, Джек. А если бы ты мне еще сказал, что хочешь, чтобы мы остались друзьями, я была бы там, рядом, как твой друг. Но из-за этих недомолвок я не смогла так поступить. Тиффани заставила себя признать правду. Джек все еще ее интересовал. Хотя она и пыталась подавить свои чувства, у нее ничего не получалось. Но она была бы ему другом. В любом случае. Начался ливень, и они промокли. Джек пристально смотрел на нее, Тиффани отвечала ему таким же пристальным взглядом. Чувства, отражавшиеся в его глазах, стали очевидными, хотел он того или нет. Джек шагнул к ней… и остановился, стиснув зубы… В его глазах были желание, смятение, разочарование. Как ив глазах Тиффани. Она протянула руку. – Джек… – Мы должны укрыться от грозы, – пробормотал он, схватил ее за локоть и потащил к своему джипу. От его прикосновения рука Тиффани задрожала. Когда они уселись в джип, она бросила взгляд на Джека и вздрогнула – но вовсе не от холода. Джек пристально смотрел на нее, сжимая руль. Если бы у Тиффани такие дрожали руки, она взяла бы фотоаппарат, висевший у нее на шее, и попробовала бы сфотографировать его лицо. Но нет. Впрочем, она запомнила его выражение. А потом Джек завел мотор. Тиффани сидела всю дорогу, затаив дыхание. Ей казалось, что она не дышала до тех пор, пока они не вернулись. – Переоденься во что-нибудь сухое, – бросил Тиффани Джек, когда они вошли в коттедж. Он взял полотенце из бельевого шкафа, собираясь вытереться, вошел к себе в комнату и закрыл дверь. Джек ожидал, что Тиффани все еще будет сердиться. Он оказался не готов к ее состраданию и нежности, которые с легкостью сломали бы его самоконтроль. Когда она промокла под дождем, одежда облепила ее тело, и это подействовало на него возбуждающе. Что. ж, она уже наверняка вытерлась и сменила одежду. Он постарается снять напряжение, возникшее между ними. Джек переоделся и вышел из комнаты. Он твердо решил контролировать свои мысли и чувства. Тиффани оказалась на кухне. На ней были мягкие вязаные брюки и облегающая футболка, на ноги она не надела ничего. Влажные локоны падали ей на плечи. У нее был неуверенный вид. Их взгляды встретились, и она зарделась. Самообладание и решимость Джека бесследно исчезли. Он пристально смотрел на Тиффани, еле сдерживая страстное желание. – Гм… пошел сильный дождь. Можно сказать, гроза. – Тиффани не сводила с него глаз. Его страсть разгорелась еще сильнее. – Немного воды никогда никому не повредит. – Он пытался говорить небрежным тоном. Но получилось какое-то мрачное бормотание. – По крайней мере, козы укрыты от дождя. Ему нужно было уйти отсюда. Вернуться под дождь. Придумать какую-то причину, чтобы оказаться подальше от соблазна. Но Джек стоял и пожирал глазами ее фигуру – от влажных волос до ступней, а потом – в обратном направлении. Он не мог двинуться с места. Дрожащими руками Тиффани взяла чайное полотенце и вытерла им фотоаппарат. Потом наклонилась и очень осторожно положила и то и другое на скамейку у раковины. У нее были очень красивые ягодицы, и… их обтягивали очень тесные брюки. Джек подавил стон. Тиффани шагнула вперед, отходя от раковины. – Ну… гм… я должна… – Может, я должен… – Пытаясь отвлечься от соблазна, он тоже шагнул вперед. Она сделала поворот. Он тоже. В результате они столкнулись. Она прижалась к Джеку, и он, утратив самообладание, сжал Тиффани в объятиях. Она тоже крепко обняла его. Джек тихо застонал, признавая, что потерпел поражение, и наклонил голову. Тиффани подняла голову, и их губы встретились. Вкус ее губ напоминал дождь и саму Тиффани, он оказался таким приятным, таким особенным… Именно о таком мечтал Джек, хотя и считал, что мечтать ему не следовало. Джек положил руку на затылок Тиффани и еще крепче впился в ее губы, потом провел рукой по спине и еще сильнее прижал всю ее к себе. – Тифф! – Я так сердита на тебя, Джек. – Она шутливо ткнула его кулаком в плечо, затем нежно поцеловала. – Этого не может быть, – замотал он головой. Ему хотелось с ней помириться, но этим его желания не ограничивались. Он не мог сказать точно, чего же он хочет, – наверное, всю ее, до кончиков пальцев. Слишком долго он ждал, слишком сильно ее желал. Тиффани прижалась к нему. Джек провел рукой по ее подбородку, погладил нежную кожу за ухом, а другой рукой привлек ее к себе. Он забыл свои тревоги из-за сходства с отцом, забыл, что пытался защитить ее от собственной его беды. У него вырвалось тихое восклицание. Он поднял голову, говоря себе, что все еще контролирует ситуацию. Но он уже ничего не контролировал. Он думал только о своем желании и об ответе Тиффани. Тиффани глядела на Джека и видела раздиравшие его противоречия. Он поддавался своим чувствам. Не говоря ни слова, она подталкивала его к этому. Поцелуй меня снова, Джек. Пусть между нами не останется барьеров, и я смогу тебе доказать, что для меня есть место в твоей жизни… что я – больше, чем твой друг. Да, Джек привел ее в ярость… она была расстроена, испугана, подавлена… но все эти чувства со знаком минус заглушались чем-то совсем противоположным. Чем? По крайней мере ей хотелось, чтобы он ей доверял. – Я не могу оставить тебя в покое, – вырвалось у него. – Мы были друзьями, я скучал по тебе… Одной – сильной – рукой он прижимал ее к себе, а другой касался ее лица. Она вскинула голову, и они снова поцеловали друг друга в губы. Тиффани вложила в поцелуй всю сдерживаемую силу своего, чувства. – Джек… – слетело с ее губ, и он в ответ прошептал ее имя. – Ты нужна мне. – Он закрыл глаза, гладя ее по волосам. Его лицо выражало страстное желание. – Ты так красива, Тифф. Неужели он действительно считает ее красивой? Его синие глаза медленно открылись, и… да, она увидела, что так и есть. Этого она и хотела, к этому и стремилась. Теперь она добилась своего. Джек все понял, отказался от глупых тревог и доверился ей. Должно быть, так оно и есть… верно? У нее захватило дух. Она провела руками по его плечам, по рукам, спине. – Ты тоже красивый. Но я все еще на тебя сержусь. – Она принялась покрывать поцелуями его лицо. Наконец-то Джек с ней честен. – Этого не должно было случиться, – с отчаянием сказал Джек. Но он снова поцеловал ее в губы, и вскоре Тиффани забыла и о его словах, и о своих собственных. Не помнила она и того, как они оказались в его спальне. Джек задрал на ней футболку и принялся ласкать ее обнаженную кожу. Ей тоже хотелось к нему прикасаться. Теперь все так ясно! Джек был сбит с толку, но теперь он поймет свою ошибку, и они смогут сблизиться так, как начали сближаться до того, как он уехал. Джек должен ей доверять. Вот с чего они начнут. В глубине души Тиффани понимала, что из-за своих чувств и сегодняшнего напряжения искаженно воспринимает действительность, но она отогнала эту мысль. – Тиффани! – Джек уткнулся лицом в ее шею, сжал ей запястья и сунул ее руки под просторную рубашку. Но когда она коснулась его голой спины, он вздрогнул. Тиффани сжала его в объятиях. Джек не умрет. Он выживет, преодолеет свои тревоги, и у них все будет хорошо. Джек снял с нее футболку и бросил на пол. Его пальцы легко касались ее кожи. Судя по выражению его лица, он был поглощен их близостью. Он не вполне осознает, что делает. Если бы осознавал, он бы это прекратил. Ей не хотелось так думать. – Я не желаю, чтобы нас что-то разлучало. Тиффани произнесла эти слова, пытаясь бороться с собственной неуверенностью. Она принялась расстегивать пуговицы его рубашки. Ей нужно слиться с его телом. Ее действия, казалось, были вызваны отчаянием, но ей хотелось добиться своего… Джек чувствовал себя так, словно оказался в густом тумане. Ho даже туман не мог полностью окутать его разум. Безрассудство Тиффани привело к тому, что Джек понял: он также ведет себя безрассудно. Что он делает? Ему понадобилась вся его сила воли, но он все-таки сжал руку Тиффани и помешал ей расстегнуть остальные пуговицы. Как они дошли до этого? Если так будет продолжаться, Тифф захочет, чтобы он связал себя с ней обязательствами. Он твердо решил не обременять ее собой, помочь ей держаться на некотором расстоянии и жить дальше, не заботясь о нем. Неужели не получится? – Мы должны это прекратить. – Три пуговицы на его рубашке остались застегнутыми. Через несколько секунд она увидела бы его раны. Джека охватили паника и отчаяние. Эти чувства не имели ничего общего с его шрамами. Нет. Они объяснялись тем, что не в характере Тиффани – уступить страсти, а потом уйти. Она заслуживает лучшего, а он не может ей этого дать, потому что слишком похож на Сэмюэла. Джек не обратил внимания на внутренний голос, который говорил, что ему не хочется, чтобы она увидела, насколько изменилось его тело. Суть в другом. – Я не должен был так расслабляться, – вырвалось у него. Он отодвинулся от Тиффани, потом протянул ей футболку, не встречаясь с ней взглядом. – Я поступил с тобой неправильно, позволил себе забыться. Извини. – Ты не понимаешь, что для меня правильно, иначе… – Она замолчала и, торопливо надев футболку, направилась к двери. У нее был подавленный вид. – Я понимаю, что обидел тебя, потому что я дурак и эгоист и позволил случиться тому, чего не должен был допустить. – Ты отказываешься от всего, что мы могли бы разделить, хотя желаешь этого не меньше меня. – Ее глаза сузились от закипающих слез. – Я говорил тебе, что обязательства – не для меня. Я унаследовал от Сэмюэла… – Может быть, ты действительно веришь тому, что говорил о Сэмюэле. Я думаю, ты ошибаешься и есть другие, гораздо более глубокие причины! – Для меня имеешь значение только ты. Твое будущее, твое счастье. И ради твоего счастья это нужно прекратить. Наступила тишина. Дождь уже кончился, но Тиффани казалось, что он продолжается. – Ты пришел в себя и оттолкнул меня именно тогда, когда я собиралась коснуться твоего шрама. – Разве он не замечает связи? – Потому что нам нельзя сближаться. Дружба – это то, что у нас может быть. Я хочу, чтобы мы были друзьями. Ничего другого. А шрам – всего лишь шрам. Я не ношусь с тем, что пережил. Она шагнула к нему. – Сними рубашку. Дай мне увидеть этот шрам, который тебя не беспокоит! Он сжал губы. В его глазах не осталось ни капли тепла. – Это не театр, Тиффани. Она поняла, что зашла слишком далеко. – Извини. Извини, Джек. Я не должна была так говорить. Но тебе нужно позволить себе вылечиться… внутренне… По-моему, ты этого не сделал. – Если это правда – а я с тобой не согласен, – то мне поможет только наша дружба. – Он твердо и спокойно глядел ей в глаза. – Мы снова стали друзьями, Тифф, и мне нужно, чтобы ты согласилась со мной дружить. Как она могла стать ему только другом, когда ее тело и чувства нуждались в большем? Но если она не попытается, не будет ли это эгоистично с ее стороны? – Я попытаюсь, Джек. – Она постарается быть только другом и будет надеяться, что это окажется возможным после всего, что произошло между ними. Глава 7 – По крайней мере маляр закончил работу, и стены высохли достаточно для того, чтобы поставить мебель обратно, – пробормотала Тиффани. Она сказала себе, что должна находить удовольствие в обычном и простом. Об этом попросил ее Джек два дня назад, когда они говорили об их дружбе. С тех пор они оба усердно старались… так усердно, что ей было тягостно. Но они и впрямь старались, и постепенно Джек начал расслабляться, общаясь с ней. Может быть, со временем он расслабится настолько, что подумает над своими тревогами, связанными с отцом, и над проблемами рака. Она была убеждена в том, что он еще этого не сделал, потому-то его жизнь и не идет так, как следует. – Ты там…. Тифф? – Джек появился в дверях кухни. – Да. Я здесь. – Она подошла к нему. – Маляр уже забрал свои вещи. Ты видел, как он ушел? – Он остановился и сказал мне, что опять пойдет дождь. Я только что починил крышу сарая. Решил помочь тебе поставить мебель обратно. Вдруг ты решишь передвинуть ее самостоятельно? – Ты слишком хорошо меня знаешь. – Она улыбнулась. – Там мало тяжелых вещей. Я подумала, что могу ее двигать, а не поднимать. – Будет гораздо легче ее двигать, если мы поработаем вдвоем. – Он улыбнулся в ответ. Это уже начало, не так ли? Они могут подружиться, как он и желает? А что произойдет, если он уедет? Дни идут. Что, если он вернется в Сидней и ты потеряешь все, чего добилась? Она этого не допустит! Будет настаивать на том, чтобы они сохраняли отношения. Поможет ему и заслужит его дружбу, черт возьми! Если она хорошенько постарается, то добьется своего. Возможно, много лет назад родная мать и не оценила ее стараний. Что ж, Тиффани тоже не носится со своим шрамом. Ей нужно сосредоточиться на Джеке. На его проблемах, на его нуждах. А не на своей жалкой истории, которая здесь ни при чем. Чем ее тогдашнее состояние отличается от поведения Джека? От его нежелания оказаться лицом к лицу со своими демонами и иметь с ними дело? Это другое дело! Ведь у нее не было таких проблем! Джек вошел в гостиную, нагнулся и поднял одно из больших кресел. Она увидела, как он напряг мускулы, и быстро отвела взгляд. Ей надо думать о спокойных отношениях с Джеком. Но как она может забыть, что он держал ее в объятиях и едва не занялся с ней любовью? – Он не должен быть таким привлекательным. Это очень мешает, – пробормотала она. Потом подошла к Джеку и громко сказала: – По-моему, ты говорил, что мы должны заниматься этим вместе?….. Джек кивнул, и они начали передвигать мебель. А когда закончили, он удовлетворенно осмотрел результаты. – Выглядит хорошо. Твои родители знают о ремонте? – Нет. Мы решили сделать им сюрприз. Это придумал Джед, и мы все согласились скинуться и заплатить за работу. – Так они решили отблагодарить Колина и Сильвию за любовь, с которой те их воспитали. – Я собираюсь попросить братьев обновить и изгородь. Мама и папа, конечно, не разорены, но они несколько лет вкладывали в нас много денег, и в результате ферма несколько пострадала. – К сыроварне это не относится. – Но из-за изгороди начали возникать проблемы. – Часть изгороди и впрямь старая. – Джек кивнул и, внеся последние штрихи в расстановку мебели, повернулся к Тиффани: – Как насчет обеда в городе сегодня вечером? Чтобы отпраздновать усердную работу. – Это было бы мило, – У нее даже покалывало кожу от радости, но она старалась не обращать внимания на собственную реакцию. Надо думать, как именно вечер, который они проведут в городе, лучше всего использовать для того, чтобы помочь Джеку. Вот на чем ей нужно сосредоточиться: на помощи Джеку, ее доброму другу – в точности как в старые времена. Да, конечно, совершенно ничего не изменилось. У нее не возникнет никаких трудностей. – Мы должны принять душ и переодеться, – вырвалось у нее прежде, чем она успела подумать. Ее лицо запылало. – Я имею в виду… – Я знаю, что ты имеешь в виду. – На его щеках тоже выступил легкий румянец. Было бы гораздо легче, если бы казалось, что он совершенно ею не интересуется. Но все выглядело иначе. И в результате Тиффани снова стала надеяться, что он, возможно, передумает и не ограничится дружбой. Даже если совершенно ясно, что этого не произойдет. Они молча вернулись в ее коттедж. Было и впрямь похоже на то, что надвигается очередная гроза. Тиффани думала об этом, выбирая, что ей надеть, но большей частью думала о своих тревогах и о Джеке. О прошлом, будущем, неуверенности, доверии, страхе и… надежде. Всегда, несмотря ни на что, оставалась надежда, которая могла причинить ей много боли. Потом она сделала уборку на кухне и ни о чем не думала… пока на кухню не вошел Джек. Его волосы были влажными. От него замечательно пахло, и у Тиффани снова заколотилось сердце. Он осмотрел комнату, а потом его взгляд остановился на Тиффани. Она стояла возле раковины, погрузив руки в мыльную пену. – Я решила сделать уборку до того, как мы уедем. Нет ничего хуже, чем вернуться домой к грязной посуде. На самом деле есть много чего хуже. Она сжала губы, чтобы у нее не вырвалась очередная глупость. Джек посмотрел на нее и быстро отвел взгляд. Он действительно рассматривал ее ягодицы или ей показалось? Джек кашлянул, подошел. к Тиффани и взял с вешалки чайное полотенце. – Я помогу тебе. – Незачем… – Тиффани взглянула на него, на его широкие плечи, твердую линию губ и проницательные синие глаза, которые смотрели на нее. Он брал одну тарелку за другой, вытирал их и ставил на скамейку. Она продолжала мыть посуду, спрашивая себя, почему он не желает ни признать свое влечение к ней, ни дать им шанс. Было бы умнее спросить, почему она стремится к луне, когда вполне ясно, что Джеку не нужны даже космические обломки. Может быть, ей также нужно перестать смотреть по телевизору старые научно-фантастические фильмы! Будь его другом. Ведь он говорит, что именно это ему нужно больше всего. – Гм… это последняя. – Тиффани сунула ему в руки тарелку и быстро выпустила воду из раковины. Он вытер тарелку, после чего бросил полотенце на скамейку. – Ты готова ехать? – Нет. Мне еще нужно подкрасить губы. – Тиффани еле заметно улыбнулась. – Не беспокойся. Это не займет много времени. Она пошла к себе в комнату, обвела губы помадой, положила тюбик в ярко-пурпурную косметичку с зеркальцем и бросила ее в дамскую сумочку. Когда она вышла из комнаты с сумочкой через плечо, зазвонил телефон. Тиффани, покосившись в сторону Джека, вошла в гостиную и взяла трубку. – Алло, это Тиффани. – Алло, дорогая, это мама. – Привет, мама. Как поездка? Здесь все хорошо. Пока Тиффани говорила по телефону, Джек молча ждал на кухне, глядя в окно. Когда зазвонил телефон, его спина напряглась. Теперь она немного расслабились. Возможно, он подумал, что снова позвонил Сэмюэл. Тиффани вдруг поняла, что не сводит глаз с плеч Джека, и заставила себя отвести взгляд. Она уселась на край дивана, решив уделять внимание только маме. Ну, не только ей. У Джека все же очень красивые плечи. – Сегодня вы в Лондоне, верно, мама? Рассказывай о вашей замечательной поездке, мама, чтобы я не думала о Джеке, о широких плечах или о чем-нибудь еще в этом роде. – Да, мы в Лондоне. – Они поговорили еще кое о чем. – У тебя действительно все в порядке? Ты можешь обойтись без Рона? – Все отлично, мама. Джек и я вчера навещали Рона. У него хорошо идет лечение, и все на ферме – под контролем. Кроме ее личной жизни. Возможно, она могла бы взмахнуть волшебной палочкой… – Хорошо. Я рада это слышать, дорогая. Немного страшно, ведь твой отец и я – так далеко. Нам бы не хотелось, чтобы ты оказалась в трудном положении, а вы с Джеком так долго не виделись! Я сомневалась… – Я не в трудном положении. – И ей не хотелось говорить о Джеке. Тиффани любила маму и папу, но никогда не признавалась им в том, что ее чувства к Джеку изменились. И у нее не было причины открывать душу сейчас, когда обстоятельства стали гораздо сложнее, чем раньше. Она и не поступила бы так: ведь Джек находился неподалеку и мог ее расслышать. – Ладно. Береги себя. Мы с папой очень хотим тебя увидеть. Я позвоню снова, когда смогу, но буду звонить не так уж часто. Зависит от того, насколько у меня загруженные дни. – Можешь звонить в любое время, мама, но только если у тебя оно найдется. У меня есть план вашего маршрута со списком всех гостиниц. Если возникнут проблемы, я сразу дам вам знать. Я знаю, что звонки по телефону домой дорого стоят. – Совершенно верно. – Сильвия быстро попрощалась, передала привет от Колина и повесила трубку. – Сильвия ни о чем не беспокоится? – Джек подошел к Тиффани. Его голос был на удивление мягким. – Ты отлично справляешься. – С твоей помощью. По-моему, она забеспокоилась из-за новости о Роне. Может быть, я должна была ей позвонить и рассказать об этом сама. – Ты же не знала, что Дениз им расскажет. – Джек взглянул на ее губы, потом поднял голову и быстро зашагал к двери. – Приятный оттенок помады, – пробормотал он. – Идем. – Я должна была догадаться насчет Дениз. Она любит поговорить. Ты уже придумал, где мы будем обедать? – Тиффани вышла следом за ним и закрыла за собой дверь. Теперь она только и думала, что о кораллово-розовом блеске своих губ и о самих губах. Собственно, она думала о поцелуе и об их с Джеком отношениях, которых сам Джек вовсе не желал. – Надеюсь, что здесь хорошо кормят. – Джек задумал этот дружеский обед, чтобы сбросить напряжение между ним и Тиффани. Она ошибалась на его счет и со временем поймет, что совершила ошибку. А он со временем перестанет вспоминать чувства, которые испытал, когда они попали под дождь. Хотя его тело не желало забывать этот эпизод. Что ж, их поездка на джипе закончилась и теперь они уже не будут сидеть так близко друг к другу. Он помог ей выйти из машины. Не потому, что это свидание. Они были не на свидании. Джек помог Тиффани из вежливости. Если он крепко обнял ее за талию, то это только потому, что не хотел, чтобы она упала. Если у него захватило дух, что из того? Такое иногда случается с каждым. Да, но разве каждый стремится к такой близости, желает вдохнуть ее аромат, коснуться мягкой кожи?.. Хватит! – Я уверена, что нас накормят замечательно. – Тиффани провела руками по бедрам и вздернула подбородок. – Снаружи припарковано столько автомобилей и грузовичков! В этом ресторане наверняка полно клиентов. Он проследил за движениями ее рук, но все-таки заставил себя отвести взгляд, чтобы не увидеть ягодиц, обтянутых новыми восхитительными джинсами. Они с удовольствием проведут время и вернутся на ферму, подружившись еще сильнее. Двери старомодного ресторана открылись. Вышли мужчина и женщина в ковбойских шляпах, клетчатых рубашках и сапогах для верховой езды. Из ресторана донеслась музыка кантри. Музыку исполняли на гитарах и скрипках, очень ритмично и не жалея энергии. Видите? Не так уж и романтично. Джек улыбнулся. – Давай войдем. Внутри музыка звучала громче. Ее исполнял оркестр, расположившийся за кабинками, на краю большой танцплощадки. Две трети кабинок были заняты. Большинство присутствующих щеголяли джинсами и ковбойской одеждой. Несколько пар танцевали. Джек и Тиффани нашли столик и стали изучать меню. – Вы готовы сделать заказ? – К их столику подошла женщина средних лет. У нее в руках были блокнот и огрызок карандаша. Они сделали заказ и вели бессвязный разговор до тех пор, пока им не принесли еду. Джек принялся за бифштекс с печеным картофелем и молодой фасолью. Тиффани начала есть салат «Цезарь» с курятиной. Все шло прекрасно, пока они не добрались до хлеба с травами. Ведь им нужно брать его из одного блюдца, не так ли? Это означало, что их руки будут соприкасаться, а она станет пристально смотреть на Джека сверкающими глазами, которые так усердно старались не выражать ничего, кроме дружбы. – Тебе нравится обед? Она вонзила вилку в кусок курятины. – Очень вкусно. У приправы салата «Цезарь» должен быть именно такой вкус. Острый, пряный… – Она взглянула на его губы и замолчала, после чего быстро отвела взгляд. – А тебе нравится обед? – Аппетитный бифштекс. Хорошо приготовленный, нежный. – Казалось, в его словах есть скрытый смысл. Когда они все съели, дирижер оркестра обратился к присутствующим с предложением потанцевать. Люди принялись танцевать, выстроившись в ряд. Неромантичный танец, ведь они даже не соприкасаются и не становятся друг к другу лицом, не так ли? – Идем, потанцуем с ними, Тифф! – Их будут окружать незнакомые люди, и он избавится от излишней энергии. Она поднялась. – Это меня здорово… отвлечет. – На ее щеках выступил румянец. У него учащенно забился пульс. Ведь она подтвердила, что не забывает о его присутствии, так же как он – о присутствии Тиффани. Джек попытался не обращать внимания на собственную реакцию. Он поднялся и повел ее танцевать. Некоторое время спустя певец предположил, что все они почти готовы выступить на Тэмуорт-ском ежегодном фестивале танцев в ряд и музыки в стиле кантри. Судя по ответу компании, многие ездили туда каждый год. – Они хотят поучаствовать в самом большом в мире танце в ряд, – прошептала Тиффани на ухо Джеку во время короткого перерыва. – Тэмуорт в самом деле попал в книги рекордов за самый большой танец в ряд? – Я точно не знаю, – пробормотала она. Оркестр заиграл снова, и начался очередной танец. Когда танцы в ряд закончились, дирижер поблагодарил Джека и Тиффани за то, что они присоединились к общему веселью, и попросил их открыть парные танцы. Отказаться было бы невежливо, поэтому Джек непринужденно заключил Тиффани в объятия, и они начали танцевать. Лавируя среди танцующих пар, Джек вдруг понял, как же он одинок. Как он страдает. Его мечты разбиты. У него не может быть совместной жизни с Тиффани, о которой он когда-то мечтал. Он поступил наивно, когда приехал сюда и попытался вернуть их дружбу. Теперь слишком поздно. Что ему делать? Против воли он прижал Тиффани к себе и уткнулся лицом в ее макушку. После минутного колебания она обняла Джека за шею одной рукой, а другой сжала его руку повыше локтя и вздохнула. – Когда музыка смолкла, Джек попытался собраться с духом. Разжав объятия, он сделал шаг назад. – Нам пора ехать. Судя по его интонации, ему не хотелось уезжать. Но Тиффани кивнула и тоже отстранилась от него на шаг. – Конечно. Когда они вышли из здания, она глубоко вздохнула и посмотрела на небо. – По-моему, маляр оказался прав. Пойдет дождь. Джек уже скучал по объятиям Тиффани. Он помог ей сесть в джип, потом уселся сам, и они поехали домой. Или, вернее, в: коттедж Тиффани. Он не был домом Джека и никогда им не будет, и ему нужно об этом помнить. Пятьдесят восемь минут спустя Джек остановил джип возле ворот фермы. На протяжении этих пятидесяти восьми минут ему приходили в голову одни лишь тягостные мысли. – Почему мы не выходим? Мы уже приехали. – Судя по ее интонации, она боролась с теми же мыслями, что и он. И это выбило его из колеи. Выйди из джипа. Скажи «спокойной ночи» и забудь об этом вечере. – Подожди. – Он подошел к дверце со стороны Тиффани и открыл ее. Подул ветер. Джек встал в образовавшейся щели, чтобы дверца не захлопнулась. – Выходи. Джек отошел недостаточно быстро, и, выйдя из машины, Тиффани столкнулась с ним. Он неуклюже схватил ее, она стиснула его плечи и снова оказалась в его объятиях. Во взгляде ее карих глазах чувствовалось смятение. Тиффани, как и сам Джек, боролась с соблазном. Джек отпустил ее и попятился. – Иди в дом. Иди в свою комнату и закрой дверь. – Почему? Потому что я тебе не нужна? – Она пристально взглянула ему в глаза. – Знаешь, твои поступки могут противоречить твоим словам, но я все поняла, Джек. Несмотря на соблазн, ты стараешься испытывать ко мне только платонические чувства. – Не подгоняй меня, Тиффани. Не сегодня вечером. Тиффани хотела пройти мимо, но Джек схватил ее за руку. – Тогда перестань ко мне так относиться. Потому что я отношусь к тебе точно так же и не могу бороться с собой, когда-знаю, что мы чувствуем одно и то же. И мне больно из-за того, что ты пережил, и из-за того, что ты отталкиваешь меня. – Я тебя не отталкиваю. – Он неожиданно для себя прижал ее к своей груди. Они стояли перед коттеджем, хотя вот-вот должна была начаться гроза. – Я хочу, чтобы мы дружили, Тифф. Я не хочу отказываться от твоей дружбы. – Боюсь, что ты от нее откажешься. Боюсь, что мы ее лишимся… лишимся всего. – Она крепко обняла его. Он наклонил голову, а она подняла глаза. Джек понял, что если он сейчас потеряет самообладание, то они в конце концов окажутся в ее постели. И тогда и впрямь лишатся всего. – Жаль если мне придется уйти, Тифф. Раньше времени. Я хочу, чтобы потом мы часто виделись и вместе проводили время. Он заставил себя разжать объятия и шагнуть назад. – Оставшиеся несколько дней я собираюсь спать в доме твоих родителей. Ведь мы поставили обратно мебель. Так будет лучше. Она промолчала. После минутного колебания Джек зашагал к коттеджу и вошел внутрь. Когда он вышел с дорожным несессером в руке, Тиффа-ни уже отошла в сторону от его джипа. Она спокойно посмотрела на Джека. – Я одобряю твое решение спать в доме родителей. Я поддержу твои усилия сохранить нашу дружбу, потому что тоже не хочу ее лишаться. – Я рад, что ты понимаешь… – Вообще-то понимаю лучше твоего. Тиффани только казалась спокойной. Она не удержалась и произнесла то, что ей на самом деле хотелось сказать: – Ты действительно знаешь, чего хочешь, Джек? Потому что я не разобралась, чего я сама хочу. Я не собиралась тебя подгонять. Но вот о чем мне нужно тебя спросить, Джек… Можешь ли ты сказать, что честно смотришь в лицо собственной жизни? Когда речь идет о раке, и о Сэмюэле, и… обо мне? Потому что у меня внести ясность в наши отношения не получается. Я хочу тебе помочь – и не знаю, как это сделать. – В моей жизни слишком много теней. Я хочу, чтобы ты была моей подругой. Не хочу лишаться твоей дружбы. Я… уже слишком много потерял. – Последние слова он произнес еле слышно. Казалось, они удивили его самого. – Твоя семья… – На редкость испорченная, и я могу, к несчастью, унаследовать черты моих родственников. – Джек бросил несессер в джип и уселся за руль. – Я не гожусь для отношений, при которых нужно связать себя обязательствами. Сожалею, но я для них не гожусь. Тиффани не могла найти верные слова. Почему Джек ничего не понимает? Он наверняка ошибается, когда рассуждает о своих генах. Тиффани подумала, что, наверное, она не так уж ему и нужна. Но она должна ему помочь из чувства долга, как его друг. – Спокойной ночи, Джек. Все, что тебе понадобится, – в бельевом шкафу в прихожей. Приходи завтракать в коттедж, хорошо? Кивнув, Джек завел мотор джипа и уехал. Он был зол на себя. Если ему хотелось защитить Тиффани – а ему этого хотелось, – он должен был контролировать их отношения гораздо лучше, чем сегодня. Теперь он постарается добиться своего. Его история тут ни при чем, дело только в здравом смысле. И чем скорее это поймет и примет Тиффани, тем лучше. Глава 8 Утром в сыроварне зазвонил телефон. Тиффани взяла трубку и спустя минуту передала ее Джеку. – Это доктор Феннесси из больницы «Раффиз-Кроссинг». С отцом Джека на ферме произошел несчастный случай. Он находился в «стабильном состоянии», но нужно было, чтобы Джек приехал в больницу. Джек сжал трубку. – Отсюда до больницы надо ехать около часа. Я сейчас же поеду. – Я поеду с тобой. – Тиффани решительно посмотрела на него ясными, широко открытыми глазами. – Я могу подождать в коридоре. Джек кивнул. Они поспешили к его джипу. Спустя час машина подъехала к больничной стоянке. Войдя в больницу, они направились к столу, где вели прием посетителей. – Я – Джек Рид. Доктор Феннесси попросил меня приехать. Женщина, сидевшая за столом, встала, быстро подошла к ним и открыла дверь налево. – Пожалуйста, входите. Они вошли в кабинет. Из-за стола поднялся мужчина сорока с лишним лет. – Мистер Рид? Спасибо, что приехали так быстро. Я – доктор Феннесси. Я осмотрел вашего отца, когда его привезли сегодня утром. Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Он посмотрел на Тиффани, потом на их руки, большую и поменьше. Они держались за руки, стараясь взбодрить друг друга. – Это моя подруга Тиффани Кэмпбелл… – Может быть, мне нужно подождать снаружи? – Вообще-то, мисс Кэмпбелл, я предпочел бы, чтобы вы остались… если только мистер Рид не возражает. Сегодня утром мистер Рид старший упомянул о вас обоих. Мы могли бы поговорить втроем. – Да, если вы думаете, что это может помочь. Джек и Тиффани заговорили одновременно. Джек еле заметно улыбнулся ей. – Очень хорошо. Я бы хотел поговорить о… – Дверь резко открылась, и врач замолчал. В. кабинет вошла мать Джека. Она бросила взгляд на сына и Тиффани, а потом свирепо посмотрела на врача. – Почему вы оставили меня одну и никто не отвечает на мои вопросы? Я хочу забрать моего мужа домой. Она указала на Джека и Тиффани. – А с какой стати они здесь? – Вас попросили дождаться, когда я буду готов поговорить с вами, миссис Рид. Но раз вы присоединились к нам, мы все можем перейти прямо к делу! – Врач указал на стулья возле стола. – Садитесь, пожалуйста. Джек и Тиффани направились к стульям. Айлин Рид закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. – Я говорю вам, у Сэмюэла все в порядке. Он упал с не очень большой высоты. Я же сказала управляющему, что его незачем везти сюда! – Ваш муж упал с лестницы возле амбара. Он растянул лодыжку и ушиб плечо. Может быть, повредил голову или внутренние органы. – Врач говорил резким тоном. – Управляющий поступил правильно, он беспокоится о хозяине, и напрасно вы его отослали, как только сами приехали в больницу. – Вы тщательно осмотрели отца? – выкрикнул Джек. Он виновато посмотрел на врача. – Извините. Я уверен, что тщательно, но… у Сэмюэла все в порядке? Ничего ужасного? – Ваш отец полностью выздоровеет после сегодняшних повреждений. – Казалось, взгляд врача немного смягчился. – Сегодняшних? – Я хочу забрать моего мужа домой. – Айлин побледнела и прижала дрожащую руку к горлу. – Вы расстраиваете Сэмюэла, задавая ему вопросы, а когда я об этом сказала, вы заставили меня выйти! Доктор помрачнел. – Ваш муж останется в больнице, чтобы пройти тесты. Тогда можно будет поставить диагноз относительно старой трещины в его черепе. Я подозреваю, что результатом этой трещины стала неврологическая травма. – Вы не знаете, о чем говорите. – У Айлин был такой вид, словно она… оказалась в ловушке. Джек был сбит с толку. – Извините, доктор Феннесси, боюсь, я не понимаю. – Когда я осматривал вашего отца, в его настроении и поведении меня кое-что встревожило. – Мать Джека попыталась перебить врача, и тот предостерегающе поднял руку. – Во время осмотра я выяснил, что лет двадцать назад у него образовалась трещина в черепе. Ваш отец подтвердил, что, когда он ехал на лошади, с ним произошел несчастный случай. Джек пришел в еще большее замешательство. – Я ничего не знаю об этом несчастном случае. – Ваш отец также сообщил мне, что тогда он пострадал по вашей вине. – Врач смотрел в глаза Джеку, но его взгляд не был обвиняющим. – Кажется, ваш отец думает, что многие его несчастья произошли по вашей вине. – Боюсь, что мои отношения с отцом нельзя назвать сердечными. – Кажется, Сэмюэл сердится и на вас, и на вашу подругу. – Врач указал на Тиффани. Джек сжал руку Тиффани. – Когда мы были детьми, Тиффани не нравилась Сэмюэлу. Она в этом не виновата. Семейная жизнь в целом плохо подействовала на Сэмюэла. В частности, он очень сердит на меня. Меня не удивляет, что он также сердится из-за моей дружбы с Тиффани. Я только могу вас заверить в том, что не желал плохих отношений с отцом. Айлин разразилась речью: – Доктор, я настаиваю на том, чтобы вы разрешили мне забрать Сэмюэла домой. Что бы он там ни сказал о старой чепухе, это наверняка какое-то недоразумение… – Вот как, миссис Рид? – Доктор повернулся к Джеку. – Можно мне увидеть ваши водительские права? Айлин нахмурилась. – Зачем вам их видеть? Какое значение может иметь несчастный случай, который когда-то произошел? Джек вытащил бумажник из кармана джинсов и протянул врачу права. Врач изучил их и вернул Джеку. – Согласно дате рождения, указанной в ваших правах, и дате, когда произошел несчастный случай, которую назвал ваш отец, тогда вам было всего лишь несколько месяцев. Из-за того несчастного случая в черепе Сэмюэла образовалась трещина. Я уверен, что этим и вызваны его приступы гнева и другие неврологические симптомы, включая изменения в настроении, депрессию и головные боли. – То есть Сэмюэл так себя ведет потому, что получил травму головы? – Джек был поражен. Поведение его отца объяснялось вовсе не тем, что он не годился для семейной жизни? – Я не могу подтвердить эти даты. Повторяю, я не помню такого несчастного случая. Врач бросил взгляд на мать Джека. – Интересно, что Сэмюэл Рид винит своего сына в несчастье, которое произошло, когда тот был ребенком. Тиффани взяла Джека за локоть. – Если это правда… Айлин покачала головой. – Я не знаю, что вы имеете в виду, доктор. – Хотите сказать, с вашим мужем не произошел несчастный случай, когда он ехал на лошади? При этом присутствовали два работника, которые теперь у вас не работают. С одним из них я разговаривал по телефону сегодня утром, и он подтвердил то, что рассказал ваш муж. – Врач поднял брови. – Ваша лошадь испугалась и столкнулась с лошадью Сэмюэла. Та встала на дыбы и сбросила его. Несчастного случая не было? Тонкие черты лица Айлин исказились от гнева. Она указала пальцем на Джека. – Это твоя вина. Если бы ты был хорошим ребенком, я бы так не устала и не завизжала бы, когда возле тропы какая-то птица забила крыльями. В этом падении не было ничего серьезного. Но я не могла допустить, чтобы врачи обвинили в нем меня. Сэмюэлу просто нужно было отлежаться, чтобы прийти в себя. – Боже мой! – Тиффани задыхалась. Джек пришел в ярость. Он не мог поверить тому, что услышал. – Ты позволила Сэмюэлу через это пройти и ему не оказали медицинской помощи? А потом ты обвинила во всем меня и позаботилась о том, чтобы он сделал то же самое? Его мать всегда была холодной, неприветливой… но это? – Ты был плохим ребенком, ты всегда плакал. И ему не следовало любить тебя так сильно. После этого он тебя уже не любил, – Айлин отвернулась. Испытывала ли она хоть какое-то сожаление? Стыдилась ли своего поведения? Джек вздохнул, и примирительно обратился к женщине, которая его родила: – Ты не виновата в том, что твоя лошадь испугалась. Это был несчастный случай. Такое могло произойти со всяким. – Может быть, если его мать… если Айлин это осознает, она поймет и все остальное? Джеку стало ее жаль. Ей были важны только собственные желания и эгоистические интересы. – Но ты должна была позаботиться о том, чтобы Сэмюэлу оказали медицинскую помощь. И тебе не следовало поддерживать в нем ненависть ко мне. Казалось, Айлин осознала, что у нее могут возникнуть неприятности. Она умоляюще посмотрела на врача. – Это был несчастный случай. Он произошел не по моей вине. Врач прошел мимо Айлин, открыл дверь кабинета и указал в сторону выхода. – В вашу пользу говорит только то, что с вами согласен работник, который видел, что произошло. О здоровье Сэмюэла будет заботиться его сын. Вам лучше сейчас вернуться на ферму. Если отделаетесь порицанием, можете считать, что вам повезло. Но это уже зависит от решения вашего сына и вашего мужа. Айлин колебалась, вступать ей в спор или нет. Врач кивнул одному из санитаров, и тот подошел к ней, чтобы проводить Айлин до ее машины на стоянке. Врач вздохнул и закрыл за ними дверь. – Надеюсь, вы сумеете мне помочь, мистер Рид. Мне нужны эти тесты… – Я сделаю все, что смогу, чтобы Сэмюэл получил нужное лечение. Тиффани не сводила глаз с лица Джека. Наверное, ему было очень больно, но он в первую очередь заботился об отце, несмотря на собственные переживания. Она сочувствовала ему всем сердцем. Ей хотелось заключить его в объятия и сделать так, чтобы он больше никогда не видел Айлин. Саму Тиффани по крайней мере забрали у родной матери и отдали более заботливым людям. Джек же всю жизнь имел дело с Айлин, пытался относиться к ней с уважением и любовью, несмотря на то, что Айлин обращалась с ним враждебно. Все это время она злилась на Джека, ревновала к нескольким коротким месяцам привязанности Сэмюэла к своему сыну. Мать Джека вела себя бесчеловечно. – Вы хотите сейчас навестить своего отца? – Врач сунул руки в карманы халата. – Это может вас успокоить. Мне понадобится снова с вами встретиться сегодня днем – скажем, в два часа, – чтобы поговорить о том, что ожидает Сэмюэла. – Я приду на встречу, и… да, я хочу его видеть. Но, вероятно, он не захочет видеть меня. Пожалуй, незачем его расстраивать. – Пусть ваше посещение будет коротким. – Врач кивнул. – Больше вы мне пока что не понадобитесь. – Он сказал им, в какую палату идти, и ушел. – Идем со мной, Тифф. – Джек колебался. – Если он расстроится, мы оба уйдем. Мне только нужно увидеть, что у него все в порядке. Джек впервые обращался к ней с подобной просьбой. Тиффани кивнула. – Идем. Палата оказалась маленькой. В ней были кровать и запирающийся шкафчик, два стула и дверь, за которой, вероятно, находилась ванная комната. Сэмюэл лежа в кровати, казался каким-то тщедушным. Возможно, из-за собственной бледности или потому, что смотрел на Джека не столько злобно, сколько растерянно. На Тиффани Сэмюэл даже не взглянул. Если это помогало ему сохранять выдержку, она не возражала. – Я не буду тебя беспокоить. Я пришел только для того, чтобы увидеть, все ли у тебя в порядке. – Джек подошел к кровати и пристально посмотрел на Сэмюэла. – Тебе что-нибудь нужно? – Нет. Ничего, – резко ответил Сэмюэл и сжал кулак. Но он не стал кричать и тоже пристально посмотрел на Джека, словно видел его впервые за долгое время. – Врач хочет сделать несколько тестов. Джек кивнул. – По-моему, это хорошая идея. И я подумал…, может быть, маме стоит съездить куда-нибудь на отдых, пока ты лежишь в больнице. Я мог бы заняться этим. Чтобы тебе не пришлось о ней беспокоиться. Сэмюэл раздумывал, не отвергнуть ли предложение Джека. Но в конце концов решил, что не будет возражать. – Я хочу видеть моего управляющего. Не хватает еще, чтобы без меня ферма развалилась. Можешь организовать поездку своей матери. А потом занимайся своими делами и держись подальше от моих! – Он отвернулся. Джек нерешительно коснулся руки отца, затем повернулся и зашагал к двери. – Мы можем общаться друг с другом столько, сколько ты хочешь. – Хм! – Ответ оказался неопределенным. Они вышли из больницы и направились к стоянке. Тиффани старалась не отстать от Джека. Он подошел к джипу, открыл его и уселся за руль. Глубоко вздохнув, он ошеломленно посмотрел на Тиффани. – У меня, полно дел. Я должен позаботиться о том, чтобы Сэмюэлу оказали необходимую помощь. Он сжал руль обеими руками, глядя прямо перед собой. Потом покачал головой. – Мне так жаль, Джек, – еле слышно сказала Тиффани. Он повернул к ней голову. Тиффани попыталась улыбнуться ему. Выражение его лица на секунду смягчилось. Но затем у него вырвались гневные слова: – Как она могла так поступить? Что, если Сэмюэлу можно было помочь? Он был так несчастен! Я мог бы вызвать ее в суд, чтобы ее наказали за то, что она сделала. Вот только Джек никогда так не поступит, как бы он ни сердился. Он просто постарается помочь Сэмюэлу. Тиффани взяла его за руку. Джек вздохнул. – Сэмюэл считал, что его несчастья из-за меня, потому что его в этом убедила Айлин. Я так на него злился, Тифф, но это она была бесчувственной. – Тут нет твоей вины. – Я знаю, но так продолжалось много лет. – Он выпустил ее руку и наконец завел мотор. – Мне нужно поговорить с агентом бюро путешествий. Я не хочу, чтобы Айлин общалась с Сэмюэлом, пока врачи пытаются ему помочь. Сэмюэлу предан его управляющий. Я попрошу его заботиться о ферме и держать меня в курсе. Остаток дня Джек занимался делами. Тиффани поражалась его целеустремленности. Айлин удалось спешно отправить на курорт. Когда она узнала, что ее будут обслуживать на протяжении четырех недель и ей ничем не придется заниматься, она уступила соблазну: Тиффани сомневалась, что у нее существенно изменится характер, но, как сказал Джек, некоторое время она не будет мешать. Оказалось, что управляющий невысокого мнения об Айлин. Он согласился взять на себя все дела на ферме. Наконец, после нескольких поездок между «Раффиз-Кроссинг» и фермой Рида Джек и Тиффани вернулись в сыроварню. Оба чувствовали себя эмоционально опустошенными. – Я здесь управлюсь сам, даже если буду работать до полуночи. – Из-за сдерживаемого напряжения Джек говорил хриплым голосом. – Иди в дом, ложись в постель. Отдохни немного. Оставить его переживать в одиночестве? Только не на этот раз, Джек Рид! – Мне и самой беспокойно. – Она быстро перечислила дела, для выполнения которых ему без ее помощи понадобилось бы несколько часов. А потом подключилась к работе, чувствуя, как крепнет ее надежда. Теперь обстоятельства изменились. Исчезло препятствие, которое Джек считал самым большим. Тиффани не разрешала себе сомневаться. Все наладится! Джек наверняка с ней согласится, и начнется новый этап их отношений. Когда они вернулись в коттедж, было уже поздно. Она разогрела два замороженных обеда, и они поели, усевшись за кухонный стол. – Почему бы тебе не провести эту ночь здесь? Я не хочу думать, что ты будешь в одиночестве. – Она взглянула на усталое лицо Джека. – Сегодня у тебя был тяжелый день, Джек. – Она глубоко вздохнула, пытаясь набраться храбрости. – Но не все плохо. Ты обрадуешься, когда поймешь, что не унаследовал склонность к неконтролируемым приступам гнева. Джек встал из-за стола и подошел к двери. – Тифф, я много думал. Целый день. Его слова прозвучали зловеще. Тиффани тоже встала. Джек заговорил прямо: – Я не похож на Сэмюэла и никогда не буду на него похож. Я не стану вести себя так, как вел себя он. – Это замечательно, Джек. – Да, и я надеюсь, что ему можно помочь. Скорее всего, он будет и дальше жить с Айлин, поддерживая холодные отношения. Хотя я думаю, что это грустно. Ей тоже стало грустно, и с грустью пришло чувство неуверенности. У Джека такой мрачный вид! Что-то подсказывало ей, что он собирается говорить в том же духе не только о своих родителях. – Я понял, что мы не сможем дружить, если будем общаться так, как общались до сих пор. Мне нужны время и расстояние, чтобы наши отношения стали такими, каких я хочу на самом деле. Завтра я возвращаюсь в Сидней. Сегодня днем я позвонил Кейну и попросил твоего брата приехать утром и заменить меня. Позже, спустя некоторое время, мы снова сможем видеться и общаться как друзья… Он открыл дверь. Его взгляд был полон сожаления. – Мы сохраним наши добрые отношения, Тифф. Если я сейчас вернусь в Сидней, нам будет легче обрести равновесие. Потом все снова между нами наладится – как в старые добрые времена… – Я хотела помочь тебе исцелиться. Оставаясь твоим другом. – Я исцелился. Почему ты не веришь? – С этими словами Джек вышел. Тиффани свирепо смотрела на плоскую раскрашенную деревянную дверь, за которой он скрылся. Черт бы побрал Джека Рида! И черт бы побрал ее чувства к нему! Что она теперь может сделать? Спустя несколько минут пошел дождь. Тиффани лежала в постели, уставившись в потолок. Если дом обрушится прямо на нее, вряд ли она это почувствует. Глава 9 Дождь шел почти до утра. Тиффани знала об этом, потому что заснула только за час до рассвета. Когда она вышла из коттеджа, то увидела, что к ней идут родители, которые только что вышли из машины. На них были резиновые сапоги, и они оделись так, словно приготовились взяться за работу. На минуту Тиффани показалось, что она видит мираж. Когда она поняла, что это явь, то чуть не расплакалась. Но тут она увидела, что из дома вышел Джек в резиновых сапогах ее отца и зашагал к ним. Ей не захотелось плакать в его присутствии. Тиффани растянула тубы в улыбке. – Вы рано вернулись. Вот так сюрприз, до чего же я рада вас видеть! – Доброе утро, дорогая. – Ее мать бросила взгляд на Джека, а потом крепко обняла Тиффани. – Дождем размыло часть изгороди между вон теми двумя загонами. По-моему, мы приехали вовремя. Джек подошел к ним и поздоровался. Ее отец что-то негромко сказал Джеку, и они вместе пошли прочь. Тиффани глядела им вслед, чувствуя, как у нее разрывается сердце. Зачем это отрицать? Она любила Джека, сколько себя помнила, и теперь ее любовь стала такой сильной, что вряд ли ей удастся его разлюбить. Она повернулась к Сильвии и перехватила ее взгляд, который видел слишком много. – У него было много трудностей, мама. – Она коротко рассказала о Сэмюэле, о несчастном случае и об Айлин. – Теперь он собирается уехать, но не из-за своих родителей. – Я так и думала, дорогая. Мы позвонили Кейну, когда оказались в сиднейском аэропорту. Он сказал, что Джек попросил его приехать на ферму. Значит, Сильвия предполагала, что у Джека и Тиффани ничего не получилось. Что ж, следовало ожидать, что ее проницательная мать обо всем догадается. – Теперь Кейну незачем приезжать. Наверное, ты ему об этом сказала? Не дожидаясь ответа, Тиффани зашагала к загону с поврежденной изгородью. Мать молча шла рядом с ней. – Джек должен уехать немедленно. Ему незачем оставаться, раз вы с папой вернулись. Пройдя несколько шагов, Тиффани виновато посмотрела на Сильвию. Ведь она даже не спросила, как у них дела. – Почему вы рано вернулись? У вас все в порядке? Ничего плохого не случилось? – Нет. Мы немного соскучились по родине. Но поездка была изумительной. У нас много замечательных воспоминаний. Когда метеорологи начали говорить, что погода может испортиться, мы решили прилететь как можно скорее, чтобы там не застрять. – Что ж, вы приехали вовремя. Мама, ты знаешь, что я ему не нужна и что я ничего не могу с этим поделать? Ее мать задумчиво посмотрела на нее. – Давай отведем коз в доильное помещение. Это первый шаг. Да, а потом Джек уедет. Тиффани кивнула. – Я старалась поддерживать порядок, пока вас не было. – Я уверена, что ты прекрасно справилась. – Сильвия взяла ее за локоть. – Я всегда в тебя верила, Тиффани. А вот Джек в нее не верил. Тиффани вздохнула и улыбнулась матери. – Идем работать. Когда Джек уедет, она даст выход своей боли. Потом. Ты сможешь страдать позже. Сначала надо его проводить с высоко поднятой головой. Они вчетвером принялись гнать коз к доильне. Потом Тиффани решила проверить дамбу. Направившись к дамбе, она увидела, что и Джек идет туда. Она вздохнула – ее неожиданно захлестнуло чувство обиды. Ты ему не нужна. Постарайся сохранить свою гордость до тех пор, пока он не уедет. Ее переполняла не только обида, но и любовь к нему. Но она не могла признаться в этом чувстве. Джек подошел к ней, и она взглянула на него в последний раз. Он был так красив! Ей хотелось шагнуть прямо в его объятия. – Давно проверяли дамбу? – Я сейчас ее проверю. Джек кивнул. – Я тебе помогу. Для тебя было бы опасно пытаться самостоятельно вытащить из ила животных. – В его тоне звучало страдание, похожее на то, что испытывала Тиффани. Тиффани быстро зашагала к дамбе. Там оказалась одна коза. Знакомая коза. Амалтея завязла в иле. Вот еще одно существо, которое не хотело подпускать к себе Тиффани. Джек подошел к козе следом за Тиффани. – У твоей любимицы есть склонность попадать в беду. – Еще бы! – Этим она сильно напоминает свою хозяйку. Я влюблена в тебя, Джек. Что ты об этом думаешь? С третьей попытки им удалось вытащить козу из ила. Тиффани дважды падала в воду, Джек – один раз. Они оба промокли и испачкались в грязи, но освободили Амалтею. Коза направилась прямиком к доильне. Джек и Тиффани молча пошли обратно к дому. Когда они оказались во дворе фермы, Тиффани прокашлялась. – Я… э-э… мне надо идти к козам. – Тифф… – Он пристально взглянул на нее, и в его глазах отразилось все их прошлое, привязанность, теплота и сожаление: Она подумала, что он наконец-то откроет ей сердце. Но он отвернулся. – Я бы заботилась о тебе. Старалась бы изо всех сил. Ведь именно так ведут себя друзья, – неслышно прошептала Тиффани и, повернувшись к нему спиной, пошла прочь. У нее разрывалось сердце. Тиффани не видела, как ее отец заговорил с Джеком. Когда она вошла в помещение для доения, у нее был страдальческий вид. Она не заметила, что мать встревоженно наблюдает за ней. Колин Кэмпбелл расспросил Джека о том, каких успехов добилась Тиффани после того, как с Роном произошел несчастный случай. – Наша девочка беспокоится, что, если дела пойдут плохо, мы будем ею недовольны. Это не так. Мы ее любим, что бы ни случилось. Мне бы просто хотелось узнать, что ей было не очень трудно. Джек понял, как сильно родители любят Тиффани. Ему хотелось, чтобы Тиффани тоже это поняла. Она была милой, красивой, щедрой, любящей. И нежной. Слишком нежной и ранимой. Готовой взвалить его бремя на себя. Но его бремя погубит ее радость и смысл жизни, который она с трудом обрела, когда в конце концов оказалась у Кэмпбеллов и начала исцеляться от боли, пережитой в детстве. Однажды она полностью придет в себя… может быть, рядом с ней будет мужчина, который ей подходит. Джек не считал себя таким мужчиной. Он далеко не сразу осознал, что совершил ошибку, когда приехал сюда и попытался исправить прошлое. Это оказалось невозможным. Неужели они перестанут быть друзьями? Как он вынесет такое? – Тиффани справлялась замечательно, – заверил Джек ее отца. – Из-за Сэмюэла возникли некоторые проблемы. Я имею в виду, до того, как с ним произошел несчастный случай. – Он уже рассказал о нем Колику. Теперь рассказал о том, как заблудились козы и как они оказались на участке его отца. Колин кивнул. – Это моя вина. Я должен был проверить изгороди. – По-моему, Тиффани хочет с тобой об этом поговорить. – Ладно. – Ее отец положил ему руку на плечо. Колин был хорошим человеком. Джеку хотелось, чтобы его характер напоминал характер Колина. – Береги себя, сынок. – Колин пошел прочь. Вряд ли отец Тиффани был бы так добр к нему, если бы знал, как Джек ее обидел. С тяжелым сердцем он зашагал к дому, собираясь принять душ и переодеться. Собрав вещи, Джек пошел в душ. Его мысли, сердце и чувства были полны воспоминаний. Тиффани в его объятиях. Такая очаровательная. Такая особенная. Он разделся и встал под теплые струи. – Уезжай от этого соблазна, Рид, и впредь остерегайся! – Он напрасно позволил себе полюбить Тиффани. Обидел ее, а на что-либо другое оказался неспособен. Тиффани стало еще больнее. Джек уехал, и она вернулась к тому, с чего начинала. Я его забуду. Но она не могла себе представить, что перестанет о нем думать, что разлюбит его. – Почему бы тебе не пойти в дом и не принять душ? Потом ты наденешь мой халат, а мы с папой выпьем с тобой чайку, – предложила Сильвия. Тиффани едва не ответила «нет», но в конце концов согласилась и побрела к дому. – Я должна взять себя в руки, – пробормотала она, открывая дверь ванной. Сначала Тиффани заметила, что в ванной тепло и много пара. Потом почувствовала знакомый запах леса. Джек оглянулся и через голое плечо бросил взгляд на дверь. Он не был голым – на нем были джинсы, – но он оказался здесь. Джек все еще был здесь. Она ошиблась: он не уехал. Ее охватило облегчение. – Ты такой красивый, – прошептала она. Тиффани во все глаза смотрела на этого потрясающего мужчину, которого так долго знала и любила и почему-то потеряла, несмотря на глубину своих чувств. Уронив на пол халат своей матери, она все стояла и смотрела на Джека. На его мускулистую спину золотистого оттенка, широкие плечи, сильные руки. – Ты… ты такой… – Сильный, с такой красивой фигурой, знакомый и дорогой. – Тиффани! – В его глазах вспыхнула страсть. Она снова окинула взглядом его широкие плечи, мускулистые руки. – Выйди, Тиффани. Сейчас же выйди! Я не собирался снова с тобой видеться. Я собирался тебе написать… по электронной почте или позвонить. – Чтобы сказать, что мы не можем встречаться даже как друзья? – Тиффани видела, как ему больно. Она шагнула к нему. Протянула руки. Широко распахнула свое сердце. – Почему ты хочешь, чтобы я ушла, Джек? Я не уйду. Она взглянула ему в лицо, потом перевела взгляд на его тело. – Нет – Он схватил ее за плечо, заставляя отвернуться. Но было слишком поздно. Слишком поздно. Потому что она уже увидела, и сердце ее сжалось от сострадания. – Это неправильно. Это так неправильно, – прошептала Тиффани. При виде его ран она поняла, сколько боли и страданий ему довелось испытать. Длинный тонкий шрам пересекал слева реберную часть и исчезал под мышкой. На теле не было ни грудной мышцы, ни соска. На слишком гладкой, слишком плоской коже возле шрама волосы росли неровно. Тиффани машинально сделала шаг назад. Он отпустил ее плечо. Ей отчаянно хотелось заплакать. Но если она заплачет, он никогда ее не простит. – Безобразно, не так ли? – От боли голос Джека неузнаваемо изменился. Он надел рубашку, дрожащими пальцами застегнул ее на пуговицы и пристально посмотрел на Тиффани, сжав губы. – Я попросил тебя уйти, Тиффани. Ты не должна была это видеть. Это не твое дело, а мое. Понимаешь? Да. Теперь она поняла, что боль, которую он испытал, была гораздо сильнее, чем она себе представляла. – Я не знала, что ты здесь, в ванной. Извини. – Она отвернулась. – Мне жаль. Мне так жаль! – Да. Я думаю, что тебе жаль. Тиффани сжала кулаки. Она не знала, что сделает, если сейчас потянется к нему, а он ее оттолкнет. А он имел полное право ее отвергнуть, не так ли? Джек свирепо посмотрел на Тиффани. Угораздило же ее войти в ванную именно сейчас! Ему не хотелось, чтобы она видела его рану. И не хотелось, чтобы она знала, как ему стало больно, когда она содрогнулась при виде его раны. Тиффани была права. Он примирился не со всем, что с ним произошло. Джек только сейчас это понял. Но какая разница? Все равно слишком поздно. Он по-прежнему жаждал Тиффани. Она все время добивалась, чтобы он откровенно поговорил с ней. Но он не мог рассказать, что почувствовал, когда ему поставили этот диагноз. Разочарование, ярость и страх. Чувство утраты. В тот вечер он пришел к ней в коттедж и наглядно увидел все, с чем должен был расстаться. Какая стена разделила его и Тиффани! Из-за его семейной истории, из-за болезни и многого другого. Тогда Джек пробормотал несколько отговорок и ушел. Он позаботился о том, чтобы защитить ее от стресса и его уродства. Единственное, что он сделал правильно. Он мог защитить ее снова. Ничего другого сделать не сможет. – Твое дело – сторона, Тифф, и тебе не нужно было с этим сталкиваться. Ты не должна была видеть, знать… – Что ж, я увидела. – Ее лицо было белым как мел. Она с трудом проглотила ком в горле. – Пожалуйста, скажи мне, Джек… Ты не заболеешь во второй раз? Тебе не придется пройти через это снова? При виде ее тревоги у него дрогнуло сердце. Если ты подпустишь ее к себе очень близко, она каждый день будет беспокоиться, что ты снова заболеешь. – Нет причины думать, что болезнь вернется, но если бы это произошло… – Он вздохнул. – Мне пришлось бы иметь с ней дело. – Один на один. – Тиффани подбоченилась. Она стояла перед ним в забрызганных грязью рубашке и джинсах, влажные, локоны обрамляли ее лицо и падали на плечи. Он в жизни не видел никого красивее Тиффани. Она задрожала. Снова взглянула. на его грудь, теперь закрытую рубашкой. Я не могу это сделать. Я не могу смотреть на… Она покачала головой и отвернулась от него. Джек тоже больше не мог на нее глядеть. Ему было слишком больно. Он вышел из ванной и поднял с пола дорожный несессер. – Я должен ехать, Тифф. До свидания. Он прошел мимо нее и вышел. Глава 10 Ее родители вели за чаем разговор, восхищались заново покрашенным домом. Вероятно, Тиффани даже вступала с ними в беседу. Но она ничего не чувствовала и почти ничего не слышала. Она была потрясена. В полном оцепенении посидев какое-то время за кухонным столом мамы и папы, она начала привыкать к тому, что увидела в ванной, и к тому, что Джекуехал. Прошло еще несколько минут. Она поднялась, пробормотала какую-то отговорку, после чего прошла мимо внезапно замолчавших родителей и вышла из дома. Только тогда потрясение сменилось болью. Болью за Джека и гневом за него и на него оттого, что он не подпускал ее к себе, когда она могла ему понадобиться. Это задело ее еще сильнее после того, как она увидела его раны. Вероятно, Тиффани не имела права сердиться, но она сердилась. Весь день ее одолевала буря эмоций. Когда гнев прошел, ей стало еще тяжелее. Позже, когда они с матерью работали в сыроварне, мама спросила, все ли у нее в порядке. Тиффани подняла голову и печально посмотрела в ее добрые любящие глаза. – Ты знаешь, верно? Что я люблю его. Что он уехал навсегда. Он скрывал от меня кое-что ужасное, мама. Не понимаю, как он мог так поступить. Мать не стала просить объяснений. Просто крепко обняла Тиффани. Потом заговорила, ив ее взгляде и тоне были доброта и сочувствие. – Я могла бы поклясться, что он тоже тебя любит. Судя по его глазам, уже давно. Поздно ночью, когда Тиффани лежала в постели, она поняла, что должна еще раз увидеть Джека. Должна взглянуть ему в глаза и сказать, что он был не вправе ее отталкивать, когда особенно в ней нуждался. Что она не хочет, чтобы сейчас он оттолкнул ее снова. Она знает все его секреты. Если Джек ее любит, он ее не оттолкнет. Может быть, от его ответа ей станет еще больнее, но она не может все так оставить. Просто не может. Ему уже позвонил управляющий с фермы отца, позвонил и доктор Феннесси. Джеку следовало радоваться, что он вернулся к себе домой. Но квартира с двумя спальнями казалась ему пустой. Как будто в ней совсем не было тепла. Его родным домом был коттедж Тиффани. Потому что Тиффани была его частью. Ты уехал. Она увидела, каким ты стал, и позволила тебе уехать. Это то, чего ты хотел. Он принялся расхаживать по идеально чистому ковру. Мне не нравится это место. Здесь нет воздуха. Нет коз, которые прорываются через изгороди. Здесь нет Тиффани. Прошел всего один день после того, как Джек уехал, а он уже скучал по ней. Хотя теперь он знал, что она не выносит вида его шрама. Если бы его волосы были длиннее, Джек в отчаянии стал бы рвать их на себе. В дверь позвонили. Джек открыл дверь и, потрясенный, замер. – Тиффани? – Да. Это я. Можно… можно мне войти? Он шагнул назад, дал ей войти, потом закрыл за ней дверь. – Почему ты здесь? Когда она вошла, Джеку внезапно показалось, что в квартире не так уж холодно. Тифф направилась в его гостиную, он пошел следом. Она повернулась к нему. На ней было длинное платье без рукавов, расшитое цветами. С широкими бретельками и с квадратным вырезом. Тифф выглядела бы ангельски красиво, если бы не ее решительный и хмурый вид. Она сжимала руки, как будто боялась, что иначе они задрожат. В его сердце появилась надежда, которой он не должен был поддаваться. Он насторожился. Если она приехала из жалости… – Я еще не закончила наш вчерашний разговор. Видишь ли, у меня есть право на некоторые ответы… приемлемые ответы. Пока я их от тебя не получила. Ты не сказал, почему отверг меня, когда узнал о своей болезни. И не сказал, почему оттолкнул меня, когда во мне нуждался. – Она понизила голос. – И не сказал, почему отказался заняться со мной любовью, когда это столько значило! Ей нужны были ответы? Объяснения? А что потом? Потом она уедет. Не воображай, что будет по-другому. Она должна уехать. – Я тебе отвечу. У меня был рак. Я лечился. Было бы неправильно, если бы я обратился к тебе за помощью. Ты бы слишком беспокоилась, и тебе было бы больно. – И ты подумал, что и дальше должен так себя вести? Хотя тебе может снова понадобиться лечение, если рак вернется? Ты позаботился о нуждах твоего отца, но как насчет нас с тобой? – Я поступил так ради тебя. Потому что тебе было бы слишком трудно. Ты бы не справилась. Твоя родная мать… – Плохо обо мне заботилась. И… да, я признаю, что позволила этому слишком сильно повлиять на мою жизнь. Но прежде чем приехать сюда, я долго говорила на эту тему с моими настоящими родителями, И больше не собираюсь навязываться родной матери. Но с тобой все по-другому. Ты должен был позволить мне выбрать: быть с тобой или нет. Мы сказали, что всегда будем помогать друг другу. Заключили торжественный договор. Я знаю, что тогда мы были детьми, но, черт бы тебя побрал, я думала, он будет кое-что значить на протяжении всей нашей жизни. – Я высоко ценил нашу дружбу. Договор действительно кое-что для меня значил. Джек рос вместе с Тиффани и проводил с ней почти все время. Благодаря этому он стал лучше, чем его сердитый отец или его холодная мать. – Он много значил, Тифф. – Он схватил ее за руки и привлек к себе, взглядом прося Тиффани поверить ему. Они прижались друг к другу. Он чувствовал, как быстро у нее бьется сердце. Она свирепо посмотрела на него, хлопая длинными ресницами. – Разве ты не понимаешь, Тифф? Я знал, что мне будет плохо. Лучше всего было расстаться с тобой до того, как это начнется. Тогда ты смогла бы меня забыть и найти кого-нибудь еще. – Мне не нужен «кто-нибудь еще». – У нее был потрясенный вид. – Ты просто предполагал. – Она глубоко вздохнула. – Есть только одна настоящая причина, по которой ты меня отталкиваешь. Потому что я недостаточно тебе нужна. – Это не так! – воскликнул он. – Тогда докажи. Не потому, что я думаю, будто должна заслужить твою привязанность или ради чего-нибудь еще, но потому, что ты в меня веришь. Джек отшатнулся от нее. – Неужели ты успела столько забыть после вчерашнего дня? Прежде чем она успела попытаться остановить его, он снял рубашку, отбросил ее в сторону и указал на себя. Он выдержал ее взгляд. У него не осталось ничего, кроме гордости. – Посмотри хорошенько, Тиффани. Посмотри на это уродство. Вчера ты от него отвернулась. Что ж, сегодня ничего не изменилось. Оно осталось прежним. У меня по-прежнему шрам. Я потерял часть самого себя, которую никогда не смогу вернуть. – Он тяжело дышал. – Я оттолкнул тебя. Может быть, совершил ошибку. Не знаю. Я больше ничего не знаю, и то, что ты мне нужна, не означает… – Перестань. – Она прижала пальцы к его губам. – Есть только один способ. Она медленно разделась, стоя передним. Наконец осталась совершенно обнаженной, а он – в джинсах. Они глядели друг на Друга. – Я раздета и унижена, Джек. Посмотри на это. Мне нужен ты, и мне все равно, какой я тебе кажусь. Ты нужен мне так сильно, что я больше ни о чем не могу думать. – О боже! Я не могу… – Задыхаясь от волнения, он подошел к ней и взял ее за плечи. – Докажи мне, Джек. Заставь меня поверить, что я тебе не нужна. – Она перевела взгляд на его грудь, затем, закрыв глаза, взяла его за голову и прижала ее к себе. – Я хочу заняться с тобой любовью, Джек. Из-за нашей дружбы, из-за того, что могло быть, и из-за того, что сейчас… – Я тоже этого хочу. Никогда не хотел ничего сильнее. – Их губы слились в страстном поцелуе. Джеком овладело безрассудное желание. Он хотел только чувствовать. Не думать, только ощущать. То, что она по-прежнему не могла долго на него смотреть, не имело значения. Он касался ее гладкой кожи, а Тиффани в ответ все крепче прижималась к нему. Джек понял, что в ее объятиях снова нашел себя… все, что потерял, когда пытался выжить вдали от нее. Ему хотелось уложить ее в постель. Казалось, она это поняла, и по выражению ее глаз он догадался, что она согласна. Джек взял ее на руки и, отнеся в спальню, бережно положил на. кровать, потом лег рядом с ней, обнял за хрупкие плечи и привлек ее к себе. Уткнувшись лицом в ее волосы, он про себя пообещал Тиффани, что всегда будет ее боготворить. Они лежали лицом к лицу и смотрели друг другу в глаза. Он попытался сделать так, чтобы в его взгляде она увидела только желание. Она прошептала его имя, а потом приподнялась и прижалась щекой к его груди, к той стороне, где был шрам. Джек едва не отпрянул, но Тиффани крепко сжимала его плечо. Она нежно провела по шраму кончиками пальцев. УДжека вырвался тихий стон. Он не знал, чего ожидать и что почувствует. Но он чувствовал одно лишь удовольствие! Она принялась его целовать. – Ты – Джек. Мой Джек. – Она подняла голову, поцеловала его в ключицу, в шею. Он потерял голову, оказавшись в ее объятиях, и стал всю ее осыпать поцелуями. Тиффани было ясно, что он ее желает. – Я вся дрожу, – прошептала она ему на ухо и прижалась к нему грудью. Джек провел руками по ее спине и судорожно прижал Тиффани к себе. – Из-за тебя я тоже дрожу. – Он погладил ее по волосам и обхватил ладонями лицо. – Ты действительно можешь мириться с моим уродством, Тифф? Она посмотрела ему в глаза. В ее взгляде была искренность.. – Вчера… мне было больно за тебя, Джек, потому что ты страдал. – Хорошо. – Джек решил ей поверить. Он слегка укусил ее за шею, и она чувственно вздрогнула в его объятиях. Его тело немедленно отреагировало. – О, Джек! – Ее дыхание стало прерывистым. – Я скучал по тебе, Тифф. – Его сердце сжалось от… любви. Да, от любви. Это была не просто дружба и привязанность, а любовь, настолько сильная, что ему захотелось показать Тиффани, как она ему нужна, что? она для него значит. Когда он ее полюбил? Он не мог сказать. Уже давно. Только не понимал этого. Он не был уверен, что Тиффани отвечает ему взаимностью. Она его любит. В этом он никогда не сомневался. Но влюблена ли она в него? Почему она должна быть в него влюблена? Джек осторожно коснулся обеими руками ее грудей. Он позволил сердцу признать собственные чувства. Он любит Тиффани. Джек снял с себя остальную одежду, продолжая смотреть ей в глаза. Потом снова обнял Тиффани. Ему казалось, что он может умереть, если отпустит ее. Он прижал ее к себе и забыл обо всем, кроме своей страсти к ней. Тиффани поняла, что теперь они не смогут вернуться обратно к обычной дружеской привязанности, и лелеяла эту мысль. Джек этого хочет. Да, хочет. – Так и должно быть у нас с тобой. – О господи, пусть он этому верит! Не только сейчас, но и всегда. – Я хочу, чтобы ты испытала особенные чувства. Для меня никогда ничего не имело такого значения, – прошептал Джек с таким волнением и нежностью, что у нее на глазах выступили слезы. – Мы оба можем испытать особенные чувства. – Она заморгала, пытаясь не расплакаться, – Заставь меня пылать так, как можешь только ты. – Тифф! Детка! – Он обхватил ладонями ее лицо и поцеловал ее в губы. Затем откинул голову и взглянул на нее своими темно-синими глазами. В них пылала страсть. Он наконец-то перестал ее отталкивать… по крайней мере, она всем сердцем верила в это. – Мы здесь вместе, – прошептала она. Сейчас Джек был ее миром, и она любила его. Он наклонил голову и принялся покрывать ее поцелуями. – Тиффани! Не позволяй мне сделать тебе больно. Она его поняла. Он наверняка знает, что он у нее первый. Тиффани отогнала мысли об опыте, который мог быть у Джека в прошлом. – Ты не сделаешь мне больно. Когда он вошел в нее, у него вырвалось приглушенное восклицание. Она прижалась к нему. Позволь мне исцелить тебя от одиночества и избавить от беды. – Джек… – у нее по щеке потекла слеза. Он осушил слезу поцелуем, все глубже проникая в нее. Наконец он задрожал в ее объятиях, и ее охватила радость. Так и должно быть. – Мы здесь вместе, Тифф, – он прижался губами к ее губам. – Мы вместе. – Да, – она глубоко вздохнула. – Да. Я так рада! Неужели в ее глазах сияла любовь? Если да, то она щедро делилась с ним этой любовью – как его подруга, как его возлюбленная. Джек уткнулся лицом в ее волосы, и ей показалось, что она слышит его шепот: « Я люблю тебя, Тифф. Я люблю тебя и всегда буду любить». Но это выдумывало ее сердце. Она устремилась в мир, в котором оказались только они с Джеком. Это был ее мир, и она не хотела, чтобы он когда-нибудь исчез. Они вместе взобрались на вершину наслаждения и упали, обнимая друг друга. У них колотились сердца. Я так тебя люблю! Она рискнула всем. И теперь лежала в его объятиях и знала, что не могла поступить иначе. Джек ничего ей не обещал, но ей не нужны обещания. Она приподнялась, опираясь на локти, и заглянула в его сонные синие глаза. Тебе нужно впустить меня к себе навсегда, Джек. Если ты не можешь этого сделать, мы расстанемся. Ее переполняло чувство нежности. Я люблю тебя, Джек. Люблю тебя всей душой и хочу, чтобы ты сказал, что этого для тебя достаточно. Глядя ему в глаза, она протянула руку к его груди. У него вырвалось резкое восклицание. На краткий миг он обнял Тиффани. Она подумала, что добилась своего, но бросив взгляд на Джека, увидела напряжение на его лице. Он отвел руку Тиффани в сторону и закрыл глаза. У него вырвался стон. И он отвернулся. Она смотрела на его профиль и чувствовала, что у нее разбилось сердце. После всего, что произошло, она все-таки проиграла. Он не мог принять то, что ей так отчаянно хотелось ему дать. Ее безграничную любовь и привязанность. Она всхлипнула и отвернулась от него. У нее потекли слезы, ее охватило отчаяние, спустя некоторое время сменившееся беспокойным сном. Она не почувствовала, как Джек заключил ее в объятия и вздохнул, уткнувшись ей в волосы. Он тоже заснул. Глава 11 Тиффани проснулась еще до рассвета. Ее голова лежала на плече Джека, их тела прижимались друг к другу. Наверное, во сне она придвинулась к нему в смутном тревожном порыве. И это вместо того чтобы попрощаться с Джеком, не забывая о чувстве собственного достоинства. Потому что между ними все и впрямь кончено. Прошлой ночью ей все стало ясно. Тиффани долго лежала в постели, а Джек обнимал ее одной рукой. Так и должно быть всегда. В реальности, а не только в ее воображении, в ее надеждах и в ее мыслях. И в ее сердце. Она не могла остаться здесь и оказаться с Джеком лицом к лицу… позволить, чтобы он ее выпроводил, сказал «спасибо, но нет, спасибо», снова разбил ей сердце. Она уже настрадалась и должна найти способ взять себя в руки и продолжать жить. Без него. Потому что он отверг последнюю попытку примирения, несмотря ни на что помешал ей. Тиффани тихо встала с кровати, пошла в ванную, там вымылась и оделась. Когда она направилась к двери квартиры, то услышала у себя за спиной шаги. – Ты уже встала. Ей захотелось вернуться в его постель и снова заняться с ним любовью. Но Джек был не в постели. Он стоял в дверях спальни, на нем были трусы на резинке и футболка. – Я не хотела тебя будить. – Я именно так и подумал. – Он сжал губы. Все его тело напряглось. – Тифф… – Я должна ехать. Он не любил ее, и, что бы она ни делала, этого не изменить. Теперь она это знала. – Я возвращаюсь на ферму, буду и дальше работать во «Фреде Фотос», делать вылазки на природу. Я буду жить дальше, Джек. Буду жить дальше и не стану о тебе думать. Не стану о тебе волноваться. Это то, чего ты хочешь, не так ли? Она ушла из его квартиры и из его жизни. Джек думал, что сможет перенести боль утраты. Спустя два дня после того, как уехала Тиффани, он уже не был в этом уверен. Он послал ей сообщение по электронной почте: Может быть ребенок. Я не предохранялся и не защитил тебя. Ее ответ пришел на следующий день: У меня вот-вот должны начаться месячные. Я могу защитить и себя, и еще кого бы то ни было. Что у них было не так? Он впустил Тиффани к себе, и она занималась с ним любовью так, словно это значило для нее столько же, сколько для него. Он задыхался от наплыва эмоций, хотя и пытался взять себя в руки. Потом заснул, держа Тиффани в объятиях и снова чувствуя, что жизнь – замечательный дар, а не повседневное одиночество, которое нужно переносить. Уже засыпая, Джек принял решение. Он попросит ее остаться с ним, разделить с ним все то, что может принести жизнь. Тиффани оказалась сильнее, чем он считал, и он ей об этом скажет… попросит у нее прощения. Но она ушла. Прошел день, и она снова прислала ему сообщение по электронной почте: Ребенка нет. Несколько дней Джек расхаживал по квартире, думая о Тиффани, стремясь к ней. Наконец понял, что должен взять себя в руки. Он получал хорошие сообщения о Сэмюэле, но это мало помогало. Он снова принялся за работу. Как и надлежало, защищал интересы клиентов. И скучал по Тиффани. Казалось, что каждый день, каждую ночь его сердцем постепенно овладевало безрассудство. Они с Тиффани не должны жить в разлуке. Эта мысль пришла в голову Джеку в субботу утром, когда он пил кофе и, не открывая дверей балкона, смотрел на городскую картину, изображающую небо. – Я люблю ее и хочу ее. Она так мне нужна! И я не знаю, что делать. Наконец-то он признался в этом вслух. Он был в смятении, не мог понять, что же делать дальше. Ему просто хотелось заключить Тиффани в объятия и попросить прощения. За все. Хотелось сказать ей, что они могут попытаться зачать ребенка, если она этого хочет. Но он не знал, хочет ли сама она ребенка. И дело было не только в этом. Все же было бы замечательно, если бы она родила ему ребенка. Он создал бы с ней семью, связал себя с ней обязательствами и никогда бы ее не оставил, что бы ни случилось. Его пальцы коснулись шрама под рубашкой. Я скучаю по тебе, Тифф. Так сильно скучаю! Сначала, оберегая, он избегал заниматься с ней любовью, хотя и был в нее влюблен. Ему хотелось спасти ее от его тревог. Теперь Джек признал, что, когда он так рассуждал, то был к ней несправедлив. На самом деле ему хотелось уберечь самого себя от боли, которую он мог испытать, если его отвергнет Тиффани. Из-за шрама, из-за того, что теперь он мог предложить ей меньше, чем раньше. Но ее любовь была такой великодушной! Ее взгляд был таким искренним! Тиффани прикасалась к его ранам и гладила их так, будто и эта его часть была для нее драгоценной. Ты ожидал, что она тебя отвергнет, испугается твоего шрама и уйдет. Будет холодной, какой всю жизнь была твоя мать. Не сможет тебя любить, как, по твоему мнению, тебя никогда не любил Сэмюэл. Даже после того, как она обнажилась перед тобой, физически и эмоционально, ты все еще ожидал этого от Тиффани. Она завладела всеми его мыслями и чувствами. Что касается родителей, то Джек наблюдал за ними – в широком смысле – с некоторого расстояния. Его мать еще не вернулась, что пока было к лучшему, а отец с успехом проходил курс лечения, который должен был пройти двумя десятиле– тиями раньше. Айлин так и останется эгоисткой, а Сэмюэл, возможно, будет по-прежнему испыты– вать неприязнь к Джеку. На самом деле это даже не имело значения, при условии, что Джек сделает для них все возможное. Позволив Тиффани уехать, Джек понял, как она ему нужна. Неужели он потерял ее? Джек не связывал себя с ней обязательствами. Он собирался и хотел так поступить, но упустил момент. А потом они заснули, а потом она поднялась и уехала. Кто-то принялся стучать в дверь квартиры, и у Джека заколотилось сердце. Неужели она вернулась к нему? С какой стати ей возвращаться? Ты только и делал, что отталкивал ее. Его поведения вполне достаточно, чтобы убить ее любовь к нему. У них был секс. Но перед тем ему следовало сказать ей столько важных слов! Теперь нужно все исправить и надеяться, что она согласится, когда он предложит ей свою любовь. Джек открыл дверь, но за дверью оказалась не Тиффани. Пока он пытался справиться с разочарованием, в квартиру вошел старший из братьев Тиффани, Кейн. – Привет, – пробормотал Джек. – Мне бы хотелось врезать тебе так, чтобы ты оказался на полу. – Друг Джека пристально посмотрел на него. В его взгляде были гнев, обвинение и… жалость? – Тиффани тебе рассказала? – Она сказала мне, что ты, кажется, ее любишь, но недостаточно. И что не желаешь, чтобы она оставалась с тобой. – Кейн сжал кулак. – В чем дело, Джек? Ведь моя сестра – лучшее, что когда-либо с тобой случалось или случится. И если она тебя любит, ты тоже должен ее любить. – Я знаю. Я понял. – Понял, что вел себя как дурак и что должен убедить ее дать ему еще один шанс! – Мне нужно поехать к ней, попросить у нее прощения… – Моя сестра исхудала и побледнела, Джек. У нее такой вид, будто она страдает. Я беспокоюсь о ней. – Кейн не стал дожидаться ответа и снова бросился в атаку: – Я думаю, что она мучается из-за тебя. Либо я заставлю тебя избавить ее от мучений, либо набью тебе морду… даже если ты мой друг. Тиффани побледнела? Исхудала? – Она утверждала, что не беременна, – вырвалось у Джека. Из-за того, что сказал ему Кейн, его неуверенность быстро сменилась паникой. Тяжелое заболевание могло проявляться в потере веса. Что, если она… серьезно заболела? Он должен ее увидеть, должен убедиться в том, что у нее все в порядке! – Как могла моя сестра забеременеть? Чтобы это произошло, надо было… – Да… – Он не собирался извиняться за то, что будет лелеять Тиффани до конца своих дней. Ему надо ее увидеть. – Я должен поехать к ней. Он поедет. А когда встретится с ней, то признается ей в любви. Даже если слишком поздно и она не ответит ему взаимностью. Возможно, Кейн о чем-то спросил его или что-то сказал. Джек ничего не услышал. Он собрал необходимые вещи, взял с собой бумажник и ключи и вышел, оставив Кейна в полной растерянности. Потом сел в джип и уехал. Если ее брат поедет за ним на ферму и попытается ему помешать, Джеку придется иметь дело и с этим. Ничто не станет преградой между ним и Тиффани. * * * Тиффани разговаривала со своей козой-богиней, шепча ей на ухо о своих неприятностях. Ей казалось, что в последнее время Амалтея стала немного дружелюбнее. Может быть, козе тоже не повезло в любви? – Ты не обязана быть моим домашним зверьком, Амалтея. Я отпущу тебя, чтобы ты могла проводить все свое время с другими козами. Я тебя не стану заставлять меня любить. Не стану. Знаешь, я выкинула его из моего сердца. – Но у нее на глазах выступили слезы. – Я так сильно его любила! А он меня обидел. Он очень меня обидел, Амалтея. Потому что недостаточно сильно меня полюбил. Они были во дворе возле ее коттеджа. Когда Тиффани услышала шум приближающегося автомобиля, она предположила, что это отец – или Кейн, который вчера неожиданно приехал, а потом снова исчез, так же внезапно. И кто знает, куда? Она не подняла глаз. Это могла быть мама, которая приехала, чтобы нарвать фиг с дерева, росшегона краю двора. Они станут разговаривать о варенье из фиг, и Тиффани сделает вид, что все в порядке. – Тиффани! – Перед ней стоял Джек, в облегающей зеленой футболке и джинсах. Тиффани уставилась на него, потеряв дар речи. Она не ожидала его увидеть. Поднявшись на ноги, она почувствовала, что задыхается. Тиффани шлепнула Амалтею по заду, и та побежала обратно к жилому дому, во дворе которого работал Кевин. Он впустит козу в загон к другим козам. На полпути коза в нерешительности остановилась и оглянулась. Можно было подумать, она пыталась решить, уйти ей или остаться. Потом она тихо заблеяла, мотнула головой и пошла дальше. Тиффани взглянула на Джека. – Почему ты здесь? – Она внимательно смотрела на него, не в силах отвести глаз. У него был несчастный вид. Напряженный. Тиффани чувствовала себя точно так же. – Я все время думал о тебе. А потом приехал Кейн и сказал, что ты выглядишь так, будто заболела. – Его проницательные синие глаза вглядывались в Тиффани. – Мой брат не должен был ничего обо мне рассказывать. – Тиффани отвернулась, вошла в коттедж и направилась на кухню. Она собиралась поставить чайник. Вести себя так, будто могла контролировать свое учащенно бившееся сердце. Или чувство надежды, вызванное тем, что Джек был здесь. Джек беспокоился о ней. Только потому, что Кейн вмешался туда, куда ему не следовало вмешиваться. Джек вошел следом за ней и закрыл дверь. – Ты утверждала, что не беременна. – Я не беременна. – Его слова опечалили ее. – Я послала тебе сообщение по электронной почте. Неужели Джек приехал именно поэтому? Неужели из-за приезда Кейна он подумал, что она беременна? Это лишено всякого смысла… но она потом скажет Кейну, что он не должен был приезжать к Джеку. – Да, ты послала мне сообщение по электронной почте. – Он снова окинул ее взглядом, но это все-таки его не успокоило. Тиффани жалела, что не надела другие джинсы. Эти были мешковатыми и в козьей шерсти. Ей не хотелось говорить Джеку, что в последнее время она плохо ела, ведь тогда он мог догадаться, что она тосковала по нему, и пожалел бы ее. Нет. Тиффани не хотела, чтобы Джек ее жалел. Но она все-таки желала, чтобы он ее любил. – Я хочу, чтобы ты обратилась к доктору, чтобы тебя осмотрели и убедились в том, что ты здорова. – Он шагнул вперед и схватил ее за руки. Она почувствовала, что у него дрожат пальцы. – Я не больна, Джек. Честно. Джек решил к ней приехать, подумав, что она заболела? Почему же он не позволил ей заботиться о нем, когда заболел он? Джек еще крепче сжал ее руки. – Как ты можешь быть уверена? Ты непохожа на себя. У тебя тени под глазами, лицо бледное. Ты похудела. Почему бы не рассказать ему? – Я совершенно здорова, Джек. Она высвободилась и шагнула назад. – Я просто стараюсь пережить потерю мужчины, которого люблю. Потому что этот мужчина повернулся ко мне спиной и не позволил мне заботиться о нем и разделить с ним его бремя, когда он в этом нуждался. И даже после того, как я отдала ему всю себя, моей любви все-таки оказалось недостаточно. Она глубоко вздохнула. – Ты не мог вынести, что я дотронусь до твоего шрама, что я полюблю эту часть тебя, даже после того, как мы отдались друг другу. – Вот как ты думаешь? – Он ошеломленно уставился на нее. – Той ночью… твоя близость, все это… так много значило, что я потерял самообладание. Я старался овладеть собой. Я думал, что ты поняла. Он сжал кулаки. Но его глаза… о, эти темно-синие глаза были полны любовью к ней. – Ты не обнял меня, Джек. – Нет. Когда я почувствовал, что достаточно овладел собой, чтобы обнять тебя и не… расплакаться, я прижал тебя к себе. Но ты уже заснула. – Он с трудом проглотил ком в горле. – Я обнимал тебя всю ночь и не хотел отпускать. Джек обнимал ее и хотел, чтобы она осталась с ним навсегда? – Вот как? Ты должен мне доверять, Джек. Должен понять, что при виде твоего шрама мне становится больно из-за того, через что ты прошел. Ты это понимаешь? Ты любишь меня так сильно, как мне нужно? Достаточно, чтобы мог мне поверить, когда я говорю, что тебе принадлежит мое сердце? Достаточно, чтобы позволить мне быть рядом с тобой, что бы ни случилось? Я достаточно сильна для этого. Ты должен мне верить. Джек растроганно смотрел на женщину, которую так любил. Благодаря Тиффани у него теперь был шанс. – Я хочу быть с тобой до конца жизни. Как твой друг… Когда он произнес эти слова, на ее лице появилось еле заметное напряженное выражение. Как будто она ждала очередного удара. Джек шагнул вперед, взял ее за руки и сжал их. – Как твой друг и как твой возлюбленный. Я хочу развить наши отношения и сделать их лучше. Я никогда не чувствовал того, что испытал, держа тебя в объятиях и занимаясь с тобой любовью. Никогда. Но я хочу снова и снова испытывать эти чувства с тобой. Он привлек ее к себе, продолжая держать за руки, пока их ладони не коснулись его груди. Груди, на которой был шрам, заметный под облегающей футболкой. И все же Джек об этом не думал. Ему хотелось лишь убедиться в том, что у Тиффани все в порядке. – Тебе так же нужно заботиться обо мне, как и мне – о тебе. Теперь я это понимаю. И мне нужно, чтобы ты знала: я люблю тебя достаточно, Тифф. Больше чем достаточно. Тиффани едва не задохнулась от его признания, а он продолжал: – Прости, что я лишил тебя шанса быть со мной, когда мне делали операцию и когда меня лечили. Ты была со мной в моем сердце. Каждый день. Я хранил твои фотографии у себя в компьютере, на тумбочке. Тосковал по тебе каждый миг, каждый день. Тиффани не удержалась и заговорила: – Я тоже тосковала. – О, как она по нему скучала! Джек обнял ее и прижал к себе. – Я пытался защитить тебя от боли, но вместо этого сам причинил тебе боль. Ты можешь меня простить? Я ведь пытался защитить и себя. Я так тебя люблю! Я так в тебя влюблен! В глубине души я беспокоился, что ты будешь считать меня менее мужественным. Пожалуйста, скажи, что у нас есть шанс несмотря на мои неправильные решения. – Ты принимал эти решения из лучших побуждений. Я понимаю. – Он любит ее. Как воспарило ее сердце! Она подняла руку и коснулась пальцами его губ. – Да, я могу тебя простить. Потому что тоже тебя люблю. Всем сердцем. – Тогда… – Джек глубоко вздохнул и посмотрел ей в глаза. – Если я все еще тебе нужен, Тифф… изувеченный и неуверенный в себе, но очень, очень сильно влюбленный в тебя… ты выйдешь за меня замуж? Может быть, мы поселимся где-нибудь поблизости отсюда и от Сиднея, чтобы оба могли продолжать работать? Я бы не возражал, если бы у нас была маленькая ферма… и несколько коз. У нее выступили слезы на глазах. – Да, Джек. Да, я выйду за тебя замуж и буду жить с тобой там, где мы решим. Благодаря тебе я поняла, что цеплялась за прошлое, что считала, будто не отвечаю каким-то требованиям, раз родная мать меня не любит, и пыталась это исправить. Теперь я знаю: чтобы заслужить любовь, не нужно навязываться или делать что-то особенное. Если отношения такие, какими и должны быть, любовь приходит естественно, как результат уважения, привязанности и обязательств друг перед другом. – Я никого не мог бы любить сильнее, чем тебя. – Джек обнял ее. – У моих родителей проблемы, но я присматриваю за ними. Врачи прописали Сэмюэлу длительное лечение, которое поможет ему сдерживать гнев. Если мой отец обретет равновесие, а Айлин будет хорошо себя вести, я думаю, они будут счастливы, насколько это для них возможно. Но с тобой я хочу большего. Она улыбнулась. – И я тоже. – Ты – мой родной дом. – Голос Джека был полон благодарности и любви. – Он там же, где ты. Я скучал по родному дому, Тиффани. Я так по нему – по тебе – скучал! – Тогда покажи мне, что ты ко мне чувствуешь. Я хочу это знать, быть уверенной. – Я заставлю тебя поверить. – Он повел ее в спальню. – Я никогда тебя не отпущу. Подойдя к кровати, она остановилась и взглянула на Джека. – Я знаю, что ты не можешь пообещать мне не болеть, но молю бога, чтобы тебе не довелось снова пережить нечто подобное. – У меня будет отличная причина, чтобы жить, состариться; вместе с единственной женщиной, которой всегда будет принадлежать мое сердце. – Джек заколебался. – Я спросил тебя о беременности. Что, если ты так и не забеременеешь? – Благодаря маме и папе я поняла, что семья может быть чем-то гораздо большим, нежели биологический ребенок и его родители. Если мы захотим детей и не сможем их иметь, то кого-нибудь усыновим, Или мы с тобой будем друг у друга. Она обхватила ладонями его лицо и коснулась губами его губ. Для нее это тоже было возвращением домой. – Мне нужен ты, Джек. Джек уткнулся лицом в ее волосы и вздохнул. В его вздохе были надежда и обещание. – По-моему, понадобится очень много времени, чтобы показать тебе, как ты мне нужна и как я тебя люблю. Она улыбнулась и, потянувшись к нему, прижала руку к его сердцу. – Тогда начни показывать это прямо сейчас.