— Конечно, не забуду. А сейчас побегу, обрадую мужа и отца.

— Беги, беги, милая. Они уж, наверное, заждались.

Торопясь донести до своих мужчин добрую весть, Маев поспешила домой. С раскрасневшимися от быстрой ходьбы щеками, запыхавшаяся, она влетела в кузницу и, стараясь перекричать стук молота, громко крикнула:

— Ниун! Отец! У меня будет двойня! Мальчик и девочка!

Ниун медленно опустил молот, и на суровом лице расцвела блаженная улыбка, а старый кузнец уронил в чан с водой раскаленную поковку, которую держал щипцами, и воскликнул:

— Я же говорил, что старость — удивительная штука! И все же мудрость сопровождает ее чаще!

— Что ты, отец, — возразила Маев. — Эта старая ведьма совершенно безумна. Она напугала меня до полусмерти.

— Так откуда ты знаешь про двойню?

— От повитухи.

— Ну, она тоже давно уже не невеста, — пробормотал старик, но дочь, не слушая его, продолжала:

— Ну да ладно, я побегу. Дел-то у меня теперь прибавится. Надо подумать о пеленках и одеяльцах для двоих детей!

Она радостно засмеялась и упорхнула.

— Вот это славная весть, отец, — заговорил молчавший до этого Ниун.

— Знаешь, сынок, — отозвался старик — Ты, пожалуй, поработаешь тут без меня. Я уже стар, и проку от меня никакого. Но когда-то давно, еще мальчишкой, я ловко плел корзинки и вязал сети. Почему бы мне теперь не заняться колыбелью для внуков?

— Как скажешь, отец.

— Вот завтра и приступлю. Маев! Вот проказница, уже убежала.

Маев, едва сдерживаясь, чтобы не запрыгать на одной ножке от переполнявшего ее восторга, спешила к дому. Ей хотелось громко кричать о своем счастье, и поэтому, когда впереди показалась крупная, высокая женщина, тяжело ступавшая по земле, словно каменное изваяние, Маев тут же окликнула ее:

— Твила! Погоди!

Женщина остановилась, поправила волосы, убрав со лба черную с проседью прядь, и поинтересовалась:

— Что случилось, Маев? Ты сияешь так, словно сам Кром заказал твоему мужу меч.

— У меня будут мальчик и девочка! — выпалила Маев.

— Конечно, будут, — спокойно кивнула Твила. — Сначала девочка, потом мальчик. Или наоборот. — Она пристально взглянула на Маев. — Нет, не наоборот. Сначала девочка.

— С чего это ты взяла? — забеспокоилась Маев. — Повитуха сказала, что будет двойня.

— Повитуха? — фыркнула Твила. — Да, у нее чудесные руки, и нужные заклинания она знает назубок. Шесть детей приняла она у меня, и все роды были легкими. Но ни разу она не сумела правильно угадать, кто родится!

— Чего же теперь делать? — сникла Маев. — Мне так хочется знать, кого я ношу под сердцем.

— Тебя мутит по утрам?

— Немного.

— А соски в цвете изменились?

— Кажется, только один.

— Живот уже округлился?

— Совсем чуть-чуть, почти нет.

— У тебя будет девочка! Можешь не сомневаться, у меня самой их три.

— Ты уверена, что девочка? И одна?

— Если не веришь мне, пошли к Данге. У нее тоже шестеро.

Данга в отличие от Твилы была маленькой и очень изящной.

Если бы не мелкие морщинки возле глаз и губ, ее вполне можно было бы принять за девушку на выданье. Она внимательно выслушала обеих женщин и начала задавать вопросы:

— Тебя мутит по утрам?

Маев кивнула.

— Соски в цвете изменились?

— Один.

— Живот уже округлился?

— Чуть-чуть.

— Какие могут быть сомнения! — воскликнула Данга, — Конечно же, мальчик.

— Мальчик? — в один голос переспросили Твила и Маев.

— А кто же еще! И уж точно один. У меня-то три раза мальчики рождались. Уж я знаю.

Маев растерянно взглянула на Твилу, но та уже не обращала на нее никакого внимания. Уперев огромные, как у молотобойца, руки в бока не менее впечатляющих размеров, она свирепо глядела на Дангу и сердито сопела. Потом открыла рот, глубоко вздохнула и сказала, как топором махнула:

— Девочка.

Данга сначала даже не поняла, в чем дело, но, смекнув, что подруга оспаривает ее мнение, подскочила к ней и, задрав голову, выпалила:

— Мальчик!

Маев переводила полный изумления взгляд с одной на другую, но ссорившиеся женщины ее уже не видели. Еще миг — и они вцепились друг другу в волосы.

— Мальчик!

— Девочка!

— Дура!

— Сама дура!

На крики сбежались соседи, но никто и не собирался разнимать дерущихся, все, наоборот, только подзадоривали их. Маев выбралась из толпы и понуро побрела домой.

Вечером она все рассказала своим мужчинам. Сначала оба огорчились, но, когда Маев дошла до драки Твилы и Данги, Ниун захохотал так, что даже слезы брызнули из его глаз. Его смех оказался настолько заразительным, что вскоре Маев с отцом присоединились к нему. Когда все немного успокоились, старик сказал: