И зашагал вперёд, почти не сгибая ног в коленях.

До поста бакенщика Василия Степных оказалось километра три — по прикидке Пряхина. Старик за время пути не проронил ни слова. Только предупредил, подходя к избушке:

— Вам пооберегаться надо. Страсть не любит Васькина лайка чужих.

Сложив рупором ладони, закричал надсадно:

— Василе-ей1 Васькя-а!

Впереди, за береговым чапыжником, всполошилась собака.

Старику пришлось еще больше поднять голос:

— Ведьму привяжи-и!

— Иди давай-ай! — ответили ему.

— Вай-вай! — толкаясь в скалы, закуролесило эха ответа.

— Пошли, — махнул рукой бакенщик.

Василий Степных — невысокий, обутый в мягкие ичиги — стоял возле избушки, поджидая гостей. Ветер играл льняным чубом на непокрытой голове. Взгляд цыганистых чёрных глаз, казавшихся чужими под светлой шевелюрой, был приветливым. Синюю косоворотку перехватывал в поясе добротный командирский ремень. На ремне болтался нож с костяной рукояткой.

— Дело до тебя у мужиков, — здороваясь, объявил старик.

— Дело, дядя Трофим, и постоять может, — усмехнулся Степных. — А нам стоя беседовать ни к чему. Заходите в хату.

Казённая избушка ничем не отличалась от дома старика Трофима. Только иконы в углу не было, а над койкой висел короткий пулевой винчестер с трубчатым подствольным магазином. У ружья был заботливый хозяин — приклад лоснился, натертый воском, и на конце ствола темнел кожаный колпачок. На том же гвозде нашел место полевой бинокль в потёртом футляре.

Трофим уселся без приглашения, хлопнул по коленям ладонями, сказал:

— Однако согрешил я. Моторку поверил человеку до Читы уплыть, чтобы назад с речниками послал. А человек вроде беглый, ищут его. Вон они про то знают…

Недоумевая, при чём здесь он, Степных посмотрел на Костю, потом на Пряхина. Тот объяснил:

— Рассчитывали на вашу помощь. У вас моторка много быстроходнее…

— Так, — кивнул Степных. — Документы можно посмотреть?

— Сделайте одолжение! — полез за бумажником Иван Александрович. Костя последовал его примеру.

— А ваши удостоверения? — просмотрев паспорта, спросил Степных.

— Так вот же! — ткнул пальцем в свое горный инспектор.

Брови хозяина удивленно поползли кверху.

— Удостоверения, дающие право требовать у меня лодку.

Иван Александрович беспомощно развёл руками, а Костя сказал:

— Понимаете, мы же не сотрудники милиции. И мы не требуем…

Лицо Степных ничего не выразило, но теперь он более внимательно пересмотрел лежащие на столе документы. Сложил стопочкой, прикрыл широкой ладонью.

— Товарищ Степных! — горный инспектор встал для большей внушительности. — Мы выполняем свой долг честных людей… — Он рассказал о странном геологе.

— Что бы вы сделали на нашем месте? — спросил он.

— Сообщил бы в специальные органы.

— А теперь, раз мы не сделали этого?

Степных снова перелистал документы. Остановил внимание на военном билете Пряхина.

— У вас две Славы?

— Один третьей степени…

Василий поднялся, одернул косоворотку.

— Дядя Трофим, придется тебе мои фонари зажечь, если я опоздаю. — Сняв со стены винчестер и бинокль, сказал коротко:

— Ступайте к лодке.

Выкрашенная белилами моторка радовала глаза красотою обводов. Пока Костя снимал с мотора брезентовый чехол, Степных спустился к воде с рослой огненно-рыжей лайкой на поводке. Собака покорно шла у ноги, хотя и косилась по-звериному на незнакомых. В лодке она улеглась возле Василия, который сел на корму.

— Толкни, дядя Трофим, — попросил он.

Помогая старику шестом оттолкнуть лодку, бросил через плечо:

— Сидите поспокойнее, пока Ведьма к вам не привыкла.

Пассажиры опасливо переглянулись — теперь они оказывались в некотором роде подконвойными. Даже не знали толком, что решил делать этот немногословный бакенщик. Чего доброго, сами попали на подозрение?

Мотор застучал на малых оборотах, потом запел монотонно. За кормой вспучился пенный вал. Берег с избушкой и дедом Трофимом отодвигался всё дальше. Плавно развернувшись, моторка понеслась вверх по реке.