Водитель завел двигатель, и фургон, потихоньку набирая обороты, стал медленно растворяться в вечернем тумане, удаляясь все дальше и дальше, пока красные габариты огней вовсе не исчезли в непроглядных сумерках.

Тем временем, завизжав тормозами, рядом с Карлом остановилась машина Мелен. Опустив стекло, она протянула ему свой белоснежный платок.

– Спасибо, у меня уже есть, – процедил сквозь зубы он.

Но Мелен, ничего не говоря, по-прежнему продолжала держать платок в вытянутой руке, при этом едва заметно указывая на левую щеку. Наконец догадавшись, Карл провел рукой по лицу, тут же обнаружив причину ее заботы. На щеке оказалось ничто иное, как след алой помады

– Ну, я и осел.

– Не огорчайся сильно на этот счет. Вам мужикам это свойственно.

– Ты знала, что она здесь, поэтому и вела себя так?

– Нет, ну что ты. Откуда ж мне было знать? – изображая невинность на лице, произнесла она.

– До завтра, милый, – утопив в пол педаль акселератора, Мелен быстро пропала из виду, оставив вместо себя белоснежный платок на бурой поверхности мокрого гравия.

Подобрав предмет, брошенный Хильдой, Карл медленно побрел к головному из стоящих на обочине грузовиков, возле которого все это время его поджидал Хельмут.

– Залазь сюда, вдвоем мы тут запросто поместимся. А то в том гробу далеко не уедешь.

Карл молча влез в кабину «Опеля», и после того, как за ним последовал Хельмут, машина, несколько раз качнувшись, тронулась с места. Только сейчас открыв ладонь, он посмотрел на «подарок » Хильды, которым оказался старинный серебряный крест, переживший не одно столетие. На тыльной его стороне была выгравирована какая-то надпись, но прочитать ее было довольно сложно.

– Братья немецкого дома, – первым разобрал надпись Хельмут.

– Что это значит?

– Это одно из первых названий «Тевтонского ордена». Можешь гордиться, тебя только что посвятили в рыцари, причем даже с пролитием крови по случаю церемониала.

– Уже.

– Что уже?

– Горжусь.

3 октября 1943 г.

Сен-Ло. Квартира Мелен

Карл одиноко сидел в спальне Мелен, которая, благодаря письменному столу, была еще и кабинетом. Уже добрых полчаса он дожидался, когда она вернется с проявленной пленкой, отснятой накануне. Материалы должны были отправить сегодня вечером, поэтому ее затянувшееся отсутствие начинало слегка беспокоить. Хотя дело было даже не в этом. В своей работе он был полностью уверен, его больше волновала предстоящая беседа и этот ужасный запах тухлой сырости, исходящий непонятно откуда.

Дверь отворилась, и на пороге появилась хозяйка дома с папкой в руке. На ее лице сияла довольная улыбка.

– «Значит, все в порядке, теперь ей не отвертеться, и она мне все расскажет».

– По твоему сияющему виду можно сделать вывод, что с документами все в порядке. И теперь-то мы сможем заняться моим делом, – добавил он вслух.

– Конечно, только после нескольких моих вопросов.

– Ну что еще? – с тоской в голосе почти простонал он.

Мелен взяла небольшой стульчик, стоящий возле будуара, и, пододвинув его к Карлу, села напротив.

– Во-первых, меня интересует материал по этому модернизированному устройству форсажа GM–1. На ваших новых машинах в полку они уже стоят?

– Да, на всех четырех. Но, как я слышал от механиков, в этой модернизации никаких особых изменений нет. Они просто взяли и подогнали его под более мощный двигатель «G6» [31] . На этом все и закончилось.

– Хорошо, с этим понятно. Теперь с вооружением на «G6». Я правильно поняла, что на базовых версиях оба пулемета 7,9 заменены на калибр 13,0 мм?

– Да.

– Так, теперь дальше.

Ловким движением она извлекла уже сухой снимок, в котором он тут же узнал свою недавнюю работу.

– Вот здесь что написано? – она указала пальчиком на смазанную строку. Из всего написанного можно было разобрать только цифры «108. 30». – Я же говорила тебе, правильно держи камеру, а то резкости не будет.

– Только вот не надо меня, пожалуйста, сейчас пилить. Я все делал не в фото– лаборатории, а за спиной у начальника секретной части.

– Так ты, оказывается, настоящий герой? – произнесла она, сложив ладошки в лодочку и округлив глаза.

– Твой сарказм не уместен, я действительно к этому не имею доступа. И мне пришлось…

– Я тебе верю, не отвлекайся, – прервала она, опять подсовывая неудавшийся снимок.

– 108, 108, 108, – бормотал он, пытаясь вспомнить, что там было написано. – Слушай, а у тебя здесь всегда такой запах? Или только по случаю моего прихода?

Казалось, болтовня Карла совершенно ее не задевала. Лишь в подтверждение его слов она слегка принюхалась.

– А что, еще пахнет?

– Нет, милая, здесь не пахнет. Здесь воняет.