Одновременно развивалась законодательная база, на которую опиралось русское правительство на протяжении XIX в. при решении вопросов, связанных с евреями. Российские законодатели были склонны отнести евреев к особым четко ограниченным социальным и юридическим категориям, в рамках которых те располагали бы собственными правовыми институтами (что противоречило первоначальной готовности интегрировать евреев в экономическую жизнь России). Эта тенденция, порожденная прагматическими соображениями, была закреплена в законодательной традиции России. Законодательство, поначалу нейтральное к евреям, постепенно пропиталось представлениями об их негативном влиянии на жизнь крестьянства. Эти идеи породили корпус дискриминационных законов, квинтэссенцией которых стала система запретов на проживание и занятия, известная как черта оседлости евреев. Значительная часть правовых установлений, принятых между 1772 и 1825 гг., все еще оставалась в силе в последние годы существования российской монархии. Для правильного понимания судьбы евреев в Российской империи до 1917 г. необходимо знать, как формировались взгляды на них у русских властей, и какие законы вырабатывались на основе сложившихся представлений.

Надо отметить, что евреи не были пассивными наблюдателями этого процесса. Они занимали прочное положение в экономической жизни Речи Посполитой и понимали, что любые изменения в стране непременно должны отражаться на этом положении. Евреи в лице своих представителей, избиравшихся общиной, издавна научились отстаивать свои интересы перед польской бюрократией и не без успеха продолжали делать это, когда на смену полякам пришли русские. Несмотря на то, что русские власти разработали множество различных реформ (как общегосударственного, так и местного масштаба), направленных на изменение социально-экономической жизни евреев, лишь немногие из них увенчались успехом. И если к такому результату приводил чаще всего слишком умозрительный или поспешный характер задуманных преобразований, то отчасти заслуга предотвращения этих перемен принадлежит и самой еврейской общине с ее способностью отстаивать и продвигать свои интересы. Хотя за первые пятьдесят лет русского подданства евреи и не полностью добились того, чтобы, сообразно их всеобщему желанию, правительство не вводило у них никаких новшеств, им все-таки удалось избежать радикальных изменений в повседневной жизни, на которых настаивали некоторые реформаторы [1] .

В Киевской Руси еврейские поселения появились задолго до распространения еврейских колоний в Польше. Но если после монгольского завоевания в большинстве русских княжеств еврейское население со временем исчезло (хотя очень важное исключение в этом смысле составляло Великое княжество Литовское), то на польских землях оно очень сильно выросло. О том, как и когда евреи появились в Польше, не существует единого мнения – это событие окутано легендами, мифами и вымыслами. Раввинские респонсы свидетельствуют о присутствии отдельных евреев в Кракове уже в первой половине XI в., а существование самых старых общин восходит к середине XII в. [2] К концу XIII в. и к XV в. относятся две миграции евреев из Германии в Польшу. Эти два потока пришли в результате сложного переплетения различных обстоятельств, связанных с тем, что в Польше евреям предоставлялись некоторые преимущества в коммерческой деятельности, а в Западной Европе они подвергались религиозным гонениям. Польские государи в своем горячем стремлении заселить пустынные пограничные территории принимали всех переселенцев. Выходцы из Германии особенно приветствовались, так как они способствовали зарождению в стране торгового сословия, не получившего развития у самих поляков. В этом смысле экономическая деятельность еврея – выходца из Германии была столь же желанна, как если бы он был христианином [3] . Христианская церковь, уже проявлявшая здесь к евреям известную антипатию, пока еще не добилась существенных успехов на пути введения законодательных ограничений для евреев. В народе ненависть к евреям также еще не была заметным явлением [4] .

Еврейские переселенцы, как и приезжие немецкие бюргеры, привезли с собой те традиции отношений с властями, которые связывали их с западными правителями. На Западе евреи, способные оказывать различные услуги или поставлять товары, пользовались известной формой протекции со стороны государя, благодаря которой их рассматривали как его личных слуг, «рабов казны» (servi camerae). Эта правовая категория была известна в Польше, однако слабость польских государей не позволяла ей приобрести формальный законный статус [5] . Истинной связью между польскими королями и евреями служила взаимная выгода. Короли по мере сил защищали евреев от их врагов и соперников, а те, в свою очередь, выполняли особые поручения, оказывали государям услуги и приносили доходы. И хотя налоги с евреев в разные годы и в разных местах могли сильно различаться по величине, они неизменно служили важным источником пополнения королевской казны.

Этот дух королевской терпимости прочно коренился в представлении о финансовых выгодах, получаемых от евреев, и было очевидно, что ослабление власти короля или уменьшение количества налогов, собираемых с евреев, принесет им бедственные последствия. Еврейские общины Польши прекрасно осознавали эту постоянную угрозу и всегда проявляли усердие в уплате налогов или хотя бы для проформы делали вид, что платят по всем денежным обязательствам, которые они несли перед короной. Действия польских королей в изобилии дают доказательства того, что их интересы были чисто практическими и финансовыми. В Германии даже те евреи, что жили не на королевских землях, подлежали юрисдикции верховного правителя. В Польше же короли не интересовались судьбой евреев, которые по разным причинам оказывались вынуждены жить во владениях магнатов. Конституция Сейма 1539 г. и Статут Сигизмунда Августа от 28 января 1549 г. отчетливо гласили, что такие евреи – это забота землевладельца. К концу XVI в. евреи получали протекцию короля исключительно в том случае, если жили на коронных землях [6] .

Находясь под защитой польской короны, евреи в Польше получали все свои права и привилегии в форме особых милостей короля (это лишний раз говорит о том, что поляки восприняли систему взаимоотношений с евреями, существовавшую в Германии). Фактически первые польские привилегии евреям, исходившие от двора, буквально воспроизводили западную модель. Самая знаменитая польская хартия о евреях, данная Болеславом Благочестивым 16 августа 1264 г. и гарантировавшая особые льготы некоторым еврейским общинам в Польше, была списана с «Привилегии» Оттокара Богемского от 29 марта 1254 г. [7] Эта хартия Болеслава представляла собой взаимовыгодное соглашение. Она обеспечивала евреям неприкосновенность личности и имущества, гарантировала защиту их публичных и частных религиозных отправлений и передавала судебные тяжбы между христианами и евреями под юрисдикцию самого короля или его представителя и наместника – воеводы (палатина) [8] .

Несомненно, евреи сознавали важность этих пожалований. Любые привилегии, данные им каким-либо королем, должны были подтверждаться его преемниками, чтобы оставаться в силе и дальше. При этом не существовало никаких гарантий, что новый правитель подтвердит прежние льготы или не отменит те, что сам же и дал. (Такой случай произошел в 1454 г., когда король Казимир IV поддался давлению церковников и на краткое время аннулировал пожалования, дарованные им евреям за год до этого). Как было свойственно подобной практике в средневековье, все эти льготы не имели единообразного универсального применения: часто они даровались лишь определенной области или отдельной общине, так что в сумме имели вид некоего правового лоскутного одеяла. И если казалось маловероятным, чтобы король когда-нибудь допустил крах всей общегосударственной системы отношений с евреями, то неподтверждение конкретного пожалования, особенно касающегося торговых концессий, все же могло иметь для них сокрушительные последствия. Поэтому каждая община тщательно берегла документы об общих и частных пожалованиях и неукоснительно обращалась с просьбой об их подтверждении при каждой новой коронации [9] . Евреям было жизненно необходимо не только добиваться гарантии привилегий, но и сохранять оригиналы документов о ранее полученных льготах, чтобы предъявлять их в доказательство своих прав. В случае повреждения общинных архивов неизменно следовала просьба данной общины к королю об издании нового патента [10] .

Дарование статутов о привилегиях польским евреям сопутствовало и помогало складыванию автономной еврейской общины – института, которому предстояло сыграть важную роль в жизни евреев на польских землях и до, и после разделов. В жизни польского еврейства тесно переплетались светское и религиозное начала, так что оно нуждалось в обособленных общинах и создавало их всюду, где только позволяли власти страны. Евреям были нужны отдельные кладбища, ритуальные бассейны, особый надзор за приготовлением пищевых продуктов, организованное богослужение, обучение детей, и, наконец, им было присуще понятное человеческое желание жить среди людей своей культуры. Все эти потребности обеспечивались общинами. Помимо этого, выполнение финансовых обязательств, возложенных на польское еврейство, лучше всего осуществлялось именно посредством таких организаций. Общая оценка, данная С.Бароном развитию еврейских общин, вполне применима к Польше: