— Это будет великолепно!

— Браво!

Ирена пригласила Хоммсворда прочесть отчёт.

Реджи достаёт бумагу, скатанную трубочкой и перевязанную розовой ленточкой. Улыбки и смех не смущают Хоммсворда:

— «История расцвета треста «Нью-Таймс-Эдишен"».

Повальный хохот. Реджи успевает хватить рюмочку.

— Внимание… «Десятое марта… Состав треста: четыре человека, — имущество: газета стоимостью полтораста тысяч, семьдесят тысяч подписчиков… Касса — пятнадцать тысяч… Реорганизация управления»…

— Обратите внимание! — многозначительно вставляет Ковбоев.

— Тише! — буркает Кудри.

— «Двадцать второе марта, — продолжает Реджи, — вступление О'Пакки, передача всего финансового аппарата в руки мисс Ла-Варрен, наличность — 366 тысяч долларов»…

— Это с газетой! — не унимается Ковбоев.

— Да, это с газетой, — объявляет Реджи, — без газеты наличность — двести шесть тысяч…

— Из которых сорок сейчас же выброшены обратно клубу русских эмигрантов, чтоб не связывать газету обязательством с этой публикой, — скороговоркой просыпал Ковбоев.

— …чтоб не связывать газету с этой публикой… — повторяет Реджи, — таким образом, на двадцать пятое марта — наличность 166000…

Реджи сморкается.

— Опуская мелкие подробности, возьму сразу данные на сегодняшнее число. Во-первых, газета с 180000 подписчиков, затем наличный капитал в 10950000 долларов и семь участников…

— Гип-гип! — заорал Ковбоев.

— Тише, сэр! — оборвал его Самуил Кудри, — нельзя так спешить.

— По просьбе мисс Ла-Варрен, опубликовываю данные о денежном пае каждого участника: Кудри, Ковбоев по 25 тысяч, Хоммсворд 100, (пятнадцать тысяч назад получены), О'Пакки — полтораста тысяч, пай синьора Дука, внесённый мистером О'Пакки, 50 тысяч и, наконец, мистер Генри Пильмс — двести тысяч; следовательно, паевой капитал состоит из 550 тысяч долларов. Это всё.

— А мисс Ла-Варрен?

— Мисс Ла-Варрен, стенографистка треста, переведена десятого марта на отдел финансовых операций, представлена своей работой по составлению плана, давшего 10400000 долларов. По товарищескому соглашению, каждый член треста может распоряжаться 50 % доставленных им тресту сумм, не говоря уже об остальных 50 %, где он также является участником…

— Так! — задумчиво роняет Генри.

— Джентльмены! — обратилась Ирена, — в силу создавшихся обстоятельств я имею гегемонию в нашем тресте. Мне не нравится то обстоятельство, что может родиться мысль, будто я проявлю деспотическое отношение к общим капиталам, — этого быть не должно… Так как я поглощена сейчас претворением в жизнь одной идеи, то прошу внимательно отнестись к моему предложению о реформации нашего треста и проведению летучей анкеты. Вы согласны?

Она обвела глазами присутствующих. Каждая из шести мужских голов утвердительно упала нэ жилет.

— Мистер Самуил Кудри! — начала Ирена, — краткие сведения!

— Гмкх! Сорок два года. Американец. Доктор медицины по образованию. Лёгкая подагра… Партия Лафолетта.

— Достаточно… Вы!

— Реджинальд Вильбур Хоммсворд. Сорокалетний холостяк, так же, как и Кудри. Американец. Люблю сигары и души Шарко. Специальность — торговля зерном; теперь, как и Кудри, секретарь редакции. Родился в Солт-Лейк-Сити…

— Мистер О'Пакки!

— Ирландец. Тридцать два. Родился на фабрике рыболовных крючков в Лимерике. Холост.

— Специальность?

— Родился на фабрике рыболовных крючков.

— Благодарю вас… Мистер Ковбоев!

— Иван Сметанин, русский. Ныне Джон Ковбоев, правильно Джон Каубойз, но Ковбоев лучше… Студент-математик и бывший эс-эр. Теперь сменовеховец, — новая секта, но это не важно. Холостяк. Редактор «Нью-Таймса». Тридцать пять годов копчу небо… Могу заверить, что русская водка — наилучший напиток…

— Мерси… Мистер Пильмс… Пожалуйста!

— Генри Пильмс… Двадцать шесть лет. Спортсмен. Бывший миллионер. Абсолютно свободный человек.

— Теперь не откажите вы, синьор Дука.

— О, мадонна! С удовольствием. Луиджи-Мария-Фамли-Дука. Родился в Неаполе целых тридцать три года назад и до сих пор не женился… Инженер… Две европейских академии… изобретатель-конструктор… Авиатор. Инженер для поручений при тресте.

— Мерси… Теперь угодно обо мне? — и Ирена, очаровательно покраснев, сообщила компаньонам:

— Парижанка… Студентка Сорбонны, кончить не удалось, материальные затруднения… знаю три языка. Отец — офицер зуавов, убит на Марне. Матери нет. Возраст… двадцать два года, здесь деловая компания…

— Гхкм!

— Мм!

— Угу!

— Very well!

— Divina!

— Рекорд на бирже! В таком возрасте! — вскричал Генри.

Ирена смеясь выпила свой бокал.

— Ещё один вопрос, джентльмены! Обладает ли кто-либо из вас каким-нибудь крупным, ну, скажем, свыше пятидесяти тысяч, капиталом на стороне?