Когда вышел последний из допрашиваемых, Огородников не удержался и съязвил:

– Надо было заготовить носовые платки – слезы утирать этим чиновникам. Ишь как они, оказывается, любили Груздева! Такие прочувствованные слова говорили, я сам едва не заплакал!

– А чего ты ожидал? Что они признаются, как его ненавидят, потому что он мешал им заниматься привычным делом – взятки брать?

– А вы заметили, Александр Борисович, как они едины были в своих речах? Как будто по одной бумажке готовились.

– По одной указке… – Турецкий сложил в стопку протоколы допроса. – Пошли к Перовой. Узнаем, как у нее дела.

У Светланы был уставший вид. Она тоже несколько часов подряд допрашивала свидетелей и теперь изучала свидетельские показания.

– Документы об уплате налогов допрашиваемые принесли?

– Да, вот документы об уплате налогов «Интернефти» и «Северонефти». Но с ними еще надо поработать. Даже на первый взгляд понятно, что эти данные не соответствуют истинному положению дел.

– Поехали домой, Света, рабочий день давно закончился, нас Иван отвезет в гостиницу.

В машине обсудили дальнейшие действия, потом Турецкий предложил:

– Может, оторвемся немного? Давайте сабантуйчик устроим. Вечеринку, как говорит моя Ниночка.

– А мой Сережка каждое сборище гостей называет «обжираловкой», – огорченно заметила Светлана. – Как ни стараюсь, как ни воспитываю его тонким человеком, грубость из него так и прет. Иногда даже обидно. Как будто он в детдоме растет.

– Твой Сережка сейчас в самом противном возрасте. Моя Ниночка тоже в тринадцать лет начала нам грубить.

– А когда закончила? – с надеждой спросила Светлана.

– Да у них этот период такой затяжной… – вспомнил Турецкий свой последний разговор с дочерью.

– Нелегко быть родителями, – вздохнула Светлана.

Огородников с сочувствием посмотрел на обоих.

– Вас послушаешь – детей не захочешь, – подал он голос, припарковываясь возле гостиницы.

В номере Турецкого после короткого совещания сообща решили, что лучшего места для задуманной вечеринки, чем ресторан «Дикий кабан», нет.

– И ни слова о деле, – предупредил всех Саша. – Будем отдыхать.

– Жаль, Живов уже уехал. – Володя Яковлев симпатизировал эксперту.

– Дело сделал, что ему теперь в Нефтегорске торчать? У него тоже какие-то проблемы с дочками, полетел воспитывать.

– А сколько им лет? – сразу поинтересовалась Светлана.

– Близняшки, в пятом классе учатся. Лет по одиннадцать, наверное.

– Так они и в одиннадцать жить не дают? – удивился Огородников. – Нет, теперь я точно сто раз подумаю, прежде чем своих завести.

– Почему? Есть хорошие дети. Я слышал… – вмешался в разговор Яковлев.

– Твои сыновья хорошие, грех тебе жаловаться.

Яковлев помолчал, видимо прикидывая про себя, насколько хорошие у него сыновья. Потом честно признался:

– Мои – тоже не сахар… Хоть и совсем маленькие…

– Нет, теперь я о детях даже думать не буду! – решительно заявил Огородников.

Все рассмеялись.

В ресторан они ввалились веселой компанией, шумно рассаживались вокруг стола. Как ни странно, народу было немало.

– Вот и хорошо, теперь даже если кто и задумал уши навострить, ничего не расслышит, – сказала Галя, оглядываясь.

Народ пил, жевал, громко разговаривал, пытаясь перекричать музыку, доносившуюся из усилителей. Высокая длинноногая брюнетка пела в микрофон, хотя в таком небольшом зале вполне можно было обойтись без микрофона и усилителей. Но, видимо, музыканты считали, что чем громче звучит музыка, тем лучше. Играли они сносно, и вскоре московские гости смирились с тем, что приходилось орать во все горло, чтобы быть услышанным своим собеседником. Яковлев разлил красное вино по фужерам.

– Ради такого мяса я готов любые муки претерпеть! – заявил Турецкий, обтирая ладонью мясной сок, который стекал по подбородку.

– Давай повара пригласим, поблагодарим его. Приятное сделаем человеку, – предложила Галя. После вкусного вина у нее поднялось настроение.

Они подозвали официантку и попросили пригласить повара. Та удивилась, но скрылась за занавеской. Решила, что заезжие гости со своими буржуйскими замашками хотят произвести впечатление на местную публику.

Симпатичный паренек небольшого роста в высоком белом колпаке и белой тужурке, смущаясь, подошел к столику. Видимо, клиенты еще ни разу не вызывали его, чтобы выразить благодарность. С соседних столиков смотрели с любопытством.