В отличие от Десяткина, снимавшего угол в большом универмаге, у Бори имелся собственный маленький магазинчик, преобразованный в таковой из общественной уборной. Еще в самом начале коммерческой вседозволенности два шустрых молодца смекнули, что на естественных потребностях граждан можно делать неплохой бизнес. И доступный некогда любому жителю города вонючий сортир превратился в благоухающий дезодорантом платный туалет. Брали недорого – двадцать копеек, потом подняли цену до рубля. Ну а дальше с дензнаками стала происходить столь непонятная чехадра, что простой народ перестал посещать благоуханные чертоги, предпочитая подворотни и кустики. Богатые же люди, проносившиеся мимо на иномарках, и вовсе не замечали гостеприимно распахнутых дверей. И напрасно владельцы «уголка отдохновения» зазывали посетителей музыкальными новинками, громыхающими среди кафельной белизны. Даже проникновенный голос Шуфутинского, доверительно рассказывающий про Таганку и ночи, полные огня, не привлекал население. Тогда бойкие владельцы туалета быстренько продали убыточное предприятие, и в нем открылся офис фирмы, торгующей соломой и сеном. Но и у этой коммерческой структуры что-то не заладилось. В итоге помещение перешло к Боре, и над дверьми появилась вывеска со скромной надписью «Раритет».

Местопребывание конкурента давало Десяткину и его «шестеркам» прекрасный повод для бесконечного зубоскальства. Шуточки про унитазы и биде не сходили у них с языка, а иногда, раздосадованный неуступчивостью клиента, Десяткин говорил: «Отправляйтесь в сортир, там дешево». Или: «Отнеси свою цацку в „Раритет“, там тебе за нее дерьма полный мешок отсыплют». Грубоватый юмор маскировал вполне понятную досаду на конкурента, имевшего к тому же собственное помещение.

Сам Боря захаживал к Десяткину довольно часто, нисколько не смущаясь неприязнью конкурента. Валера же сегодня переступил порог «Раритета» в первый раз – доселе гордость не позволяла. Конечно, никакого кафеля, тем более унитазов и биде, тут не было и в помине. Не было и различных излишеств в виде зеркал, хромированных витрин и дорогих светильников. Разумная простота присутствовала во всем. На полках стояла примерно такая же дребедень, что и у Десяткина, а сам хозяин сидел за прилавком и что-то писал.

– Привет, – сказал Валера.

Боря поднял голову. Казалось, в первую минуту он не узнал своего гостя.

– А-а… – протянул он наконец. – Валерий Павлович. Очень рад. – На лице его появилась вежливая улыбка. В отличие от вспыльчивого Десяткина Боря улыбался практически всегда и никогда не повышал голос; он вообще был человек скромный и обходительный.

– Ты что-то уж очень исхудал, – сказал Боря. – Я тебя даже и не узнал в первую минуту. Уж не заболел ли?

«Точно, – пронеслось в голове у Валеры, – он и натравил на меня дурдомовских псов, а теперь, вишь ты, издевается…»

– Вот о болезни я и пришел поговорить, – наливаясь злобой, проговорил Валера.

– О болезни? – удивился Боря. – Но я не доктор…

– Зато у тебя имеются знакомые доктора.

– Естественно, если нужна помощь…

– Ты уже помог мне, еще как помог!

– Не понял?

– Ведь ты же упрятал меня в дурдом…

Вежливая улыбка сползла с лица Бори.

– Ты в своем ли уме?

– В своем! – заорал Десяткин. – В том-то и дело, что в своем!!! А меня в психа превратить хотят.

Боря слегка побледнел и поднялся со стула. Худенький мальчик, разглядывавший монеты, с испугом посмотрел на Десяткина.

– Валя! – крикнул Боря, – присмотри за товаром. – Из глубины помещения выплыла дородная женщина и, не обращая внимания на гостя, уселась на место хозяина.

– Пойдем, – сказал Боря.

Боря прошел в маленькую комнатушку, заваленную разным старьем, и кивнул Десяткину на древнее кресло с разползшейся обивкой. Сам же уселся на массивный табурет и внимательно посмотрел на Валеру.

– Ты чего шумишь? – спросил он с добродушной улыбкой. – Выдвигаешь какие-то нелепые обвинения…

Не встретив ожидаемого отпора, Десяткин смешался.

«А может, я и вправду… того. Зря затеял все это, – подумал Валера. – Может, он ни в чем не виноват?»

– Я, конечно, не утверждаю наверняка, – пробормотал Валера, – но мне казалось… – Он замолчал, обдумывая, как объяснить поделикатнее, что же именно ему казалось.

Боря ждал.

– Короче, я думаю, что ты меня подставил, – выпалил он наконец.

– То есть?

– Хочешь устранить?! – вновь распаляясь, воскликнул Десяткин.

– Зачем?

– Как конкурента.

– Но ты мне не мешаешь.

– Да брось! Как это не мешаю? – обалдел Валера. – Очень даже мешаю…

– Поверь, нисколько не мешаешь. Ты лучше расскажи, что с тобой случилось.

– Ладно, – сказал Десяткин. – Слушай…

И он подробно, со всеми деталями, изложил произошедшее с ним. Хотя рассказ получился довольно длинный, Боря ни разу не перебил Десяткина, лишь изредка молча кивал. Время от времени Десяткин напряженно вглядывался в лицо слушателя, пытаясь прочесть его мысли, уловить скрытую насмешку, но лицо Бори оставалось серьезным, даже обычная улыбка куда-то исчезла.

Наконец Валера умолк. Несколько раз кашлянув, он достал сигарету.

– Все? – спросил Боря.

– Ну.

– И ты считал, что во всей этой истории замешан я?

– Естественно.

– Но почему «естественно», почему?!

Десяткин, не спрашивая разрешения, закурил, потом искоса взглянул на хозяина «Раритета».

– Не знаю, – сказал он наконец. – Уж как-то так… получилось…

– Клянусь детьми своими, я тут ни при чем.

– Тогда как же все объяснить?

– Ты совсем в дороге не пил?