Шрифт:
* * *
Живу лишь своими снами,что переслоились с былью.Они рождены временами,которые были да сплыли.Живу лишь своими снами,что снились когда-то мнесумрачными вечерамив забытой, как сон, стране.* * *
Читать, читать, читать; прожить те жизни,что выдумал кто-то.Читать, читать, читать; забвение истин —душе работа.Одни лишь цветы фантазий и сказокв миру нетленны;лишь то, что рождает наш разум,— в осадке пены.Читать, читать, читать… Возможно,и я стану чтеньем?Своим творцом, своим прошлым,своим твореньем? * * *
Этот риф — воспоминанье?Или память — мель сплошная?Я в смущении гадаю,кто навеял заклинанье.Память, словно пуповинаперерезана эпохой,и упрятана далёков недрах мебели старинной."Это мир — он мой!" — глаголитум. Но я — в своём уме ли?Мои годы улетели,настоящее — уходит…Память — вымершее судно,потерпевшее крушенье.Или ждёт по возвращеньив порт немыслимое чудо?Этот риф ощерен пастью,что меня измелет в клочья…Мама! Ты должна помочь мне,чтобы мог домой попасть я! * * *
Гостья, ласточка, поведай,где ты зиму коротала?Для гнездовий заповедныхесть ли в небе угол малый?Ты летишь, а дом твой где-то…Солнце в небе без остаткарасплавляет синь рассвета,перелётная касатка.В день весенний, в день цветущийты вернёшься к нам под кровлю,пробуждая в наших душахвсё, что мы зовём любовью.Только где оно, то счастье,та отрада для страдальцев,то бессмертное участье,зов гнезда, что ждёт скитальцев? Несколько стихотворений из сборника 1907 года
* * *
Говоришь, я — загадка,ну и что, моё счастье?Ты — загадка другая,но горишь ко мне страстью.Разум мой — в цитаделиза высокой стеною,ну и что, зато сердце —нагишом пред тобою.Твои мысли — потёмки,я не рвусь в них проникнуть;но зато твоё сердцепредо мною — как книга.Ум не знает пределов,сердце смерти не знает.В твоем домике беломжить нам, не умирая. * * *
То было под дубом ветвистымна самой вершине холма.Как ветер коснётся листьев —почуешь: память — жива.То было под дубом — вспомни! —у древних его корней,под сенью его укромной,что стала нам друга верней.Когда ты проходишь под дубом, —о счастье моё и боль! —неужто лиственным шумомв душе не ахнет любовь?Иль в сердце, что дуба упорней,нет места былым мечтам?То было под дубом горным,о вспомни, то было там! * * *
Покоясь на постели,как в гробнице,я дожидался наступленья сна.А рядом спал в уютной колыбелимой сын.Чуть дальше, в глубинежилища, под зелёным светом лампы,три силуэта виделись неясно,три согнутые тени, что шептали"аве, Мария".То были мать, жена, сестра.И показалось мне,что нахожусь я в странном пограничьемежду мирами, тем и этим —и оба равно далеки.А вдоль по тихим комнатам, в которыхвитали души,ускользнув из тел моих детей,в глубокий сон доверчиво ушедших,скользили шёпоты,вбирая их дыханье.И мне в моём бессонном полуснеподумалось:а вдруг я — умер?И неужели вечность — лишь виденье,картина в раме,символ бытия?Я чувствовал, что в тёмной колыбелирождается, как еле слышный вздох,ворочаясь во сне, душа младенца.Я протянул десницу,чтоб прикоснуться к маленькому тельцуи убедиться:сумерки пока ещё лелеютдитя из тёплой плоти,сгусток веса.И ощутив ладоньютепло его дыханья,я подумал в полудрёме:нет, я жив!А три согбенных тени,кучно слившись,не двигались,и свет зелёной лампыбыл столь же неподвижен,и тишина незыблемо стояла,и в этой атмосфере,сгущённой, словно ладана куренье,незримой, словно звук,рождались медленно,как капли рос ночных,и растворялись в тёмном небеслова — "аве, Мария".Я понял, что есть вечность…А дальше — пустота… ………………………………………………
Проснувшись поутру,и вглядываясь в смутные размывы,куда уходят все воспоминанья,я ощущал, как в отсвете зелёномвитает неизменное виденьеи медленно истаивают звуки:"аве, Мария".* * *
"А я хочу жить один!" —заявил мой сын. —"И тогда я не буду ни стричься, ни мыться!"А сестра возразила:"Один? Одному легко заблудиться,будешь плакать — никто не услышит".Я же, деток подслушав, подумал:в самом деле, кто одинок,тот, сбившись с пути, заплачет,и никто не придёт на помощь, —только кто из нас не одинок?Каждый живёт один,каждый сам по себе,наша жизнь — одно одиночество,все мы плачем, блуждая по миру,и никто нас не слышит.