– Следуя вашей логике, - перебил Парсонс, - будь открытие возможно, оно бы уже состоялось, и о нем узнала широкая общественность. Однако никто не видел, как я покидал свой мир.
– Он задумчиво потер лоб.
– Почему вы решили, что мое общество должно было догадаться о существовании машины времени?

Для него я просто исчез без следа.
– Он подумал о своей жене.
– Не я первый, не я последний.

Он во всех подробностях рассказал Стеногу о своем прорыве сквозь время. Юноша внимательно выслушал.

– Поле высокой энергии, - будничным тоном произнес он. И тут его затрясло от гнева.
– Зря мы прекратили опыты! Столько кропотливого труда, такие затраты... создана действующая модель... И кто знает, в чьи руки она попала? Мы никогда не хранили проект в тайне.

Считается, что модель украдена. Год назад, или около того... Дорогая вещь, много ценных компонентов... Мы надеялись, что результаты нашего путешествия во времени немедленно проявятся на огромном отрезке истории. Оно спасет древнегреческие города-государства, поможет Наполеону осуществить план завоевания Европы и таким образом предотвратит войны будущего... Вы же совершили тайное, ограниченное путешествие во времени. По неким личным причинам. Неофициально. Не с целью облагодетельствовать человечество.
– На юношеском лице появилось озабоченное выражение.

– Я из другой исторической эпохи, - напомнил Парсонс.
– Как вы можете судить меня за мои поступки?

Стеног кивнул.

– Конечно, вы не ведали, что творили. Но в нашем законе нет оговорок насчет гостей из других эпох. Он для всех един, и вы понесете наказание. Таков, если угодно, выверенный веками постулат: незнание закона не освобождает от ответственности. Разве не ваша эпоха его провозгласила?

Парсонс не верил собственным ушам. Какая вопиющая несправедливость! Неужели Стеног не шутит? Парсонсу казалось, в словах юноши звучит ирония. Может, чиновник просто разыгрывает его?

– Нельзя ли объяснить, что вы имеете в виду?
– холодно произнес Парсонс.

Стеног поразмыслил, покусывая нижнюю губу, и ответил:

– Вы должны подчиниться законам общества, в котором живете. Не имеет значения, по своей воле вы здесь или нет...
– Ирония исчезла, ее сменила искренняя озабоченность.
– Все-таки вы вправе рассчитывать на некоторое смягчение приговора. Я буду ходатайствовать.
– Он вышел из комнаты и вернулся со шкатулкой из полированного дуба. Достал из кармана юбки ключ, провернул его в замочной скважине, поднял крышку и вынул пышный белый парик. Как только он надел парик и повернулся к Парсонсу, тот изумился. На него взирал уже не юноша, но суровый, важный муж.

– Властью, данной мне, как директору Фонтана, - торжественно изрек Стеног, - я вынес приговор.
– Под белыми искусственными кудрями поблескивали глаза, ни на миг не отрываясь от лица Парсонса.
– В сущности, осталось только обдумать его формальный аспект.

– О чем вы говорите?

– О процедуре изгнания.

– Изгнания?!
– эхом откликнулся Парсонс.

– На Земле нет исправительных учреждений. Напомните, какая пенитенциарная система применялась в ваше время? Трудовые колонии? Концлагеря вроде советского ГУЛАГА?

Помолчав, Парсонс вы давил:

– До моего века концлагеря не дожили. И колонии рабов в России.

– Мы не перевоспитываем осужденных, - пояснил Стеног.
– Это считается нарушением их прав. И с практической точки зрения невыгодно. Нам не нужны нестандартные личности. Для них созданы колонии в космосе.

– А шупо?
– с дрожью в голосе произнес Парсонс.
– Они там надзирателями?

– Шупо слишком ценны, чтобы высылать их с Земли, - ответил Стеног.
– В большинстве своем это наша молодежь, ну, вы понимаете. Самый активный элемент.

Аналог ваших школьников и студенчества, с той лишь разницей, что организация шупо отделена от государства, в ней царят спартанские нравы и порядки. Дети проходят физическую и интеллектуальную подготовку.

Вы с ними столкнулись в несколько необычной ситуации; полицейские акции, вроде того налета на группу политических заговорщиков, у нас редкость. Надо отметить, мальчики из интернатов - ревностные блюстители закона. Им дано право задерживать на улицах любого, кто, по их мнению, действует несообразно нормам.

– А на что похожи тюремные колонии?

– На города. Они очень большие. Ссыльные имеют право свободного передвижения в рабочей зоне, живут не в бараках, а в отдельных квартирах, могут заниматься творческими ремеслами, иметь хобби. Климат, конечно, далеко не санаторный. Срок жизни значительно сокращен. Впрочем, многое зависит от индивидуальной выносливости.

– И я никак не могу обжаловать ваше решение?
– осведомился Парсонс. У вас нет судебной системы?

Правительство само выдвигает обвинение и само выносит приговор? Чиновнику достаточно напялить средневековый парик, чтобы превратиться в судью?..