Эристо-Вет слушала вполуха, поддакивала, но думала совсем о другом.

О чем?

О том, что кристалл Видения, неведомо как попавший к альдохьенской прорицательнице, на самом деле оказался опасной штукой, в чем Эристо-Вет и пришлось убедиться на собственном печальном опыте.

О том, что истинным кукловодом всей этой истории был старый синх, метхе Альбрус.

О том, что теперь хочешь не хочешь, а придется расправляться с каждым, кто приблизится к Оку Сумерек.

Альбрус хотел, чтобы Нитар-Лисс нашла Лабиринт? Прекрасно. Значит, и темная жрица и ее спутник отправятся к Шейнире до того, как метхе добьется своего. Хотя… Как раз он-то, хитрая ящерица, ничего и не добивался. Сидел себе и ждал, время от времени дергая за нужную ниточку.

Эристо-Вет скрипнула зубами. Метхе, метхе. Учитель, которого можно было опасаться, но которым нельзя было не восхищаться.

…И о том, что Дар-Теен убил элеану, солгав при этом ей, Эристо-Вет.

А-Ша рассказывала о том, как ее муж любил поставить ей пару-другую синяков. А Эристо-Вет только стискивала пальцы на медальоне с частицей Молота Пресветлого и беззвучно шептала молитву.

– Помоги и наставь на правильный путь. Ибо некому дать совета, и некому больше довериться.

…И среди всех неприятностей, так внезапно свалившихся на ее голову, занозой сидела мысль, что свинцовый кубик так и не показал просимое. Эристо-Вет по-прежнему не знала, где сейчас темная жрица, и понятия не имела, как ее догнать.

Ийлура закрыла глаза.

– И тогда я посмотрела на себя в зеркало, – бубнила А-Ша, – знаете, у меня когда-то было настоящее зеркало…

– Да, конечно, – шепнула Эристо-Вет, мечтая лишь об одном, чтобы Покровители наказали эту женщину немотой.

Но память, самое страшное проклятие богов – и самый лучший их подарок, – уже вцепилась в произнесенное слово.

«Зеркало».

Ийлура усмехнулась. Мысленно разворачивая холст воспоминаний, неторопливо размышляя, чем может закончиться для нее еще один ритуал Хранителей… Когда-то давно ей довелось провести его, и эта глупая попытка едва не окончилась печально. Больше Эристо-Вет за все годы службы Ордену ни разу не делала ничего подобного и даже забыла о том досадном происшествии, но… Упоминание о зеркале внезапно разбудило само прошлое.

«И почему я не сделала этого раньше? – подумала Эристо-Вет. – Почему не вспомнила? Многое бы стало куда проще».

Но метхе Альбрус, побери его Шейнира, он не желал, чтобы его ученица помнила. Наверное, тогда старый синх ценил свою ученицу и не хотел ее потерять.

– Я тебя попрошу еще кое о чем. – Эристо-Вет крепко сжала пальцы А-Ши. – Обещай, что сделаешь. Я дам тебе золота…

Метхе Альбрус был лучшим, но в то же время самым надоедливым учителем из всех когда-либо живших под небом Эртинойса. Так искренне считала молоденькая ийлура с роскошными волосами глубокого синего цвета, сидящая за широким – в полный размах рук – деревянным столом. Необычный оттенок волос достался ей от матери и был редкостью в Гвенимаре; но, попав в Орден шести лет от роду, Эристо-Вет помнила, что на восточном побережье материка синие волосы встречаются часто – как будто их обладателей отметило дыхание океана.

Она закусила кончик пера и попыталась сосредоточиться на объяснении метхе. Это, конечно, было нелегко: шаловливый весенний ветер то и дело хлопал оконной рамой, вместе с ним в кабинет врывались запахи просыпающихся полей, травяного сока и разомлевшей под солнцем сырой земли. Ийлура представила себе, как хорошо в этот ясный денек запускать воздушного змея или просто сесть на быстроногого щера и махнуть за пределы Жемчужного кольца – туда, где навстречу солнцу рвутся из зимнего плена крошечные зеленые ростки, а по синему куполу неба медленно плывет силуэт ястреба…

Представила – и невольно зевнула. Метхе Альбрус кашлянул, тем самым деликатно напоминая о своем присутствии, а затем молча прикрыл окно.

– Продолжим.

– Да, метхе.

– Записывай, Эристо. Видящий Границу может не только говорить, но и вызвать в Эртинойс тень, если это необходимо. Однако подобные действия опасны для вызывающего и могут привести к летальному исходу.

– Э… мм… Метхе…

– Значит, к смертельному. – Синх усмехнулся, отчего резко обозначились тонкие полоски в углах рта. – Тень, попадая в Эртинойс, чувствует себя несчастной, начинает завидовать живым и может с легкостью увести вызывающего за собой. Понятно?

– Но если вызывающий не хочет идти, разве может тень утащить его силой?

Алые глаза метхе сузились. Он замолчал, словно плыл по тихой реке воспоминаний. Потом вдруг обернулся к Эристо-Вет:

– Силой? Боги, к чему это теням? Они могут сделать так, что ты сама побежишь за ними. Спасти может только одно… Пиши, Эристо… крик или кудахтанье петуха.

«Глупости какие», – подумала ийлура, но слова метхе прилежно занесла в конспект.

А синх продолжал, расхаживая по кабинету, временами останавливаясь то у высокой, с изогнутым горлышком, вазы, которая была отлита из радужного стекла, то у богомола, застывшего в янтаре. В классной комнате было расставлено немало занятных, а порой и страшных вещиц.