– Зеркала, Эристо. Вот ключ к Границе, вот откуда они могут наблюдать за нами, а мы за ними. Два зеркала, установленные друг против друга, образуют малый разрыв. И если позвать, тень не сможет противиться и придет. Разрыв закрывается, если убрать одно из зеркал. Но клянусь Покровителями… Это не записывай, Эристо… Такой ритуал окончился весьма безрадостно не для одного Хранителя Границы. А потому я не советую тебе его применять.

– Зачем же вы тогда рассказываете о нем? – Ийлура удивленно подняла глаза на синха.

– Он включен в общий курс, – пожал плечами Альбрус.

…К вечеру Эристо-Вет в точности знала, как правильно установить зеркала, на каком расстоянии от круга, их описывающего, разместить свечи и что говорить вызванной тени. В нее словно шкодливая тварь тьмы вселилась – наперекор здравому рассудку и предупреждениям метхе. Она подзуживала и нашептывала о том, что нет ничего плохого в желании еще раз увидеть матушку и что эта тень уж конечно совершенно безопасна и не сделает ничего плохого оставленной много лет назад дочери.

В компаньоны ийлура взяла соседку по келье – черноглазую и темноволосую девчонку, уроженку южной оконечности Гвенимара, что граничила с холмами кэльчу. Она была младше Эристо-Вет, но за полную глиняную кружку медяков (которые прилежная ученица Альбруса копила едва ли не год) согласилась даже украсть петуха где-нибудь на задворках, что и сделала. Шевелящийся и недовольно кудахтающий мешок спрятали до вечера, а потом пленник сам затих, уснул в темноте.

И вот, запершись от любопытных глаз наставников, ийлуры приступили к ритуалу. Два квадратных мутных зеркальца, установленные друг напротив друга, образовали бесконечный коридор отражений, по бокам которого в скором времени тускло засветились огоньки.

По спине Эристо-Вет бегали мурашки, но она, замирая от предвкушения запретного и тайного, с наигранной бодростью отправила южанку за дверь. Вместе с петухом, который недовольно заквохтал в своем узилище.

– Смотри же, – ийлура напоследок пожала худенькую ладошку подруги, – не усни.

Та кивнула. В черных глазах – ни намека на дрему, только колкие огоньки свечей отразились, когда девчонка бросила последний взгляд на установленные зеркала.

Эристо-Вет осталась одна. В келье сразу стало как-то холодно и неуютно, ийлура набросила на плечи пуховый платок. На миг ей показалось, что в пределах разрыва даже пламя горит неохотно, словно ему не хватает пищи, но затем поморгала, потерла глаза. Все опять стало обычным.

Усевшись на табурет, ийлура уставилась в бесконечный коридор. «И чего это метхе так предостерегал? Ничего ведь страшного…» Она положила подбородок на сцепленные пальцы и мысленно позвала: «Мама. Прийди. Я зову тебя, твое дитя».

Глаза защипало, разрыв Границы дрогнул, но ничего не произошло. Ийлура мимоходом подумала, а не мог ли метхе пошутить над своей ученицей? Ох нет. Она попросту забыла ключевую фразу…

«Я приказываю тебе явиться как смотрящая, видящая, хранящая Границу».

Хлопнула оконная рама, по келье закружил голодным зверем холодный ветер. Эристо-Вет вскочила, закрыла окно – и вдруг очутилась в кромешной темноте. Свечи потухли.

– Шейниров хвост!

Прошло еще несколько драгоценных минут, пока ийлура нащупала на столе огниво, пока высекла искру, пока сызнова зажгла свечи.

А потом горло сжалось – то ли от ужаса, то ли от внезапно подступивших слез. На хромоногой кровати преспокойно сидела синеволосая ийлура. Она была похожа на Эристо-Вет – скуластое лицо, главным украшением которого были зеленые, распахнутые навстречу миру глаза. Даже челка, выбившаяся из тугого плетения кос, упрямо падала на лоб точно так же, как у Эристо-Вет… Хотя нет. Наоборот. Это Эристо-Вет была похожа на свою матушку.

Ийлура прислонилась к холодной стене кельи. Вдруг задрожали ноги, на переносице выступили капельки пота. Внезапная слабость накатила мутной волной, подхватила, понесла… чтобы не грохнуться в обморок, Эристо-Вет пребольно ущипнула себя за руку.

– Ты пришла.

– Ты звала, и я здесь, – улыбнулась тень.

Улыбки у них тоже были почти одинаковыми.

– Но ты же… настоящая? – неуверенно спросила ийлура.

– Настолько, насколько это вообще возможно, – заверила ее мать. – Поди сюда, сядь рядом со мной. Я так давно тебя не видела, Эристо. Там… я все сплю, сплю… хорошо, что ты меня разбудила.

Потом время пугливо замерло. Даже капля воды, повиснув на носике надколотого чайника, не торопилась сорваться вниз.

Эристо-Вет хотелось плакать, но она только крепче сжимала зубы. Хотелось обнять явившуюся из мира теней ийлуру, положить ей голову на колени и слушать, без конца слушать певучий сильный голос, однако Эристо-Вет не смела. Это было похоже на последний порог: перешагнешь – и все. Не останется в ней, ученице синха, ничего от смертной…

– Я все время думала о тебе, – пробормотала Эристо-Вет.