— В ваших словах есть резон, — прокомментировал сказанное Азаки. — Это правда, что этим нарушителям закона очень хотелось бы захватить меня. Я из Хагавайя и мы всегда настаиваем на применении самых суровых мер против таких, как они. Но я не вижу, каким способом мы можем захватить лагерь?

— Мы не пойдем на лагерь с фронта, как они этого ожидают, а нападем с севера и сначала займемся инопланетянами… Думаю, что для этого хватит трех человек… Они сумеют причинить достаточно беспокойства, чтобы прикрыть действия двух других…

— У этого инопланетника, который носит форму космонавта, оружия не видно, хотя остальные держат его наготове. Считаю, что вы правы, думая, чго они ждут сигнала от своих часовых, тех, которых мы не можем видеть. Предположим, капитан, что вы и я сыграем роль напуганных до безумия людей, бегущих от демонов. Нумани будет прикрывать вас с тыла, а два ваших человека…

— Предоставьте мне Ламбрило, — заговорил Тау. — Я хочу выманить его из укрытия. Думаю, что тогда смогу с ним справиться. А вы, Дэйн, возьмите на себя барабан.

— Барабан? — удивился Дэйн и сама мысль о необходимости захватить этот примитивный инструмент для них, обладающих бластерами, была просто Поразительной.

— И когда вы это сделаете, я хочу, чтобы вы начали выбивать на нем “Границу Земли”. Вы, наверное, сможете это сделать?

— Я не понимаю… — начал Дэйн, но затем проглотил остатки протеста.

Он понял, что Тау и не собирается объяснять, зачем ему нужно, чтобы популярная песня звездных дорог зазвучала в лагере браконьеров. За последние несколько лет, которые он провел среди вольных торговцев, ему давали несколько странных заданий, но впервые ему приказывали работать музыкантом.

Медленно тянулись минуты в ожидании возвращения Нумани, который отправился нейтрализовать часовых. Эти люди в лагере, вне всяких сомнений ожидали их появления, и именно сейчас. Держа в руке лучевой пистолет, Дэйн прикидывал расстояние, отделявшее его от барабанщика.

— Сделано, — раздался в темноте позади них шепот Нумани.

Джелико и главный лесничий двинулись налево, а Тау направо. Дэйн, держась возле врача, последовал за ними.

— Когда они начнут, — губы Тау были около уха Дэйна, — бросайтесь к этому барабану. Я не хочу думать о том, каким образом вы завладеете им, но, захватив, удерживайте во что бы то ни стало.

— Да, сэр!

Раздался воющий крик с севера, крик безумного страха. Певцы остановились на середине, барабанщик сделал паузу и отпустил руки. Дэйн стремительно бросился к этому человеку. Огненный луч из пистолета Дэйна попал ему в голову и хатканец, так и не успевший подняться с колен, замертво рухнул. Схватив барабан, космонавт прижал его к груди, продолжая целиться поверх барабана из пистолета в изумленных туземцев.

На другой стороне лагеря творилось что-то ужасное — крики, резкое подвывание игольчатых ружей, шипение огня бластеров доносились оттуда. Продолжая угрожать пистолетом обалдевшим туземцам, Дэйн немного отступил и, опустившись на одно колено, поставил барабан на землю. Держа оружие наизготовку, он начал выстукивать левой рукой на барабане, но не тихо, как хатканский барабанщик, а твердыми энергичными ударами, перекрывающими шум сражения. Он не забыл “Границу Земли” и выбивал ее ритм с такой силой, что знакомое “да–да–да” громко гудело, разносясь далеко вокруг лагеря. Казалось, появление Дэйна парализовало хатканских преступников. Они уставились на него побелевшими глазами, вдвойне заметными на их черных лицах. Их рты были немного приоткрыты, как это бывает, когда происходит что-то неожиданное. Дэйн не отважился оглянуться и посмотреть, как идет сражение на другой стороне лагеря, но увидел появление Тау.

Врач вошел в свет костра не обычным размашистым шагом вперевалку, как ходили все космонавты, а семеня, танцующим шагом и он пел под удары барабана. Дэйн не мог разобрать слова, но знал, что они согласуются с ритмом “Границы Земли”, образуя связь между слушателями и певцом, такую же связь, какая была между Ламбрило и хатканцами на горной террасе. Тау подчинил себе туземцев. Дэйн, убедившись, что все они попали под влияние врача, положил оружие поперек колена, барабаня пальцами правой руки в более низком тоне.

“Да–да–да–да…” Безобидный повторяющийся ритм начала песни, который он повторял про себя, постепенно исчез и он уловил новые угрожающие слова, которые произносил Тау. Врач дважды обошел выбранный им для себя круг. Затем он остановился, снял с пояса ближайшего хатканца охотничий нож и показал им на восток в темноту. Раньше Дэйн не поверил бы, что Тау может изображать то, что делал сейчас. В свете костра врач как бы сражался с невидимым противником. Он увертывался, ударял, поворачивался, атаковал, и все это в такт ударам барабана, в который Дэйн не знал как теперь т бить. Тау проделывал все это так, что было очень легко представить себе другого, сражавшегося против него. И когда нож врача опустился после энергичного удара, который был концом этой атаки, Дэйн глуповато уставился на землю, почти ожидая, что увидит лежащее тело.

Тау повернулся на восток и церемонно отсалютовал ножом своему невидимому противнику. Затем он положил нож на Землю и застыл, глядя в слабо светящуюся темноту.

— Ламбрило! — его уверенный голос поднялся над зовом барабана. — Ламбрило, я иду!

Смутно сознавая, что шум на другом конце лагеря стихает, Дэйн приглушил звук своего барабана. Поверх него он мог видеть, как раскачиваются и кланяются хатканские нарушители закона, следуя ритму его ударов. Так же, как и они, он чувствовал власть голоса Тау. Но что может появиться в ответ — этот призрачный фантом, который был создан, чтобы запугать их и привести их сюда? Или все же человек, его создатель?