— Встань, — приказал Денис. Игорь поднялся, краем глаза видя, что поднимаются все. Солнце заливало внутренность храма. Казалось, что фигуры мальчишек купаются в сиянии, которое с каждой секундой становилось всё более и более золотым… И вот уже не было ничего, кроме этого вездесущего золотого света. Игорь вздрогнул, услышав голос Дениса — тот пел, и песня походила на дрожание серебряного гонга где-то в горле… и на молитву. Нет, это и была молитва…

Игорь понял, что плачет. Слишком много было вокруг золотого сияния, чтобы это можно выдержать равнодушно, даже если тебе тринадцать лет и ты боишься, что кто-то увидит тебя настоящего. Но Тот, Кто послал это сияние на землю, и так всё знал об Игоре, знал и хорошее, и плохое — так чего стесняться? На короткий миг в расплавленном золоте Игорь увидел колонну людей, уходившую вдаль, в глубь времени — их лица были суровы и спокойны, полны величия.

Игорь понял, что это смотрят на него его предки — кубанские казаки, и те, кто был до них и не назывался казаками, но так же служил России. Значит, это правда, подумал мальчишка, глотая слёзы и улыбаясь. Значит — не надо бояться, нечего бояться, потому что смерти нет, её просто нет, она бессильна перед Ним… И надо искупить вину одного человека, чтобы не прервалась эта колонна.

Никогда не прервалась.

— Если можно — я спрошу.

Мальчишки лежали в поросячий рядок на скале над морем — в абсолютно голом виде, то ли спали, то ли загорали, то ли всё вместе. Во всяком случае, Игорю казалось временами, что он спит, а временами — что вовсе нет. В одно из таких пробуждений он и решил прояснить вопрос, беспокоивший его с того самого момента, когда они вышли из Храма Воинства Православного в Руце Господней (название запомнилось сразу).

Никто не отреагировал. Очевидно, мальчишки тоже умотались за бессонную ночь и не спешили возвращаться к реальности. Тогда Игорь повторил, повернувшись на бок:

— Я спрошу, если можно.

— Да ради бога ж, шо ж такого прямо я не знаю, — с хорошо знакомым акцентом отозвался Денис. Раньше за время короткого, но насыщенного знакомства за ним склонности к шутками Игорь не замечал и расценил это, как хороший знак.

— Я про свастику… — Игорь устроился на локте поудобнее. — На флаге, и вообще… Это как-то… ну, я не знаю, вы вот говорите, что мы почти наследники солдат Великой Отечественной…

— Николай, — Денис толкнул ногой грека. Тот сел. Помотал кудрявой головой и с ходу поднял палец в небо жестом пророка, указующего сторонникам единственно верное направление. Игорь невольно посмотрел туда.

Солнце ударило его в глаза. И, прищуриваясь рефлекторно, Игорь увидел… свастику. Она плыла в небе между ресниц.

— Гляди сюда, волонтёр, — вывел Игоря из оцепенения Николай, чертя на клочке земли пальцем два значка: — Вот то, что ты увидел в небе, — он указал на свастику, нарисованную на земле. — Такой же орнамент сплошь и рядом использовали мои предки. Они тоже были фашисты? Свастика это что такое вообще? Это крест с загнутыми концами, направленными по или против часовой стрелки. Крест, понимаешь? Причём чуть ли не более древний, чем обычный крест. В смысле, прямой. При археологических раскопках эту штуку, свастику, чаще всего находят на различных деталях архитектуры, оружии, на посуде многих народов Евразии. Арийцев, слышал? И это знак света, солнца, жизни. Самые старые изображения свастики приблизительно 1015 тысяч лет назад встречаются. А больше всего свастик найдено как раз в России, даже не в Греции или где ещё. Оружие, стяги, национальный костюм, дома, предметы повседневного быта и храмы — всё было расписано свастиками. Даже древние городища имели форму свастики. Разновидностей у неё было очень много. А в древности ни один узор не наносился просто так, каждому соответствовало определенное значение. То есть, это и есть — свастика — самый древний и самый славный европейский знак. И поэтому мы его выбрали. Мы русские, украинцы, грек, серб, болгарин, немец — мы все вместе против муслимы и уродов общечеловеческих — под этим знаком. А что его Гитлер использовал… — Николай стёр свастики ногой. — Ну и что? Знаки знаками, а люди людьми. Важно, что люди делают — это и есть смысл символа. Думаешь, если бы сейчас белые офицеры увидели, что под двуглавым орлом и триколором творится, какое позорище делается — они бы решили, что их символы опозорены? Они бы просто сказали, что под их знамёнами — негодяи.

— Коль, — вдруг спросил Игорь, глядя на грека, — почему ты так ненавидишь мусульман?

Светлые глаза Николая потемнели. Он обнял колени руками и криво усмехнулся:

— У вас, русские, короткая память на зло. Эти подонки рода человеческого пятьсот лет насиловали мою первую родину. Они хотели загнать в гаремы и зинданы весь свет. И сейчас хотят, пусть и научились носить костюмы, и бороды стали брить — у них вся душа в бороде, в вонючей, вшивой бороде. Я бы сжёг всех мусульман в их мечетях. Вон, Генчо и Званко думают почти так же. Они тоже знают, каково это — жить под властью мусульман, у них это в крови. Поэтому даже если русские сдадутся, мы будем драться одни. Хеленикон хеллефтирон.

— Что это такое? — спросил Игорь.

— Эллины свободны, — перевёл Николай, снова укладываясь на живот.

— Мы не сдадимся, — ответил Денис. Игорь перевёл взгляд на сонно глядящего Из-под своего пушистого «каре» Лешку. Юный немец чуть заметно улыбался.

— Ну а у тебя что? — поинтересовался Игорь.

— У меня другие счёты, — ответил Лешка. Поколебался и, протянув руку к своим джинсам, достал из них затянутую в целлофан вырезку из газеты. — Вот. Всегда ношу с собой. Уже два года, с тех пор, как Дмитрий Палыч застрелился. Это он мне дал. Он был…