Я был только за. Вернулся домой, перечитал последний вариант «Шумихи». Именно ради этого, сказал я себе, мы с Иоландой и познакомились. Я увлекся и, кажется, потерял счет времени. Прошел целый час. Я снова набрал Пен, ни на что особо не рассчитывая. Когда они с Трейси выбирались поразвлечься, то отрывались по полной. Я вышел на улицу, сел в «ленд-крузер» и поехал за город. Темное небо казалось бесконечным, а я все мчался по шоссе и думал об Иоланде. Это интервью станет последним. Я все переживал, как бы у нее снова крыша не поехала, но такой спокойной и умиротворенной я ее ни разу не видел. В глазах мерцал дикий огонек, а губы искривила улыбка. Иоланда встретила меня в дверях, на ней были белая блузка и черные брюки.

– Рэймонд, в последнее время мне что-то часто приходится перед тобой извиняться. Прости, в прошлый раз я вела себя недостойно. Но уверяю, больше просить прощения мне не придется.

– Не вопрос, Иоланда. – Я махнул рукой, отметая ее сомнения. – Но должен тебя предупредить: это наша последняя встреча. С работой все здорово сложилось: сначала еду в Лос-Анджелес, а потом в Техас снимать кино.

– Я это предчувствовала, – с мрачной улыбкой ответила она. – Ты целеустремленный парень, Рэймонд Уилсон Батлер. Высоко метишь.

Я постарался, чтобы улыбка вышла не слишком самодоволь-ной. Иоланда была совершенно права. Метил я действительно высоко. Она принесла напитки: себе -джин, мне, как обычно, лимонад. Может, потому что больше мы встречаться не собирались, а может, потому что недавний успех сделал из меня самонадеянного придурка, я решил спросить про пластические операции.

– Вы… – Я прикоснулся к своему лицу. – Вы над ним поработали?

– Это что, констатация факта? – рассмеялась Иоланда, мой вопрос ее нисколько не покоробил.

Я хотел возразить, но она остановила меня царственным жестом.

– Не переживай. Дело давнее, да и хирург был не самым лучшим в Беверли-Хиллс, – усмехнулась она. – Вообще-то он был даже не из Беверли-Хиллс, так, какой-то недоумок с окраины Хьюстона. – Иоланда усмехнулась.

Сейчас ее лицо как никогда походило на морду горгульи: нервы застыли, покореженные неправильными разрезами и натяжением старческой кожи.

– Почему вы решили лечь под нож?

– Меня уговорил Ларри Бриггс. Думал, если я снова буду похожа на королеву красоты этого долбаного штата, ему голосов больше достанется. Если честно, особенно настаивать ему не пришлось. – Она грустно улыбнулась. – Кому же не хочется сохранить красоту.

Я посмотрел на старину Спарки: свет отражался в его стеклянных глазах, от этого пес казался живым и диким. А у двери покорно ждал Марко – навеки верный и преданный.

Иоланда заметила, что я смотрю на собак. Кивнула – неторопливо, понимающе, и от этого кивка я вздрогнул.

– Койот уже готов. Я чуть попозже тебе покажу, он в подвале. Кстати, Рэймонд, надо придумать ему имя. Ты сам выбери.

Я подумал, что подлая зверюга преследует меня повсюду, не отстает ни на шаг, а потом мне вспомнился Томми Воробей, вокалист «Королевских рептилий».

– Спасибо, мадам. Что, если назвать его Томми?

– Томми, значит, Томми. – Она оскалилась в улыбке, широкой, как Миссисипи. – За койота Томми.

Хозяйка засмеялась и подняла бокал. Я тоже расхохотался.

Когда мы умолкли, воцарилась нервная тишина. Иоланда, казалось, охладела и отстранилась. Я честно признался, что в книге решил сосредоточиться на работе Глена, а не на его личной жизни. Иоланда зло зыркнула на меня, у меня даже мурашки побежали по спине. Потом задумалась и принялась неторопливо кивать, словно призывая меня рассказывать дальше.

Мне уже точно не хотелось тут задерживаться. Оставалось прояснить только одну вешь:

– Я должен вас спросить… когда Глен покинул нас…

– А кто тебе сказал, что он нас покинул?

Меня пронзила дрожь, дом уже не казался мне прохладным, он был ледяным, как смерть. Я натянуто рассмеялся:

– Иоланда, я видел надгробие. Его могилу на семейном кладбище в Коллинзе.

– Пойдем, дружок, – резко бросила Иоланда.

Она поднялась и двинулась к двери, ведущей в подвал. Я последовал за ней по металлическим ступеням. Мы зашли в небольшую комнатку; она явно не занимала всей площади дома. Бетонный пол, каменные беленые стены. Укрепленная стальная дверь с круглым запотевшим окошком. Иоланда отодвинула засов и подтолкнула меня к двери.

– Входи, только тихо, очень тихо, – прошептала она.

Я заколебался, но только на мгновение. Мне было жутко интересно, что, черт возьми, тут творится.

Мне вдруг померещилось: Хэллидей жив! Воображение нарисовало фантастичную картину: вот он склонился над столом в тайном подвальном кабинете и монтирует очередной шедевр. Я настолько в это поверил, что даже попытался придумать подходящее приветствие.

Мистер Хэллидей… Вот так сюрприз…

Я перешагнул через металлический порожек, и по глазам ударила дымка. Тут было морозно, словно в огромном холодильнике. Я быстро обернулся, но дверь захлопнулась у меня за спиной. Я навалился на нее и услышал, как с той стороны щелкнул засов. Я изо всех сил бился о дверь, а холод жалил мои голые руки.