Шрифт:
– Я согласен, – вздохнул Андрей, – у меня ведь, I think, нет выбора. Когда можно подъехать?
За тот единственный свой день в Праге, когда Лена рожала в одиночестве, Дорин нашел Ярослава, предъявил ему все документы и предложил отдать книги, а он, дескать, заплатит за хлопоты и неудобства.
Чех повел его в трактир «У Томаса», воспетый Гашеком в истории про Швейка, напоил знаменитым черным пивом, которое подают здесь, и только здесь, уже больше ста лет, и внимательно выслушал всю аргументацию Дорина на англо-русском языке. Спасибо и пограничникам: Игорь здесь, за границей, оказался тем же самым Игорем и доказывать, что завещание написано тем же самым человеком, которого знал Ярослав, не пришлось.
Чех посмотрел документы, привезенные Андреем, и сказал, что очень рад его появлению, потому что совершенно не знал, что делать с грузом, который давно им мешает. Потом поинтересовался, что понимает гость под оплатой неудобств.
Тут и наступил самый тонкий и трудный момент для Дорина. Предложи он слишком много, чех может подумать: значит, то, что он хранит – слишком дорого, и у него возникнет желание не возвращать имущество. Предложи слишком мало – может обидеться, и с таким трудом установленный контакт будет нарушен.
– Полторы тысячи, – выдохнул он.
– Но нас два, я имею partner, – сказал чех.
Его немного выпученные глаза ничего не выражали, во всяком случае Дорин не смог определить отношение Ярослава к названной сумме. Хотя, если он заговорил о партнере, значит, не обиделся и максимально, что можно требовать после таких слов – это удвоение первоначальной цифры.
– Тогда по тысяче на каждого.
– Это слишком мало. Две с половиной, я думаю, will be enough… – задумчиво сказал Ярослав. – Я только не могу сам решить, нужно посоветоваться с partner.
Андрей, готовый заплатить и по десять, и по двадцать тысяч за книги, едва сидел на месте.
– I hope, вы понимаете, мы говорим о евро, не долларах? – решил под конец удостовериться чех.
Дорин изобразил на лице всю скорбь еврейского народа.
– Мы так не договаривались, – попытался возразить он.
– Здесь давно никто не ведет дела в доллары. – Ярослав смотрел на Дорина, как на дикаря, который предложил расплатиться в «Макдоналдсе» морскими ракушками. – Это жестокое условия. Если доллары – deal is broken.
Пора было уступить, иначе этот ненормальный и правда откажется от всех договоренностей.
– Согласен.
Это согласие заменило им брудершафт. Чех перешел на «ты»:
– Я тебе буду позвонить…
И вот он звонил.
– Через три-два дня. Я сегодня в Мюнхен, здесь живет мой partner. А зачем ты приезжать?
– Получить все. Расплатиться.
– Ты не хочешь, как Игорь? Чтобы все коробки к тебе в Москва?
Дорин поскреб подбородок:
– А деньги? И какие гарантии?
– Деньги я считать. Думаю about пять тысяч. А гарантии? – Ярослав задумался. – Ты сколько за груз ценишь?
– Сто тысяч. – «Нормально, – подумал Андрей, – не много и не мало». – Hundred thousand.
– Ты платить еще десять тысяч и, если lose, я тебе платить пятьдесят. Deal?
– Нет, – отказался Дорин, – я тебе и так больше десяти должен. Отправляй без гарантии.
– Я уже отправлял три день назад. Деньги отдать, кто привезет. И приехай в Прагу, когда хочу. Пойдем в «Томас». Агой…
«Вот обрадовался, лягушка пучеглазая… – беззлобно подумал Дорин, – даже пиво позвал пить. Небось если бы знал, сколько стоит груз, не десятку, а сто пятьдесят бы с меня содрал. Ну нельзя было соглашаться на страховку. Двадцать тысяч за стотысячный груз – это может насторожить. Дай Бог, если мне суждено получить эти книги, они и так доедут».
Он хотел сунуть телефон в карман куртки, но опять раздался звонок.
– Пап, – услышал он Васькин голос, – я, кажется, твои шахматы нашел…
ГЛАВА 6
30 марта, четверг
И все-таки от Нинки придется съезжать. Чинить сложные душевные конструкции у него не было ни времени, ни желания. Хорошая она баба, но дура невозможная. Только хорошие бабы могут быть такими дурами. Злые – они всегда умные. Или наоборот: умные – всегда злые?
Гуру яростно крутанул руль, обгоняя неторопливых лохов.
Сегодняшний ее подарок не лез уже ни в какие ворота. Женя, когда вселился к Нинке, обратил внимание, что полотенце в ванной пахнет как-то странно. Ну, не то чтобы отвратительно, скорее это была какая-то восточная пряность. Во-первых, неуместная, с точки зрения Жени, нигде, кроме кухни. Во-вторых, и там ее не должно быть много. Но он терпеливо все это время пользовался полотенцем, задерживая дыхание, пока вытирал лицо.
Вчера дурища затеяла стирку. Каково же было изумление и раздражение Гуру, когда сегодня, надевая свежую рубашку, он вдруг почувствовал знакомый запах. Он принюхался в поисках его источника.