Шрифт:
– Улыбается. Говорит редко. – Итальянец заговорщицки наклонился к Андрею. – Ты знаешь этот человек, который она была? Она говорить: «Прости меня»… Он длинный, да?
– Знаю, – кивнул Дорин, старательно не обратив внимания на последний вопрос, – думаю, что знаю… Как его зовут, она сказала?
– Найт, – в глазах Альберто блеснула ревность. – Где он?
– Он умер. Это он ее… ударил?
– Нет. Это другой, он быть похожий. Почему он умереть?
– Сердце… Врачи сказали – сердце. – Андрея сейчас больше интересовал тот, кто напал на Кольцову, про Найта надо будет расспросить Настю наедине. – Она сказала, за что он ее ударил?
– Он спросить: «Где шахматы?» Настя говорить: «Отдала». – Глаза итальянца наполнились слезами. – И он ее бить…
– Какие шахматы он имел в виду?
– Я не иметь видеть этот шахматы… None esiste… Никогда…
Было понятно, что, беседуя подобном образом, Андрею почти ничего не удастся выяснить.
– Альберто, можно мне с ней повидаться? Я хочу ее порасспросить кое о чем.
– Что это «пора…пора… спросить»? Спрашивать?
– Да.
Итальянец набрал номер, протянул Андрею:
– На, порасспросить ее… Она тебя хорошо относится. – Он настороженно посмотрел на Дорина. – Мне надо выходить?
– Зачем? – не понял Андрей. – Алло, Настя… Привет, это – Дорин… Мне Альберто дал свой телефон…
Только тут Андрей сообразил, что хитрый итальянец так и не назвал ему номер нового мобильника Насти.
– Привет, Дорин, – отозвался слабый голос на другом конце провода, – я слышала, вы опозорились?
Глупая шутка явно имела в виду рождение дочери.
– Я согласен так опозориться еще десять раз, – не согласился Андрей.
– Эх… – вздохнула Кольцова, – я бы тоже не отказалась.
Она, похоже, не поняла, как двусмысленно прозвучало ее признание. Дорин почти автоматически исправил положение:
– Так в чем же дело? – сдерживая смех, спросил он. – Альберто, как я понимаю, не возражает.
– Она хочет от тебя родить дочку, – объяснил он в ответ на недоуменный взгляд итальянца.
Тот расплылся в счастливой улыбке.
– Я не говорила «от него», я имела в виду только дочь… – начала упираться Настя. – Скажи ему, что у него еще женилка не выросла. Хотя, что я вру, женилка у него как раз выросла достаточно.
Дорин в который раз подивился простодушию этой женщины, которая могла ляпнуть что угодно в любое время и в любом месте. К тому же ему была не очень интересна заочная пикировка этой парочки, да, впрочем, и очная тоже:
– Насть, у меня к тебе пара вопросов.
– Спрашивай. Хотя учти, пока там рядом с тобой «шибздик», про Найта ничего не скажу.
– Тот, кто тебя ударил, ты его разглядела?
– Да, конечно. Высокий с короткой седой стрижкой. Я его за Найта приняла.
– Еще какие-нибудь приметы?
– Да ведь темно уже было.
То, что эта ее реплика начисто противоречила предыдущей, Настю, похоже, не смущало.
– А за что он тебя?
– Не знаю. Я подошла, думала, Найт. Он спросил: «Где шахматы?» Я вижу, что ошиблась, говорю: «Отдала» – и хотела мимо пройти, а он мне: «Сука позорная…» – и чем-то по башке. Больше ничего не помню.
– А ты какие шахматы имела в виду?
– Ну эти, таиландские, за которые вы меня с Гришкой оборжали. Я же их Найту отдала. Ну, бросила у него в номере.
Дорин отметил слова «у него в номере» и понял, что надо срочно встречаться с Настей без экспансивного итальянца. Похоже, она знала о таинственном Александре Лужине-Найте немало.
– Так ведь он сам по твоему рассказу их тебе и прислал.
– Да нет, это кто-то другой. Настоящий Найт слыхом про них не слыхивал и смеялся не меньше вашего, когда их увидел.
– У тебя память вернулась?
– Почти. Спасибо за «шибздика» моего. Он мне рассказывал, как ты ему нос утирал. Тебя что еще интересует? А то я устала…
– Пока все.
– А ты что, пытаешься в моем деле разобраться?
– Не совсем так. – Андрей чувствовал, что пора сворачивать разговор. – Твое дело – только часть более обширной загадки, связанной с шахматами.
– Понятно, – протянула Настя. – Значит, тебе нужна информация про Найта. Почему-то мне кажется, что я его больше не увижу. И знаешь, что обидно? Он мне говорил, а я не могу вспомнить, зачем ему нужны эти шахматы…
ГЛАВА 8
30 марта, четверг