Голос украинской эмиграции можно было легко обойти и ими пренебречь. У немецкого управления никогда не было намерения предоставлять Украине какие-либо права. Несмотря на то, что Украина де-факто проявила себя как первый союзник Германии, для немецкой концепции она представляла собой лишь приобретение участка территории, а судьба населения была для органов немецкого управления безразличной. Украинская эмиграция, расщепленная на множество политических группировок, имела один общий украинский национализм и общую мечту о создании независимого государства. В рамках своей политической расщепленности, она делилась на две основные группировки: западные украинцы, т. е. галичане с польских территорий до войны, и на восточных украинцев, с территорий Советского Союза, сильно пострадавших вследствии раскулачивания и террора в период между двумя войнами. Помимо них, уже тогда существовала эмиграция из Подкарпатской Руси, бывшей до марта 1939 года составной частью Чехословацкой республики, а затем ставшей на несколько дней независимой и, наконец, оккупированной Венгрией. Ее возвращение на свою землю препятствовала советская оккупация и коммунистическая махинация, в результате чего эта территория, в конце концов, стала составной частью Великой Украины, как первой чужой территории, аннексированной Советским Союзом. Интеллигенция, которая составляла большинство этой эмиграции, ориентировалась, как и галичане, на западную культуру.

Союз галлиполийцев: в нем состояли остатки Белой армии ген. Врангеля, которая эвакуировалась из Крыма в ноябре 1920-го года. До 1923-го года они были интернированы на турецкой территории в Галлиполии и на острове Лемнос. Годы совместной борьбы на территории России, а затем жизнь, исполненная страданий во время интернирования, создали из этих многих тысяч бойцов общество с чувством родственности. Это чувство росло еще и вследствие социальных программ, введенных ген. Врангелем до того, как они разбрелись по разным странам. Многочисленные группы их проживали потом в Болгарии, Югославии и Чехословакии. Они продолжали придерживаться своих военных традиций, а в отдельных государствах им была предоставлена возможность обучения в высших и иных учебных заведениях. В Словакии они составляли наиболее многочисленную и наилучшим образом организованную группу. Позиция, занятая Союзом по отношению к немцам, не всегда была антинемецкой и органы СД считали их англоманами с прозападной ориентацией. Союз принял программу Власова и стремился в этом отношении получить монопольную позицию среди русской эмиграции. Председателем Союза был г-н Порхаев.

Союз инженеров: большинство членов этого союза получило образование в чехословацких высших учебных заведениях и многие из них находились потом на государственной службе. Этот Союз не имел того политического влияния, каким пользовался Союз галлиполийцев; он тоже занял провласовскую позицию.

Союз русских врачей: так же как и в аналогичной организации во времена Протектората, стремления этого Союза были направлены на ведение своей профессиональной деятельности. Большинство членов этого Союза придерживалось провласовской ориентации.

Русский Красный Крест: в нем были объединены все слои русской эмиграции. Число участников на их заседаниях значительно возросло с того времени, как в Братиславе заговорили об Освободительном движении.

Казаки-сепаратисты: (ген. В. Г. Глазков с местожительством в Праге). Эта группа в Словакии была представ- лена сравнительно слабо. В Братиславе ее возглавлял инж. Растригин, который стремился получить от представителей ген. Власова сведения об отношениях Движения Власова к ген. П. Н. Краснову, который был Начальником Главного управления казачьих войск в Берлине.

Помимо этого существовала центральная организация, которая стремилась объединить интересы всех эмигрантских группировок. О ее деятельности сохранилось лишь сообщение о ее наличии и фамилия ее председателя, Порхаева, из Союза галлиполийцев.

Первым представителем Власовского движения, прибывшим в столицу Словакии Братиславу, был майор Дубов. Он приехал по приглашению Союза галлиполийцев, стремившегося в продолжение всего его пребывания в Братиславе, держать его в стороне от общения с остальными русскими организациями. Свое первое заседание, посвященное Власовскому движению, Союз созвал 21 декабря 1944 г. в Братиславе, в котором приняло участие около тридцати русских эмигрантов из различных организаций. Дубов заявил слушателям, что он прибыл в Братиславу выяснить положение дел в русских кругах. В Берлине, согласно его данным, существует совершенно неверное представление о русских эмигрантах и что будто бы все русские находятся в Братиславе только в военных лазаретах. Он был удивлен, найдя здесь большое количество русских офицеров и что он рассчитывает на их поддержку в рядах новой армии. После его выступления от слушателей поступило несколько вопросов о возможности поступления в армию, а также званий, на которые могли бы рассчитывать. Заседание прошло без особых происшествий.

Органы СД предоставили Дубову возможность встретиться также с иными эмигрантами в частном порядке в отеле, в котором он остановился, а также ознакомиться с общим положением дел в Словакии. Позднее Дубов сказал, что у населения Словакии детское представление о большевистском режиме и предложил расширить пропагандную работу в интересах Власова. Аналогичное мнение он высказал и при встречах с местными немецкими организациями, например, в Обществе немецко-словацкой дружбы. В заключение его визита. Союз галлиполийцев вручил ему меморандум для передачи ген. Власову в Берлине.

Более оживленная деятельность развернулась после его отъезда. Союз русских врачей представил предложение 23-х своих членов оборудовать для ген. Власова полевой лазарет с полным составом врачей, а русская женщина-зубной врач предложила оборудование всего зубоврачебного кабинета. Русские эмигранты подготавливали ряд концертов в местном театре при участии русских артистов, главным номером программы которого было бы выступление примадонны братиславской оперы, русской по национальности. Доход от концерта было решено передать Красному Кресту РОА.

В одном лишь отношении выступление майора Дубова было принято с оговорками. Он был признан хорошим человеком, но недостаточно подходящим лицом для представительства и явно полуобразованным. В этом отношении он стал темой разговоров, главным образом, в среде бывших царских офицеров. Говоря по правде, это явление было не первым случаем, а несоответствующее представительство вообще было одним из слабых мест Движения. У обеих сторон, как немецкой, так и русской, сложилось такое мнение, что для следующего визита представителя РОА должен быть тщательно подобран такой человек, который был бы опытным пропагандистом непосредственно из окружения генерала Власова. С немецкой стороны, было высказано требование, чтобы следующий представитель не вращался бы преимущественно в кругах галлиполийцев, а посещал бы все эмигрантские группировки русской колонии в Братиславе. Наличие «нездоровых» тенденций в этом Союзе было подчеркнуто еще раз. Поразительным является то, что это требование исходило от его секретаря, которого органы СД рассматривали в положительном свете.