— Спать на кровати Натана? Ну, это вряд ли!

Но Мэйкрофт настаивал:

— Миранде не следует оставаться одной, Эмили. Я даже предполагал, когда мы с Гаем шли сообщить ей страшную новость, что она может захотеть перебраться в Кум-Хаус. У нас два люкса свободны. Однако она горячо возражала против моей идеи. Это проблема. Возможно, она согласится, чтобы Джо осталась. Джо сказала, она не против провести ночь в кресле в гостиной, если это поможет.

Эмили протянула Мэйкрофту пустой бокал. Он пошел взять графин с хересом.

— Я так благодарна, что вам не пришло в голову призвать меня, чтобы я могла по-женски утешить страдалицу. Поскольку я придерживаюсь взгляда, что наш Остров — а именно он заботит меня более всего — станет много счастливее без периодических наездов сюда Натана Оливера, мне было бы трудно произносить лицемерные банальности.

— Я надеюсь, — ответил Мэйкрофт, — вы не станете столь же прямо высказывать это мнение коммандеру Дэлглишу.

— Если он так умен, как об этом говорят, то этого не потребуется.

Как раз в этот момент послышались шаги. Дверь отворилась, и появилась Джоанна Стейвли. Как всегда, когда она появлялась, Мэйкрофт чувствовал, что она несет с собой живительную энергию откровенной сексуальности, которую он находил не столько вызывающей, сколько привлекательно-трогательной. Густые светлые волосы с более темной узкой полоской пробора были затянуты назад и перевязаны голубым шелковым шарфиком, придавая ее загорелому лицу выражение искреннего простодушия. Синие джинсы туго облегали сильные бедра, распахнутая хлопчатобумажная куртка открывала белую тенниску, обтягивавшую ничем не стесненную грудь. Рядом с ней, такой живой и яркой, ее муж казался погасшим и явно стареющим мужчиной, и даже прекрасной лепки лицо Эмили Холкум было похоже на обтянутый кожей череп. Мэйкрофт вспомнил, что сказала Эмили как-то раз, когда Джо вернулась на остров: «Жаль, что мы не ставим здесь самодеятельные спектакли. Джо просто идеально подходит на роль блондинки-барменши с золотым сердцем». Но сердце у Джо Стейвли и правда было золотое, а вот насчет сердца Эмили Холкум он был вовсе не так уверен.

Джо плюхнулась в свободное кресло и со вздохом облегчения вытянула вперед ноги.

— Слава Богу, с этим покончено, — сказала она. — Бедная девочка! Я там вовсе и не нужна была, да с чего бы вдруг я ей понадобилась? Если бы еще мы были с ней хорошо знакомы. Я оставила ей две таблетки снотворного и велела выпить на ночь с теплым молоком. Она из дома никуда двигаться не желает, и тут ее не переубедишь. А что у вас в той бутылке, Руперт? Ваше всегдашнее «Мерло»? Налейте мне, ладно, лапочка? Это как раз то, что мне нужно!

Налив вина и подав ей бокал, Мэйкрофт сказал:

— А я как раз говорил, что нехорошо, чтобы Миранда оставалась в доме одна сегодня ночью.

— Так она одна и не останется. Она говорит, Деннис Тремлетт перейдет в Перегрин-коттедж. Она будет спать на кровати отца, а он займет ее комнату.

— Если она так хочет, это прекрасное решение проблемы. В создавшихся обстоятельствах вряд ли следует беспокоиться о приличиях, — заметила Эмили.

Джо рассмеялась:

— Они и не беспокоятся о приличиях! У них же роман. Не спрашивайте меня, как это им удалось, но так оно и есть.

— Ты уверена, Джо? Они что, сами тебе сказали? — Тон Гая Стейвли был на удивление резким.

— А зачем им было говорить? Пять минут в комнате вместе с ними — и все стало ясно. Они любовники. — Джо взглянула на Эмили Холкум: — Жаль, вы не пошли с ребятами сообщить Миранде про отца, Эмили. Вы бы сразу разглядели, что происходит.

— Весьма вероятно. Продвинутый возраст еще не полностью лишил меня остроты восприятий, — с сухой иронией откликнулась та.

Внимательно глядя на обеих, Мэйкрофт заметил, как они обменялись быстрым взглядом — взглядом, как ему показалось, заинтересованного и веселого женского соучастия. Эти две женщины были поразительно не похожи между собой. Он полагал, что если они и питали какое-то чувство друг к другу, это могла быть только неприязнь. Однако сейчас он понял, что, возникни в обществе четверых находящихся в его гостиной людей какое-то несогласие, эти две женщины окажутся союзницами. Это был один из тех моментов, когда Мэйкрофт вдруг прозревал в человеке непредсказуемые черты: такие моменты редко осознавались им до приезда на остров и до сих пор продолжали сильно его удивлять.

А Эмили сказала:

— Это, конечно, осложняет дело. Если не для нас, то для них. Интересно, говорили они об этом Оливеру или нет? Если говорили, это могло послужить мотивом.

Воцарившееся после ее слов молчание длилось всего несколько секунд, но оно было абсолютным.

Рука Джо Стейвли застыла, не донеся бокала с вином до рта. Потом Джо поставила бокал на стол так медленно и осторожно, словно малейший звук мог оказаться гибельным.

Казалось, Эмили Холкум не сознает, какой эффект произвело произнесенное ею неприятно обвиняющее слово. Она продолжала:

— Это могло послужить мотивом самоубийства Оливера. Джо рассказала мне про вчерашний скандал за обедом. Такое поведение необычно для Натана даже в худшие его минуты. Добавьте к этому, что его последний роман вызвал разочарование, что сам он чувствовал, что стареет и талант его иссякает. Можно понять, почему он решил, что настало время покончить с собой. Совершенно очевидно, что он почти полностью зависел от своей дочери и, вероятно, в не меньшей степени от Тремлетта. Если он только что узнал, что они собираются его покинуть ради удовлетворения более тривиальных потребностей, это могло сыграть роль катализатора.