Миссис Бербридж провела их в комнату поменьше и почти так же тесно заставленную вещами, как холл, но на удивление приветливую и уютную. Она усадила Дэлглиша и Кейт у камина, в низкие викторианские кресла с бархатной обивкой и стегаными спинками, а сама придвинула табурет и поместилась напротив них. Затем, как и ожидалось, предложила им кофе, от которого оба с благодарностью отказались. Дэлглиш не спешил начинать разговор о смерти Оливера, но был уверен, что от миссис Бербридж они смогут узнать что-то полезное. Она была человеком сдержанным и тем не менее наверняка могла рассказать об острове гораздо больше, чем сравнительно недавно приехавшие Руперт Мэйкрофт и Гай Стейвли.

А она сказала:

— Милли привез сюда в конце Мая Джаго Тэмлин. Он взял выходной и уехал с острова, чтобы повидать приятеля в Пентворти. Когда они возвращались из паба, они увидели Милли. Девочка просила милостыню на набережной. Она выглядела голодной, и Джаго с ней заговорил. Он всегда сочувствовал молодым. Ну, во всяком случае, они с приятелем отвели ее в лавку, где рыбу с жареной картошкой продают. Она была такая голодная — никак наесться не могла — и рассказала им свою историю. Боюсь, история вполне банальная. Отец их бросил, когда она была еще маленькая, и она не смогла ужиться со своей матерью и нескончаемой чередой материнских дружков. Она уехала из Пекема и отправилась в деревню неподалеку от Плимута, к своей бабушке с отцовской стороны. Это получилось удачно, но два года спустя старушку поразила болезнь Альцгеймера, и ее забрали в приют, а Милли оказалась без крыши над головой. Кажется, она сказала социальным службам, что уезжает домой, в Пекем, и никто проверять не стал. В конце концов, она ведь уже не считалась подростком, а у них, как я полагаю, и так дел хватало. Никакой возможности остаться в том доме, где она жила с бабушкой, у нее не было: владелец дома давно хотел от них избавиться, да и платить за квартиру она никак не смогла бы. Некоторое время она бродяжничала, пока не вышли все деньги, и вот тут-то и встретила Джаго. Он из Пентворти позвонил мистеру Мэйкрофту и спросил, можно ли привезти Милли на Кум, временно. Одна из комнат в конюшенном корпусе пустовала, а миссис Планкетт и правда нужна была кое-какая помощь на кухне. Мистеру Мэйкрофту трудно было бы сказать «Нет!». Помимо присущей ему человечности, надо было учитывать, что без Джаго на Куме просто невозможно обойтись, а предположить в данном случае сексуальный интерес к девушке было совершенно невероятно.

Неожиданно она сама прервала себя:

— Но разумеется, вы здесь не затем, чтобы говорить о Милли. Вы хотите еще раз расспросить меня о смерти Оливера. Простите, если вчера я была несколько резка, но то, как этот человек эксплуатировал Милли, очень типично. Он, несомненно, ее использовал.

— Как вы можете быть в этом уверены?

— Могу, мистер Дэлглиш. Именно так он работал. Именно так он жил. Он наблюдал за другими людьми и использовал их. Если ему нужно было посмотреть, как человек спускается на самое дно своего личного ада, он делал все возможное, чтобы это увидеть. Все это есть в его романах. А если ему не удавалось найти кого-то для своих экспериментов, он мог поставить эксперимент на самом себе. Думаю, именно так он и умер. Если ему захотелось написать о ком-то, кого повесили или кто планировал уйти из жизни таким способом, ему понадобилось бы подобраться как можно ближе к такому поступку. Он мог даже зайти так далеко, что накинул петлю себе на шею и шагнул за поручень. Край площадки выступает за поручнем дюймов на восемь или даже больше, а он, конечно, мог держаться за тот самый поручень. Я понимаю, мое предположение звучит глупо, но я много думала об этом, да и все мы об этом думали. И я верю, что это все объясняет. Это был эксперимент.

Дэлглиш мог бы возразить, что это был бы невероятно глупый эксперимент, но в его словах не было нужды. Миссис Бербридж продолжала, глаза ее смотрели на него напряженно, будто она страстно желала его убедить.

— Он, должно быть, крепко держался за поручень. И вот тут у него мог возникнуть мгновенный порыв — перешагнуть ограду, ощутить прикосновение смерти к своей щеке, в то же время твердо веря, что ты сам владеешь ситуацией. Разве не в этом кроется удовольствие, какое получают мужчины от реально опасных игр, в которых они участвуют?

Высказанная ею мысль была не такой уж фантастической. Дэлглиш мог представить себе смешанное чувство ужаса и радостного возбуждения, с которым Оливер мог бы стоять на узкой полоске камня, где лишь его собственная рука, ухватившаяся за поручень, способна была помешать его падению. Но он не мог сам оставить такие следы у себя на шее. Он был мертв еще до того, как канул в эту бездну.

С минуту миссис Бербридж сидела молча, видимо, принимая решение. Потом взглянула Дэлглишу прямо в глаза и сказала почти со страстью:

— Ни один человек из живущих на нашем острове не скажет, что хоть кому-то нравился Натан Оливер, — ни один. Но большинство неприятностей, которые он доставлял другим, в действительности не имели большого значения: раздражительность, неблагодарность, жалобы на нерасторопность Дэна Пэджетта, на запоздания с доставкой еды, недовольство тем, что он не всегда мог воспользоваться катером, если ему хотелось объехать вокруг острова… Все это были мелочи. Но один из его поступков — настоящее зло. Зло — слово, которое жители нашего острова не употребляют, коммандер. Но я его употребляю.

— Думаю, я знаю, что вы имеете в виду, миссис Бербридж, — сказал Дэлглиш. — Миссис Стейвли со мной говорила.

— Очень легко критиковать Джо Стейвли, но я этого никогда себе не позволяю. Если бы не она, Адриан мог погибнуть. Сейчас он старается забыть о произошедшем, и мы, естественно, никогда об этом не упоминаем. Я убеждена, что и вы не станете. Это не имеет никакого отношения к смерти Оливера, но никто никогда не забудет, что он тогда сделал. А теперь, если вы позволите, мне нужно вернуться к своим делам. Простите, что я не смогла как следует вам помочь.

— Вы нам очень помогли, миссис Бербридж, — ответил Дэлглиш. — Спасибо вам.

Когда они шли через библиотеку, Кейт сказала:

— Она думает, что это сделала Джо Стейвли. Миссис Стейвли, несомненно, очень близко к сердцу принимает то, что случилось с Адрианом Бойцом, но ведь она медсестра. Зачем ей убивать таким способом? Она могла бы сделать Оливеру смертельный укол, когда брала у него кровь на анализ. Впрочем, это смешно. Она стала бы главным подозреваемым.

— И разве это не шло бы вразрез с естественными для нее чувствами? — спросил Дэлглиш. — Кроме того, следует помнить, что убийство могло быть импульсивным, а не предумышленным. Но у нее, конечно, хватило бы сил перекинуть тело Оливера через поручни, и она легко могла бы пройти из коттеджа «Дельфин» к маяку вдоль нижней скалы. Однако я как-то не вижу Джо Стейвли в роли убийцы. И к тому же, мне думается, нам никогда еще не приходилось иметь дело с такой невероятной компанией подозреваемых.