— Мои чувства — мое личное дело, я не намерена обсуждать их при посторонних. Я только утверждаю, что мне незачем было убивать бедного Артема. У нас превосходные отношения. Скорее уж вы, Федор…

— Я? Папа взял меня жить к себе, он беседовал со мной, делился планами. Вы боялись, что станете ему ненужной, и убили его, пока этого не случилось.

— Впервые слышу, чтобы молодая жена не выдержала конкуренции с великовозрастным сынком. А вы ненавидели отца. Он талантливее вас и психологически сильнее. Он подавлял вас как личность. Он разлучил вас с этой девицей… опять забыла имя…

Катя с интересом слушала семейную перепалку. Да уж, не очень-то ладят мачеха с пасынком! Хорошо, пусть отвлекут внимание. Быть единственной подозреваемой — слишком большая честь.

— Но я не верю, что вы его убили, — продолжала Лайма, похоже, не в силах остановиться. — Вы слабый человек. И вы не получите ничего из совместно нажитого нами имущества.

— И не надо!

Милиция, подобно Кате, впитывала каждое слово, и Лайма спохватилась.

— Извините, — слабым голосом прошелестела она. — У меня шок. Я должна прилечь.

При этом держалась на ногах более, чем твердо. Уж всяко тверже Федора, которого шатало от собственной смелости.

Молчавший дотоле Костя услужливо заявил:

— Давай я отведу тебя в дом, Лайма, — и нежно взял красавицу под локоток.

— Кто вы? — уточнил Михаил Михайлович.

— Старый друг Артема, — объяснил Костя. — Константин Григорьевич Шагуч, писатель. Забежал на огонек — и вот. Где стол был яств, там гроб стоит. Печальная история.

Он действительно выглядел опечаленным — насколько это представлялось для него возможным.

Михаил Михайлович, поразмыслив, предложил:

— Я сейчас возьму показания у вдовы и сына, а ты, Денис, расспроси Катюшу. Но будь поделикатней, она и так старается изо всех сил.

Катя поняла — он сделал выбор. Лайма и Федор кажутся ему перспективными подозреваемыми, а сама она нет. Впрочем, она и не претендует.

— Пойдемте в машину, что ли, — вздохнул Денис Борисович. — Здесь мы будем мешать.

Действительно, вокруг беседки суетился фотограф.

— Так что у вас за конфликт с Турищевым? — Денис Борисович, к сожалению, ничего не забыл. Что ж, в редакции ему так или иначе все расскажут. Уж лучше самой.

— Я занималась оформлением его книг. Уже три года. Скоро должна была выйти седьмая книга серии, я подготовила обложку. А вчера Турищев был в издательстве и сказал, что я должна была полностью переменить дизайн и он предупреждал меня об этом месяц назад. Но это не так. Он меня не предупреждал.

Собеседник хмыкнул, и Катя поспешно добавила:

— В конце концов, смена дизайна — не личное дело автора и художника, и Турищев прекрасно об этом знает. Без одобрения начальства подобное невозможно. Думай он действительно о новой концепции обложки, сперва обратился бы, например, к коммерческому директору, а уж потом ко мне. Кто я такая? Исполнитель. Делаю, что поручат. Коммерческий директор, кстати, против смены дизайна. Серия и без того успешно раскупается.

— Хорошо, допустим. Турищев обвинил вас в том, что вы не выполнили его требования. Что дальше?

— Страшно распсиховался, потащил меня к коммерческому директору и потребовал моего увольнения. Лайма сказала правильно — он пригрозил сообщить о моей некомпетентности во все издательства. Конечно, мне было неприятно, но трагедией я бы это не назвала. Спросите на работе — я в пятницу сама пыталась уволиться. Меня уговорили остаться, но все равно. Честное слово, не такая радость моя работа, чтобы из-за нее убивать человека.

— Разве вас обвиняют в убийстве? — ехидно осведомился Денис Борисович.

— Стоит ли дожидаться? — с невольным смешком вырвалось у Кати. — Еще успеете.

Денис Борисович тоже усмехнулся.

— Посмотрим. Итак, что же вас сюда привело, Екатерина Александровна?

— Собственный идиотизм, — честно призналась Катя. И даже не стала строить глазки, благо, рядом нет Михаила Михайловича. — Месяца три назад я обнаружила в интернете один сайт. Там критиковали книги Арт Тура. А я, естественно, интересуюсь отзывами о нем, вот и стала туда заглядывать.

— Адрес сайта?

— Ну, наизусть я не помню, а из дома могу сообщить.

— Дальше.

— Там есть форум и чат. Я люблю поболтаться в чате. А вчера особенно. Вы же понимаете, я не могла жаловаться на Турищева коллегам, им с ним работать дальше. А на этом сайте все его терпеть не могут.

— Почему? — заинтересовавшись, прервал Денис Борисович.

— Ну, не знаю, — удивилась Катя. — Если миллионам читателей он нравится, тем более имеют право на существование те, кто относится к нему критически.