— А как мне узнать про его самочувствие? Я могу забрать его из больницы, — преграждая путь толстяку, спросила Полина.

— Вы кто? — задал вопрос он, оценивающе посмотрев на нее и задержав взгляд на неглубоком вырезе блузки.

— Его троюродная сестра.

Мужчина хмыкнул, еще раз посмотрел в вырез, потом оглянулся на санитаров, держащих носилки с Толиком, и сказал:

— Если ему предпишут постельный режим, то могу завести к вам домой. Если нет, то оставьте телефон или зайдите к нам в офис. Я главный редактор агентства, в котором Толик работает, Олег Викторович Пельц.

Полина кивнула, стараясь не злиться на намек толстяка. Она спросила:

— Какой у вас телефон?

Тот молча поискал в кармане брюк, достал и протянул ей визитку. После этого Толю, лежащего с закрытыми глазами, пронесли мимо нее к лифту. Она стояла и смотрела вслед. Народ начал расходиться. Кое-кто из сослуживцев, проходя, хлопал ее по плечу, мол, все будет хорошо. Потом подошел заместитель директора:

— Сегодня у вас много работы?

— Есть, а вот это я несла подписать, — протягивая папку с платежками, счетами и прочими документами, ответила она.

— Я сам подпишу, а вы можете пойти домой.

Она кивнула, отдала ему папку:

— Спасибо.

— Ничего-ничего. До завтра, только до завтра.

— Спасибо, — направляясь в отдел, чтобы собрать вещи, ответила она.

Подойдя к бухгалтерии, услышала разговор о том, что произошло на этаже рекламного агентства. Попросила девушку-очевидца рассказать подробнее, на что та с радостью откликнулась:

— …Когда я услышала, что этот парень, ну, которого вы в лифте нашли, работал в рекламном агентстве, то решила подняться туда. У меня интуиция на такие вещи, ведь я несколько лет, да и сейчас иногда, в журналистике вращалась. На такие вещи нюх вырабатывается, понимаете?

— Как вас зовут? — отключив компьютер, спросила Полина.

— Жанна, и можно на «ты», а то я чувствую себя старухой.

— Договорились.

— Я продолжаю?

Полина кивнула. Вспомнив лицо Толика, она печально улыбнулась, полуприкрыла веки и, удобнее усевшись на компьютерном стуле, продолжила слушать:

— …Я не стала подниматься по лестнице, потому что как-то, торопясь описать место преступления для газеты, это было в студенческие годы, пыталась пройти таким путем, но дверь оказалась запертой, а вот лифт продолжал работать и около него не успели выставить охрану. Одним словом, я оказалась права…

Она выдержала паузу, обвела взглядом бухгалтерию, но ее слушала только одна Полина, и та явно не собиралась восхищаться ее интуицией.

— Выход из лифта, весь измазанный уже подсохшей кровью, никто не охранял. Прямо от него кровавая дорожка вела к толпе людей, собравшихся посмотреть на происходящее. Некоторые, пресытившись увиденным, уходили, кое-кто бежал. Мимо меня, зажав рукой рот, пронеслась девчонка. Она задела меня плечом, рука ее дрогнула. Бррр, — сморщив носик, покрытый канапушками, вспоминала Жанна. — Хорошо, что там была кадка с пальмой, а то конец ковру… То есть ее вырвало в кадку.

— Ты смогла пройти дальше? — спросила заинтересовавшаяся-таки рассказом одна из сотрудниц, занимавшая соседний с Полиной рабочий стол.

— Конечно, — словно ее оскорбили, произнесла девушка. — Я даже разглядела того чокнутого, которого охрана проворонила. Он забился в угол и выл, зажимая пальцами рану чуть выше бедра. Из нее кровь быстро вытекала. Его брюки вымокли, руки тоже в крови, а под ним лужа образовалась. Я стояла в толпе, а рядом со мной еще одной девчонке, глянувшей на эту жуть, поплохело. Она сознание потеряла и упала. Лежит, юбка чуть ниже пупка, все видать. Одним словом, часть мужиков переключилась на нее…

— А чокнутому помощь кто… — влезла еще одна сотрудница. Она стояла, прислонившись к стене около окна.

— Я все расскажу!

— Давай, Жанна, — попросила Полина, пересиливая желание позвонить Олегу Викторовичу и узнать, где и как там Толя.

— Чокнутый никого к себе не подпускал. Охрана шаг, он орет и ножом у горла своего размахивает. Тому парню еще повезло, что… Полина Борисовна, вам плохо?

Лицо Полины и вправду побледнело. Она запрокинула голову, прикрыв глаза руками.

— Все нормально, продолжай, — прошептала она, и собственный голос показался ей чужим.

— Одним словом, чокнутый, а это был парень из ежевечерних телевизионных выпусков «Разыскиваются», не подпускал к себе никого, вопя: «Верните мне мою работу! Я хочу убивать! Верните! Я хочу убивать!» К нему попытался подойти мужчина в шикарном костюме и… Одним словом, лицо у него какое-то незапоминающееся было, даже я вспомнить не могу. Судя по всему, это был директор агентства. Так вот, он говорит: «Сережа, успокойся, пойдем, мы окажем тебе медицинскую помощь». А он на мужика взглянул и заплакал, как мой племянник трехлетний, когда его на улице обижают. И говорит: «Я хочу работать, я хочу убивать!» Я слышу, директор кому-то говорит: «Вот видите, он ненормален». Только он договорил, как этот чокнутый Сережа подскочил и с ножом на него бросился. Вот здесь произошла странная штука…