– Однако вы долго добирались, – сказал он. – Но все-таки добрались, и я рад приветствовать вас в моем доме. Поистине я усматриваю перст судьбы в том, что именно сын Авраама де Порту спас дочь Исаака Лакедема от грабителей. Перст судьбы, не иначе. Будь я астрологом, непременно обратился бы к звездам, чтобы растолковать этот удивительный знак, – он бросил взгляд на расписанный диковинными фигурами потолок. – Но я не астролог, а всего лишь скромный парижский ростовщик, и потому предпочитаю обращаться к земным делам.

При этих словах у меня мгновенно испортилось настроение – я вспомнил рассказанную однажды Мушкетоном жуткую историю об итальянском еврее-ростовщике, который хотел вырезать у должника фунт мяса.

Впрочем, обходительный господин Лакедем нисколько не походил на злодея с окровавленным ножом.

– Разумеется, я окажу вам всяческую помощь, какая только будет в моих силах. Ваш отец пишет, что вы избрали для себя военную карьеру... – он покачал головой. – Не уверен в том, что это решение верное, но, коль скоро с ним согласился ваш отец, я не вправе настаивать на чем-то ином. Во всяком случае, я попробую переговорить с некоторыми господами, способными поспособствовать в этом деле. Конечно, это нелегко. И господин д'Эпернон, и господин де Тревиль, и его высокопреосвященство любят еврейские деньги, но не любят еврейских просителей. Их, впрочем, нельзя за это винить. Просителей не любит никто, а уж заимодавцев – тем более.

Итак, слова были произнесены – я действительно находился в доме еврея-ростовщика, заимодавца влиятельных особ, и, при этом, – давнего знакомца и даже родственника моего отца, а значит, и моего родственника! Пусть дальнего, но все-таки, родственника! Мысль о том, что этот человек пойдет с ходатайством по поводу моей будущей службы, показалась мне отвратительной. Я поспешно сообщил ему, что уже служу в королевской гвардии и для дальнейшего продвижения по службе не вижу ни малейших препятствий.

На всякий случай, я сказал ему так же и то, что зачислен кадетом роты Дезэсара под вымышленным именем «Портос».

При этом известии господин Лакедем понимающе покивал, внимательно рассмотрел гвардейский вензель на камзоле, и сказал:

– Я понимаю вас, сударь. Портос? Ну, конечно, это так близко звучанию вашего настоящего имени, и в то же время так необычно. Разумеется, вы поступили очень верно. Портос! Что же, значит, я тоже буду называть вас так, господин Портос, – он улыбнулся. – Но я все же надеюсь, что мои услуги вам еще пригодятся. Поймите, господин Портос, ваш отец, Авраам де Порту, спас мне жизнь. И значит, я его должник – а теперь и ваш. Так что я очень надеюсь, что вы не станете пренебрегать возможностями старого Исаака Лакедема. Уверен – я вам еще пригожусь, – он подмигнул. – Молодые люди в столице нуждаются во многом. Пока же скажу только – располагайте моими средствами, как если бы они были вашими. Мой дом и мой кошелек – к вашим услугам. И, прошу вас, нынче же напишите об этом вашему отцу. Напишите ему так же, что я отныне должник не только его, но и его сына!

– Мой отец умер, – ответил я. – Вернее, он был убит.

Его лицо застыло. Лоб прорезала глубокая поперечная морщина.

– Как это произошло? Кто его убил?

– Мне известно только имя убийцы. Его зовут Жаиме, – ответил я. – Больше ничего отец мне о нем не рассказал.

Я поведал хозяину дома о появлении таинственного незнакомца, о поединке в Ланне. По мере моего рассказа Исаак Лакедем все больше мрачнел. Когда я закончил, он долго молчал.

– Насколько я понимаю, ваш отец не успел рассказать вам об этом человеке, – сказал он наконец. – И о том, почему он преследовал Авраама де Порту и... – тут мой хозяин запнулся. – И Исаака Лакедема, – добавил он, чуть понизив голос. – Что же, тогда вы узнаете об этом от меня.

Едва начавшись, наш разговор был прерван появлением двух женщин. Первой вошла Рашель. Она улыбнулась мне и вопросительно посмотрела на отца. Ее сопровождала средних лет сухощавая высокая дама, в черном чепце и черном же строгом платье. Несомненное сходство в чертах лиц свидетельствовало, что высокая дама – мать девушки и госпожа Лакедем.

Когда они вошли, лицо Исаака Лакедема разгладилось, в его глазах заискрилось беззаботное веселье. Оно могло бы показаться мне искренним, если бы я по какой-то причине вдруг забыл предшествующий разговор.

– Поистине сегодняшний вечер исполнен чудес! – воскликнул он. – Милые дамы, позвольте вам представить сына Авраама де Порту, моего старого друга. Вы должны его помнить, мадам, – обратился он к жене. – Ведь мы друзья детства.

Бледное лицо дамы выразило живейшее удивление, глубоко посаженные черные глаза блеснули.

– Авраама де Порту? Нашего земляка? Боже мой, как неожиданно! – она внимательно всматривалась в меня, словно отыскивая сходство с моим отцом. Видимо, сходство это, в конце концов, было ею найдено, потому что тонкие губы дрогнули в подобии улыбки. Она ласково пожала мне руку чуть выше запястья. – Добро пожаловать в наш дом, уважаемый господин де Порту. Я действительно хорошо помню вашего отца, благородного человека и доброго друга.

От осмотра, вполне бесцеремонного, я почувствовал себя весьма неловко.

– И, представьте себе, дорогая, – оживленно продолжил господин Лакедем, – именно он защитил сегодня нашу дочь от уличных негодяев! Перст судьбы! Господин... э-э... Господин Портос, – обратился он ко мне, – позвольте представить мою жену, госпожу Сюзанну Лакедем.

– Весьма рад, сударыня, – пробормотал я, отвешивая поклон почтенной даме.

Все это время Рашель стояла молча, переводя растерянный взгляд с отца на меня и обратно.