— Не могу отрицать. Против правды не попрешь.

Поменяв магазин, Леденец передернул затвор, затем одной рукой вытащил «Ф-1». С тонким металлическим звуком вылетело кольцо, оставшись болтаться в кармане-подсумке на специальном шнурке.

— А вот мы сейчас кое-кого гранаткой угостим! — заорал здоровяк, отпуская чеку. — Раз, два, гостинец!

Размахнувшись, он швырнул гранату в темноту тоннеля. Через пару секунд гулко ударил взрыв. Тотчас же перевернувшись на живот, Леденец принялся поливать черный проем свинцом, не давая штурмовикам поднять голову.

Белоснежка подхватила Бегемота под мышки, быстро оттащила за колонну и, размотав автоматный ремень, начала перетягивать ему ногу чуть выше раздробленного колена.

— Ничего, все будет в порядке, — бормотала она. — Вот увидишь. Все будет хорошо.

— Я верю, — кивнул тот.

Прекратив стрельбу, Леденец отполз за колонну и перевел дух. Встав на колено, он выглянул и посмотрел на клубящуюся черноту тоннеля.

— Боятся, гады! — Леденец оскалился довольно, посмотрел на Белоснежку и повторил: — Боятся. Пусть только высунутся.

Девушка покачала головой.

— Уходим.

— Догонят, — рассудительно заметил Леденец. — Эти, из тоннеля, догонят.

Белоснежка, не обращая внимания на слова «ротвейлера», сказала:

— Вы с Ватиканом несете Бегемота. Мы с Дофином — Чубчика.

— С ним-то чего?

— Штык-ножом в живот ранили.

Леденец посмурнел.

— Плохо дело. Врач нужен.

— Знаю. — Девушка повесила автомат на грудь. — Все.

Леденец снова высунулся из-за колонны и забормотал возбужденно:

— Вижу-вижу-вижу.

Вытащив вторую гранату, он без замаха, кистью, по-бейсбольному, швырнул ее в тоннель. Грохот взрыва слился с отчаянным стоном.

— Дофин, — приказала девушка, — бери Чубчика и в переход. Ватикан, — она поднялась и посмотрела на лежащих солдат, — вместе с Леденцом забирайте Бегемота и идите за Дофином. Я прикрою.

Для острастки Леденец еще раз выпустил очередь в сторону тоннеля, затем быстро поднялся, подсунул голову под руку Бегемота и легко выпрямился. Ватикан подхватил раненого толстяка с другой стороны.

— Все, зайчики, побежали, — пробормотал Леденец.

Белоснежка быстро пошла следом за группой. На ходу она обернулась и приказала все еще лежащим солдатам:

— Никому башки не поднимать. Пристрелю.

Командир «Грозы» огляделся. Из десяти человек выбыли пятеро. Спасибо «Воину», серьезных ранений нет, но участвовать в штурме они уже не смогут.

На станции воцарилась странная тишина. То ли боевики ушли, то ли, что вероятнее, затаились, ожидая, пока преследователи появятся из тоннеля. Однако ни один из них пока не предпринял попытки вытащить с путей тело товарища.

«Впрочем, террористы никогда не отличались особенным благородством», — подумал старший и приказал своим:

— Продвигаемся вперед.

Белоснежка спустилась по эскалатору вниз, присела на ступеньку и подняла автомат. Наступил момент истины. Операция предстала вдруг в совершенно ином свете. Нет, ее не мучили угрызения совести. На совесть девушке было плевать. Просто сейчас она вдруг отчетливо поняла, что операция, хотя изначально и казалась идеальной, на самом деле таковой не являлась. Не могло здесь обойтись без большой крови.

«А ты думала: обойдется? — спросила она себя мысленно и сама себе ответила: — Я думала, да». — «И у тебя стало погано на душе?» — равнодушно поинтересовался рассудительный внутренний голос. Стало ли погано? Наверное. Но и легче стало тоже.

Белоснежка поняла правду, которая до сих пор трусливо пряталась, лишь изредка выныривая в подсознание. Им не уйти. Ни одному. Куда они денутся-то? Все это: тщательно разработанная схема отступления, исчезновения — дешевка. Двое уже мертвы, еще двое — ранены. Бегемоту, может быть, удастся уцелеть. Чубчику… Чубчику вряд ли. Жалко. Точнее, он смог бы выжить, но только в одном случае — если ему немедленно окажут квалифицированную медицинскую помощь. Чубчику сейчас нужны не повязочки-перевязочки, а хирургическая операция. А что будет дальше? Смогут ли они спрятаться? Белоснежка в этом сомневалась. От кого? Зачем?

Девушка наклонила голову и прижалась щекой к ласково теплому кожуху автомата.

На бегу Дофин достал пистолет. Чубчик спотыкался и то и дело повисал на нем. На полу оставалась багровая кровяная дорожка. Редкие капли сменялись частыми, те — снова редкими. Отличный след. Превосходный.

Переход был длинным, но еще более длинным представлялся Дофину путь наверх по узкому эскалатору. Электричества нет, и включить волшебную дорожку тоже некому. Придется забираться так. Не дай бог навернуться. Хребет переломится, как спичка.