— Ну и что? Мы за двадцать пять минут успеем до Камчатки доехать.

— Вы так и будете болтать, пока нас не найдут? — подала голос Вероника. — Пошли искать машину. Обязательно с магнитофоном. И никаких «бээмвух», — передразнила она. — «Копейку», старенький «Москвич», а еще лучше — «Запорожец».

— Да ты, старушка, в своем уме? — захохотал Виктор. — «Запорожцы» нынче в дефиците. Где ж их взять?

— Поменьше разговаривай, — буркнула Вероника, открывая дверцу и выбираясь на улицу.

Через пятнадцать минут блокпост, перекрывающий Ленинградское шоссе на пересечении с Беломорской улицей, остановил занюханный, видавший виды «Москвич», за рулем которого сидела молодая женщина.

Волосы ее были подвязаны простоватым платком, под глазами залегли синие тени. Выглядела женщина очень усталой. На пассажирском сиденье, надвинув на глаза замусоленную кепочку, спокойно почивал крепкий мужик. Землистого цвета щеки выдавали в спящем выпивоху с приличным стажем.

Подтянутый лейтенант, остановивший машину, заглянул в салон и поинтересовался:

— Далеко направляемся?

Женщина раздраженно взглянула на него и неприязненно, с отчетливой ноткой усталости, ответила:

— Вы — не знаю, а мы — на дачу.

— Это… — лейтенант кивнул на спящего, — …муж?

— Кто ж еще, чтоб ему пусто было! — зло выдохнула женщина. — Все люди как люди, а этот… Господи, за что мне такое наказание!

— Откуда едем?

— Из дома. — Тон женщины становился все более агрессивным.

— Где дом-то?

— На Пулковской. — Она вздохнула и принялась рассматривать две БМП, перегораживающие шоссе, троих солдат с автоматами наперевес, покуривающих и поглядывающих в сторону «Москвича».

— Почему не эвакуировались вместе с остальными жильцами? — задал очередной вопрос лейтенант, наблюдая за реакцией женщины.

— С какими «остальными»? Договорились с этим козлом, что после обеда едем на дачу, пришла с работы, а он уже напринимался. Готовый, чтоб ему…

Лейтенант пришел к выводу, что если бы не тени-синяки, не дурацкий платок, совершенно скрывающий волосы, то женщину вполне можно было бы назвать хорошенькой.

— Где работаете?

— На почте. В отделе доставки. Участковый заявился перед самым обедом, сказал, что надо идти домой, а в чем дело — не объяснил. Пока все сложила, пока то, пока се, и вот… — Женщина снова кивнула на мужа.

— Документы на машину имеются?

— У мужа в бумажнике.

— Разбудите его.

— Нет уж, — вскинулась злобно женщина. — Сами и будите, если вам надо. Он, между прочим, с недосыпу буйный становится. Так пусть уж лучше вам морды бьет. Может, тогда упекут моего ненаглядного на пару лет. Хоть отдохну по-человечески.

Лейтенант застыл в нерешительности. В конце концов, в сводке значилось трое беглецов, а в машине двое… И развалину эту с фургоном при всем желании не перепутаешь. Да и, честно говоря, вряд ли отыщется психопат, который рискнет позариться на такой хлам. Еще разбуженный жлоб драться кинется. Возись с ним потом.

— Вам далеко ехать?

— До Истры.

— Смотрите, осторожнее, — высказал последнее напутствие лейтенант. — Сегодня на дороге много машин.

— Сама вижу.

Офицер повернулся и махнул рукой: «Пропустить». Одна из БМП откатилась в сторону, освобождая проезжую часть. «Москвич», чихая и лязгая изношенными внутренностями, протарахтел мимо, и заслон вновь сомкнулся, перекрывая дорогу…

Отойдя от стола, Котов направился к оператору-связнику. С момента побега Полетаевой и Марафонца прошло одиннадцать минут. Район был полностью блокирован. Передвижные милицейские и военные патрули прочесывали улицы и дворы. В воздухе беспрерывно кружили два вертолета, однако «РАФ» до сих пор обнаружен не был. Котов полагал, что беглецам все-таки удалось ускользнуть.

При его приближении оператор сдвинул один из наушников на затылок и, упреждая вопрос, покачал головой.

— Никаких новостей, товарищ майор. Как сквозь землю провалились.

— Вот что, — Котов остановился, сунув руки в карманы брюк, — свяжись со всеми блокпостами в районе Ховрино, запроси, не выезжала ли за последние… — он посмотрел на часы, — …десять минут машина с тремя пассажирами: двумя мужчинами и женщиной.

— А марка машины?

— Угнанная.