Девушка посмотрела на сидящего в кресле напряженного Марафонца.

— Вы пойдете с нами или останетесь здесь?

— С вами, — ответил тот. — Я тоже хочу посмотреть.

— Посмотреть на что? — быстро спросила Вероника.

— Вы знаете, на что.

— Вы имеете в виду взрыв?

— Именно, — кивнул Марафонец.

— А бомба действительно там?

— Действительно. И никто не сможет ее обезвредить.

— Почему вы так думаете?

— Потому что знаю. В команде Хоря только высококлассные специалисты. Поверьте мне, я в этом немного разбираюсь. Бомба не сработает только в одном случае: если они сами этого не захотят. Если же им нужно, чтобы взрыв произошел, — он произойдет.

— Второй раз вы называете это прозвище, — прищурилась девушка. — Кто такой Хорь?

— Психопат. Человек, который стоит во главе террористов. Он разработал план операции и теперь осуществляет его руками бывших военных. В основном профессионалов.

Вероника взглянула на часы.

— Ясно. Двадцать семь минут. Пора.

Она открыла дверцу и выбралась на улицу. Незнакомец легко выпрыгнул следом. Долговязый Михаил вылезал более аккуратно. Он пригнулся и все-таки умудрился зацепить макушкой верхнюю притолоку. Ругнулся беззлобно. Они зашагали в глубь двора.

— На улице стоять нельзя, — ни с того ни с сего заявил Марафонец, когда они, пройдя один двор, нырнули в следующий. — Там омоновцы. Лучше снимать из бистро. С левого угла вокзал видно очень хорошо. Лучше, чем с крыши.

— Да? — Миша саркастически усмехнулся. Ему чужак не нравился. — А как мы в бистро попадем, если не выйдем на Садовое кольцо?

Незнакомец дернул плечом.

— Зачем выходить на Садовое кольцо? Пройдем через служебный вход.

Оператор хмыкнул и умолк. Такое простое решение ему даже в голову не пришло.

Через полминуты они стояли перед «сталинской» восьмиэтажкой, выходящей окнами на Земляной вал. Тесный дворик был пуст. Не играла в песочнице малышня, не гуляли мамы с колясками, и даже вечные, как сфинксы, столь же мудрые и знающие бабули разбежались по домам, чтобы насладиться необычным зрелищем, а затем обсудить его во всех подробностях, с чувством и толком.

Черный ход, ведущий в бистро — массивная, обитая железом дверь, — выделялся среди расхристанных, кое-как покрашенных подъездных сестричек своей непоколебимой основательностью.

— Это там, — кивнул Марафонец.

Вероника подошла к двери и несколько раз бухнула по железу кулаком. Вышло не зубодробительно, но вполне прилично. Пару минут за дверью было тихо, затем клацнула массивная щеколда, и в проем высунулось встревоженное лицо в белой поварской кепочке.

— Что такое? В чем дело?

— Я могу поговорить с директором?

— С директором? — почему-то испуганно переспросил повар, обводя взглядом пеструю компанию. — Да, конечно. Он у себя в кабинете. Пройдите.

Первой вошла Вероника, за ней протиснулся худосочный Миша, Марафонец замыкал шествие.

— А вы… — начал было повар.

Женщина тут же повернулась.

— Он с нами.

— А… — Повар открыл было рот, собираясь, видимо, заикнуться об антисанитарии.

Михаил быстро наклонился к нему и забухтел примирительно:

— Да нет, отец, все нормально. Это наш репортер. Он просто на спецзадании. Изучает жизнь местной публики.

— А-а, — протянул повар с облегчением. — Вот сюда, направо.

— Спасибо. — Вероника постучала и, услышав прохладное «входите», толкнула толстую обитую дерматином дверь.

Директор оказался вальяжным, импозантным, хорошо одетым мужчиной средних лет. Откинувшись в кресле — министерском, кожаном, — он стрельнул в Веронику раздевающим взглядом из-под элегантных дорогих очков и коротко поинтересовался:

— Чем обязан?

— Мы с телевидения, — объяснила девушка, не обращая внимания на явную заинтересованность собеседника. — Вы уже, наверное, в курсе, что на вокзале заложена бомба.

— Да, я слышал, — мрачнея, ответствовал тот. — Всю клиентуру нам разогнали, сволочи. Видите, одни убытки. — Он кивнул на дверной проем. — Омоновцы вон заходят кофейку попить, да с них денег не возьмешь. Они вроде как на задании. — Директор невесело усмехнулся и покачал головой. — Чем могу?