Прокурор. Если он заранее этим процессом заинтересовался и даже приобрел билеты, можем ли мы считать, что он явился сюда с заранее обдуманным намерением, с надеждой извлечь для себя из этого мероприятия какую-то пользу?

Зеленая. Да, я думаю, мы можем так считать.

Подоплеков. Нахалка, что ты городишь? Какую пользу я из этого мог извлечь?

Председатель. Подсудимый, ведите себя в рамках. Иначе я вынужден буду в дополнение к уже предъявленным вам обвинениям добавить оскорбление свидетелей и попытку оказать на них давление.

Защитник. Товарищ председатель, я думаю, что поведение моего подзащитного объясняется тем нервным напряжением, в котором он сейчас пребывает.

Председатель. Я это понимаю. Поэтому для начала я ограничиваюсь только предупреждением. У обвинения еще есть вопросы?

Прокурор. Есть. Скажите, свидетельница… Нравственный облик обвиняемого как человека, уклоняющегося от активного участия в нашей общественной жизни, как мещанина, замкнувшегося в мире своих мелких интересов, более или менее очевиден. Но как он вообще вел себя в коллективе, стремился ли привлечь кого-то на свою сторону, дружил ли с кем-то?

Зеленая. Не могу сказать точно. По-моему, ближе других он как-то сошелся с Терехиным, они в обеденный перерыв вместе в шахматы играли.

Защитник. А Терехин этот тоже здесь?

Зеленая. Да, должен быть здесь. Я думаю, он там где-нибудь в заднем ряду сидит. Точно, во-он он, видите?

Председатель (вглядываясь). Нет, не вижу. (Раздраженно.) Дайте бинокль.

Секретарь немедленно подает неизвестно откуда взявшийся бинокль.

Так. Это который же?

Зеленая. А вон видите, там, сзади, съежился.

Председатель. Это который в сером пиджаке, что ли?

Зеленая. Ну да, в полосочку.

Председатель. Да, да, вижу. А что это он в заднем ряду сидит? Билетов, что ли, получше не достал?

Зеленая. Нет, билеты у нас у всех были хорошие. Наверное, с кем-нибудь поменялся. У него уже привычка такая, он даже на собраниях всегда сзади других сидит.

Председатель. Ну хорошо, пусть сидит. (В зал.) Вы, Терехин, приготовьтесь, может быть, вы нам еще тоже понадобитесь. (Прокурору.) У вас еще есть вопросы к свидетельнице?

Прокурор. Есть. (Зеленой.) А скажите, свидетельница, не выражал ли когда-нибудь обвиняемый своего неприятия нашей системы, своей звериной ненависти ко всему нашему?

Зеленая. Вслух? Нет, я от него ничего такого не слышала.

Прокурор. Ну, если вы не слышали и даже если никто другой не слышал, это может свидетельствовать только о его скрытности, о том, что он очень умело маскирует свою истинную сущность.

Зеленая. Об этом я как-то не подумала.

Прокурор. Вот именно, что не подумали. А надо было подумать. Если бы вы и ваш коллектив вовремя об этом задумались, подняли бы тревогу, преступление можно было предотвратить.

Зеленая. Да. Я думаю, что вы правы. Мы должны это учесть, сделать необходимые выводы, усилить воспитательную работу…

Прокурор. И повысить бдительность.

Зеленая. Да, да, вы правы.

Подоплеков. Мерзавка!

Председатель. Подсудимый, перестаньте выражаться!

Зеленая. Ничего, я к этому уже привыкла.

Прокурор (заинтересованно). Что, он часто вас оскорблял?

Зеленая. Ну, не так, так иначе. (Волнуясь.) Я, конечно, не хотела говорить, но раз он себя так ведет, я скажу. Вообще надо сказать, что Семен Владиленович…

Председатель. Не Семен Владиленович, а подсудимый…

Зеленая. Да, извините. Конечно, подсудимый. Подсудимый отличается неуживчивым характером, с коллегами заносчив, высокомерен. Хвастается тем, что он Маяковского чуть ли не всего наизусть знает. Ну и что. Я вот, например, на вечерах читаю иногда «Песню о соколе» Горького, но я же этим не хвастаюсь. И вообще, к коллегам по работе абсолютно равнодушен. Мы столько лет в одной комнате друг против друга сидели… И вот, знаете, иной раз прическу сменишь или придешь в новой кофточке… Ну хоть бы он раз заметил. Хоть бы раз сказал: «Алечка, как ты сегодня прекрасно выглядишь».