Этот постулат, признавая вечность жизни, не содержал, однако, такого важного для жизни разумной понятия, как непрерывность традиции. Конечность существования индивида «оправдана» тем, что направлена на продолжение рода, а ведь та другая жизнь, что когда-нибудь зародится у чужого солнца, не воспримет эстафеты от нашего человечества. В представление о будущем, пусть даже чрезмерно далеком, естествознание XIX в. вносило фаталистическую ноту, небезразличную для эволюционного потенциала человечества. Современная астрофизика даже подчеркнула ее, предположив, что, может быть, мы одиноки во Вселенной [95] .

А ведь одно дело планировать будущее в ограниченных возможностях планеты и совсем другое — в неисчерпаемости Мироздания. Одно дело строить справедливый мир, сознавая, что с концом человеческого рода погаснет, возможно, жизнь во всей природе, и совсем другое — обрести власть над собственной судьбой в космических масштабах пространства и времени. В накапливании человечеством дефектной генетической информации вследствие научно-производственной деятельности таится опасность биологической инволюции нашего века. Научно-технический прогресс нельзя приостановить, не вызвав регресса. Но можно вынести вредные отрасли производства и избыточные энергомощности (уже теперь они угрожают нарушением климатического равновесия) за пределы биосферы.

С другой стороны, та же научно-производственная деятельность уже сегодня позволяет представить себе контроль над эволюцией человека. Возможное биологическое улучшение людского рода вместе с использованием космического пространства как дополнительной жизненной среды создает совершенно новую перспективу для земного разума. Ее предугадывал Циолковский, когда, еще не зная многих факторов, открывшихся в середине XX в., писал: «Лучшая часть человечества, по всей вероятности, никогда не погибнет, но будет переселяться от солнца к солнцу по мере их погасания. Через многие дециллионы лет мы, может быть. будем жить у солнца, которое теперь не возгорелось… Итак, нет конца жизни, конца разуму и совершенствованию человечества. Прогресс его вечен» [96] .

Диффузия человечества в иные звездные системы — обычный сюжет современной фантастики. Переселение мыслится не обязательно на чужую планету (как, скажем, в романе В.Михайлова «Сторож брату моему», 1976). В повести Г.Гуревича «Прохождение Немезиды» (1957) к новому солнцу перегоняют старую материнскую планету. Художественная реализация тех или иных научных идей и гипотез — но единственное направление и функция современного космического романа. Важнее, что он продолжает свой самостоятельный поиск путей и средств освоения космоса. Моделируя различные варианты, смело высказываясь, скажем, за биологическую перестройку условий жизни на чужих мирах («Пояс жизни», 1960, И.Забелина) или же, наоборот, проявляя осторожность в самой идее расселения человечества («Сторож брату моему» В.Михайлова), космический роман в обоих случаях формирует представление о качественном изменении в условиях космизации самого понятия прогресса.

Оставляя в стороне отвлеченное изыскание, имеет ли смысл «говорить о бесконечном развитии конечного явления» [97] , каким выступает земная цивилизация, современный космический роман пытается представив биосоциальную эволюцию «человека земного» в условиях, не зависящих от сроков существования Солнечной системы. Космический роман множество раз описывал межпланетные и затем звездные перелеты, сперва только смутно догадываясь, что освоение космоса неизмеримо грандиозней великих географических открытий.

Со второй половины 50-х годов космизация осмысляется нашей фантастикой как небывалый скачок научно-технической и социальной революции. Приключенческо-познавательная направленность научной фантастики (например, в космических романах А.Беляева) сменяется ныне философско-психологической. Прежний жанр космических робинзонад перерастает в более сложный, когда мотивы космические вплетаются в социальный роман о будущем («Туманность Андромеды», 1957, И.Ефремова), в иронически перелицовываются в «космическую оперу» (трилогия С.Снегова «Люди как боги», 1966 — «Вторжение в Персей», 1968 — «Кольцо обратного времени», 1977). В творчестве И.Ефремова, С.Снегова, Г.Гуревича («Мы — из Солнечной системы», 1965), А. и Б.Стругацких (цикл, примыкающий к повести «Полдень, XXII век (Возвращение)», 1962-1967), Г.Мартынова («Гость из бездны», 1962; «Каллисто», 1957; «Гианэя», 1965), В.Михайлова («Люди Приземелья», 1966; «Сторож брату моему»), Ю.Тупицына («Далийский вариант», 1975; «Перед дальней дорогой», 1975) диффузия человечества во Вселенную мыслится важнейшей чертой коммунистического будущего — предпосылкой бесконечного развития коммунизма, неограниченного планетарными пределами. С другой стороны, именно коммунистическая фаза цивилизации — не только нашей земной — мыслится исходной в процессе космизации и других, внеземных цивилизаций. Космические координаты современной научной фантастики утверждают коммунистического будущего и онтологически, т. е. с точки зрения истины бытия. Современный научно-фантастический роман демонстрирует плодотворность идеи Циолковского о том, что человечество только всей единой семьей и в содружестве с другими населенными мирами действительно в силах освоить внеземное пространство.

Космические координаты современной научной фантастики утверждают, таким образом, неограниченность

И.Ефремов отмечал в статье «На пути к роману „Туманность Андромеды”», что одним из полемических побуждений к этой книге явилась наряду с этической неприемлемостью западной реакционной фантастики философская несостоятельность ее представлений о капитализме, как якобы «вечном» и «вездесущем», «охватившем будто бы всю Галактику на сотни тысяч лет». [98] Различие нравственно-идеологического подхода к проблемам космизации вытекает, стало быть, и из их научной оценки. Если в ранних произведениях (в «Аэлите», например) космос зачастую выступал экзотическим фоном революционных приключений, то в современных разносторонне оценивается как безбрежное поле созидания, невиданное и невозможное в планетарных масштабах. Уже некоторые аспекты космической деятельности человечества — биологическое приспосабливание ненаселенных планет для колонизации в «Поясе жизни» И.Забелина, перестройка с этой же целью всей структуры Солнечной системы в повести Г.Гуревича «Мы — из Солнечной системы» — демонстрируют дальнейшие мыслимые ступени нашей цивилизации.

На первоначальном уровне человек приспосабливался к природе. На высшем — любая разумная жизнь уже сама приспосабливает сперва природу своей планеты, затем и все Мироздание. В современном космическом романе можно встретить модели гипотетических цивилизаций «третьего порядка» — способных произвольно менять собственную природу, если они не могут или не хотят изменить внешнюю среду. В цикле повестей А. и Б.Стругацких («Полдень, XXII век (Возвращение)», «Далекая радуга», 1964, «Попытка к бегству», 1965, «Обитаемый остров», 1972, «Малыш», 1975 и др.) не единожды высказано предположение, что нашим далеким потомкам, возможно, суждено достигнуть и такого уровня. Заключительный роман трилогии С.Снегова «Кольцо обратного времени» посвящен разгадке таинственной цивилизации рамиров, которая оказалась способной воздействовать на «погодную обстановку» в Галактике.