Я быстро перебираюсь к сумкам, хватаю ближнюю, а остальные падают в пропасть. Перебросив сумку через плечо, смотрю на противоположную сторону комнаты. Из-за того, что Лоран отобрал контроль над воздухом совсем, летать я не могу, но стоит попробовать.

Я снова делаю шаг из-за стены, затем еще. Собираюсь с мыслями и прыгаю. Получается подпрыгнуть на метр и пролететь три, именно пролететь, но потом я начинаю резко снижаться.

Я не долетаю каких-то пару-тройку десятков сантиметров и хватаюсь руками за обрыв. Главное, чтоб руки не соскользнули. Рюкзак тянет вниз, но я все-таки подтягиваюсь. Руки соскальзывают, и снова чуть не падаю. Через несколько минут, я лежу на полу, стараясь отдышаться.

Я посмотрел на ту сторону, стена уже почти дошла до обрыва, несколько секунд и в пропасть сваливаются даже самые маленькие камушки.

Отдышавшись, я сел. Сначала я подумал, что мне показалось, и я протер глаза. Стена с дверью стали исчезать, так же обрыв начал зарастать камнем. Я встал и подошел к краю обрыва, стена тем временем полностью исчезла. Настоящая стена так и была на месте. Скорее, это снова иллюзия «Хм, это стандартная ловушка» — усмехнулся Лоран. Ты знал, но не сказал мне? «Знал, с тобой бы все равно ничего плохого бы не случилось». Затем Лоран вкратце рассказал об особенностях этой ловушки.

— Ларк, ты жив? — в комнату врываются парни.

— Жив, жив, — отвечаю, наблюдая за тем, как края обрыва срастаются.

— Это что еще такое? — спрашивает Эд.

— Это стандартная ловушка, — отвечаю, — которой пользовались древние. После войны многие дома опустели, а те, кто еще защищался, ставили такие ловушки. Люди проходили по коридору, спотыкались об выступ, который служил сигналом, и проходили в гостиную, через несколько секунд дверь захлопывалась. Еще несколько секунд и мираж стены начинал двигаться к пропасти. Как только стена достигала обрыва, мираж исчезал, а обрыв затягивался.

— А что с теми, кто в обрыв падал? — Эдуард внимательно наблюдает за обрывом.

— Те падали метров пять. Там внутри стоит антимагическое поле, колдовать не получалось. Хозяин дома мог деактивировать заклинание и обнаружить вора.

— А как ты спасся? — спросил Хидеро, прищуриваясь.

— Я слевитировал.

— А если бы и вор слевитировал? — спросил Эдуард.

— Все равно, — мотаю головой, — хозяин дома узнавал, если эта ловушка срабатывала, и мог поймать вора с поличным, как вы сейчас меня.

— И как ты об этом раньше не вспомнил? — у Хидеро, кстати, отлично получается буравить взглядом, почти до дырки.

— В голову не пришло, — тихо ответил я.

Обрыв тем временем полностью исчез. Я прошелся по нему и для верности попрыгал, послышалось эхо, давая нам знать, что обрыв все еще там.

— Ладно, идемте, — иду к двери, — кстати, у нас только один рюкзак остался.

— А как же остальные?

— Утром обрыв должен снова появиться, постараемся их достать. Мы прошлись по коридору, других дверей и в помине не было.

— Кажется, здесь жил маг-иллюзионист, — делает заключение японец.

— Кажется, да, — киваю, — если он мог зачаровать целый замок от глаз остальных магов, то скрыть несколько дверей под стенами — запросто. Я перешел на внутреннее зрение.

«Здесь везде черные нити, вы сквозь них ходите. Именно такие заклинания приходится поддерживать Ангрэлю, ведь сам он не может от них избавиться и оторвать от себя черные нити. Практически все нити располагаются вдоль стен и на полу, лишь десяток находится в воздухе» — проинформировал меня Лоран.

А ведь можно попробовать прощупать нити, и найти место, из которого они исходят.

— Здесь наверняка сотни нитей, — пробубнил Эд, — значит, столько же ловушек и использованных магом заклинаний.

— Иллюзионист хряков, — поддержал его Хидеро, — сейчас на всем белом свете ни одного иллюзиониста не сыскать.

— Да, эта стихия потеряна для магов, — согласился Эдуард, — как и истинное зрение.

— Почему потеряно? — интересуюсь.

— После великой войны, — преподавательским тоном начал японец, — каким-то образом чуть ли не загубили Хранителя, никто не знает, как и за что. Примерно в течение трех лет все маги практически потеряли силы. Некоторые потом сумели ее вернуть, а большинство так и остались обычными людьми. До этой войны существовало две тысячи родов, которые владели магией, после — лишь пятьсот. Раньше маги владели стихией иллюзии, смерти, жизни, света и хаоса, именно эти стихии и пропали, а вместе с ними и их магия.

— Но ведь истинным зрением можно воспользоваться, имея особый ингредиент, — сказал я, намекая на коноплю.

— Можно, — кивает, — этими стихия тоже можно, имея под руками другие особые ингредиенты, но они все находятся под охраной Хранителя. Некоторые после войны просили у него этих ингредиентов, чтобы вернуть себе магию, но Хранитель всех посылал. Со временем, потерянные стихии стали выражаться в других оставшихся. Сейчас иллюзия подвластна воздуху, но лишь частично, свет — земле, хаос и смерть — огню, жизнь — воде. «Я укажу тебе место, а ты попробуй нащупать нить». Это как?