– О, Господи, – папа торопливо налил себе самую большую чашку чая, – а ты-то, ты сама… что делаешь?

Пришлось фантазировать. Чтобы не краснеть, вообразить себя принимающей участие в кинопробах.

– Ну, до сих пор я читала документацию на приборы… Да, вот на те, что фиксируют паранормальные волны. Ну, па, я знаю что ты в это не веришь – а между прочим, зарплата у меня теперь аховская.

Это был последний аргумент в споре. Размер зарплаты. В конце концов, пусть мои любимые, мои дорогие будут уверены в том, что жизнь у меня складывается просто прекрасно.

– И какая же?

– Две тысячи, – я торжествующе улыбнулась, – долларов, конечно же.

Мамуль ахнула. Папочка поперхнулся чаем. А Танька… Ох, похоже, Танька не верила в эту придуманную мною историю.

– Зарплата, конечно, недурственная, – медленно сказал папа, – жаль, что нормальной работы с таким окладом не найдешь.

– В нашем городе – это уж точно, – поддакнула я.

Еще один осторожный взгляд на Таньку… Не-а. Она уже не верила ни единому слову, но старательно делала вид, что восхищается старшей сестрой и ее превосходной зарплатой.

– Ну, хорошо, – сказала мама, поправляя на шее бусы, – а какие у тебя, Лерочка, отношения с начальством?

– Прекрасные, – и я захлопала ресницами, – рабочие отношения. Я – сотрудник, он – начальник.

– Лерусечка, – в голосе мамочки появились вкрадчивые интонации опытного иезуита, – а ты ничего… от нас не скрываешь?

– Мам, ну что ты, в самом деле, – вступилась за меня Танька, – Вареник у нас взрослая и самостоятельная женщина. Даже если отношения с начальником и выходят за рамки… гхм… рабочих!

Мамуль ахнула. Папа насупил брови и осуждающе покачал головой.

– Да нет у нас ничего, – сердито буркнула я, – нету. Вы что, не видите, что я ему не пара?

– Это-то мы видим, – проворковала Танька, – но кто знает, кто знает?

Я вскипела. Ну стоило ли, преодолевая многочисленные опасности, так стремиться домой? И ради чего? Только ради того, чтобы попасть на очередной допрос?!!

– Ну, все. С меня хватит…

– Как скажешь, лапуля, – мама легко чмокнула меня в макушку, – мы тебе верим. Ты просто пойми, что мы тебя любим и о тебе беспокоимся. Вот и все. А так – не переживай ни за что. За квартиркой присмотрим…

– А может, и я там поживу, – встряла Танюха, – было бы с кем…

– Татьяна! – гаркнула папа, – пока учишься, будешь жить с родителями!

Я осторожно покосилась на настенные часы. Хорошие такие часы, коричневый домик, в котором жила очень старая и оттого немая кукушка. Ее сперва хотели починить, но мамуль воспротивилась первой, заявив, что с этим «ку-ку» скоро станет нервнобольной. До возвращения Эрика оставался час. Ну, ничего. Я мужественно выдержу еще парочку-тройку допросов, и потом, потом… Мы уедем. Чтобы когда-нибудь вернуться.

– Пойдем в мою комнату, пошепчемся, – Танька подмигнула, выразительно приподняла гладкую черную бровь. А родителям загадочно улыбнулась.

– Нам посекретничать надо. Не возражаете?

Никто не возражал. В основном потому, что выведанная Танюхой информация должна была стать достоянием общественности.

…Когда мы были маленькими, эта комната безраздельно принадлежала нам. Там стоял диван, на котором спала «взрослая» я, и детская кроватка, где счастливо посапывала Танька.

Потом, когда мы стали подрастать, нам купили двухъярусную кровать – и немало крови было пролито в боях за верхний этаж. Но зато какой из этой кровати получался звездолет! Я была штурманом, мудрым штурманом вроде менвита Кау-Рука, а Танька неизменно изображала смелого и мудрого вождя арзаков, Ильсора.

Еще позже наш бороздящий чужие галактики звездолет был подарен родственникам, а в комнату въехали два скромных диванчика, и так продолжалось ровно до тех пор, пока я не покинула этот эдемский сад детства. Сперва к любимому, с которым разошлась после первой совместной поклейки обоев, а затем в съемную квартиру. Танька осталась единоличным владельцем комнаты – но владельцем милостивым. Время от времени я ночевала здесь, и тогда мы поверяли друг другу самые страшные тайны. Например, о том, что одногруппница Лидка встречается сразу с двумя, а сокурсник Сашка… вообще встречается… с мальчиками.

– Ну, рассказывай, – Танька, сверкая накрашенными глазищами, уселась на свой диван, в то время как я присела на бывший свой.

– Я вроде все уже…

– Ой, ну вот не надо, – она хмыкнула, – кому ты лапшу на уши вешаешь? Я ж тебя насквозь вижу… Да и этот твой, начальник… Он же тебя буквально раздевает взглядом!

– Что, правда, что ли? – смущенно пробормотала я. Уж чего-чего, а этого я за Эриком не замечала. Мне все казалось, что порой смотрит он на меня злобно и раздраженно, как будто я заноза в пятке. Но если… если это так, как видит моя сестрица? Только этого мне не хватало. И как же, как же… Андрей? Мой Андрей, которого я, как мне казалось, успела полюбить по-настоящему! Да, сейчас нас разделяет пропасть, но что такое ущелье, когда сердцам было так хорошо друг подле друга?