«Шато де Шильон», – напомнила себе Джейн и тронула поводья.

Не совсем доверяя странному монаху, она вовсе не собиралась пробираться туда самостоятельно. Нужно было найти… кого-нибудь. Заплатить. Хорошо заплатить, а потом убить, потому что тайну следует оберегать.

И Судьба подбросила ей подарок – в виде замаячившей в отдалении крытой пестрой повозки жонглеров.

Что ж, они, оказывается, тоже держали путь к Шильонскому замку. Тамошний лорд, говорят, большой любитель развлечений. Танцы, прыжки через горящие кольца, жонглирование цветными булавами…

Но что ж не так было с этой повозкой?

Скрывался в ней кто-то… очень похожий, близкий Джейн. Ведьма!

Юная красавица, темноглазая, с бледной кожей аристократки. И было видно, что она не прочь закрутить любовь с молоденьким рыцарем, да только вот рыцарь оказался девицей…

Они разговорились во время ночной стоянки. Ведьму звали Маликой, и обладала они уникальнейшим даром: умением одним движением мысли вскрывать замки, а заодно и отводить глаза, на время становясь невидимой. Вот и направлялась Малика в мрачный шато де Шильон, чтобы, пока браться-жонглеры будут развлекать народ, хорошенько почистить сундуки лорда.

И бывает же такая удача!

– Сделай для меня кое-что, – прошептала Джейн, – я осыплю тебя золотом. Будешь жить как леди, герцоги тебе кланяться будут.

– А что нужно-то? – в карих глазах блеснул алчный огонек.

– Найди моего брата. Он заточен там… Говорят, отдельно от прочих узников, и – еще ниже их. Под замком, в скале.

– Я не смогу спрятать нас обоих, – она вздохнула, но видно, что хочет взяться за это рискованное дело.

– Ты плавать умеешь?

– А то!

– Ну так выведи его… там есть, говорят, виселица, за которой всегда открытая дверь. В озеро. Пройди мимо виселицы, и прыгайте в воду.

– Там же мертвые, – Малика передернула атласными плечиками, – их же там… кучи… под водой…

– Мертвые никогда не причинят тебе вреда. А я буду ждать на берегу…

Главное – честно смотреть в глаза Малике. Чтобы она не поняла: после купания в холодном озере и ее, и спасенного «братца» ждет гибель от карающего меча.

– Ну, хорошо. Попробую… Только половину вперед, а то кто вас, рыцарей, знает… А в слово чести я давно не верю.

…Ночь.

Холодные капли дождя щелкают по плащу, затекают за шиворот. Дождаться, только бы дождаться. Просить помощи у Господа? Но разве поможет он в таком деле?

Что-то светлое мелькает в черноте прохода, откуда выбрасывают повешенных прямо в воду. Короткий всплеск, кто-то барахтается, сминая стеклянную поверхность озера. Все ближе и ближе… Видно, как выбирается на берег Малика, продрогшая, зуб на зуб не попадает, как напряженно тянет она на отмель что-то бесформенное.

– Ну, где ты? Помогай! Помоги же! – зубы клацают, слов почти не разобрать.

И теперь… Рукоять меча привычно ложится в ладони. Шаг, другой, третий, сквозь ломкие побеги жимолости. А Малика все тащит что-то, и уже видно, что это не просто темная масса. Белые пальчики ведьмы изо всех сил цепляются за грубую мешковину, и видна другая рука, неподвижная, мужская.

Дар скребется, требуя выхода. Сейчас, мой дорогой, сейчас. И с плеч долой, и миссия выполнена, и Наставник будет доволен своей ученицей. В конце концов, разве не доблесть – уничтожить врага, напившегося чужой крови как богомерзкая пиявка?

– Что ты делаешь? – Малика все же успевает обернуться. Отскакивает в сторону, закрывается руками в попытке спастись.

Бог с ней, с Маликой. Сейчас главное – враг.

Она склоняется, всего на миг, чтобы увидеть лицо. Черные, словно спелая ежевика, глаза заглядывают в душу – ага, он все понял. И, похоже, не боится, но…

«Не много чести в убийстве беззащитного».

– Кто тебя послал, палач?

И голос. Тихий, приятный, против воли ласкающий слух.

Ужасное осознание того, что она просто не сможет убить его прямо сейчас – хотя, возможно, «потом» будет слишком поздно. Что сказать Наставнику, о чем просить, чем оплатить выбранный путь?..

– Уходите. Вы, оба.

– Лер, очнись. Ну, не пугай меня. Очнись, пожалуйста!

Открыть глаза оказалось невероятно сложно. Веки слиплись, потяжелели. Все тело стало горячим, как будто налилось кипятком, сердце – как у воробья.

– Лера, я себе никогда этого не прощу, – строго сказала Джейн, – не нужно было. Давай, поднимайся, сейчас Эрик явится… Если он тебя в таком состоянии увидит, то боюсь даже представить…