Литовченко сморщился.

— А, черт! Переверните его, — велел он Сидонову. Тот перевернул тело Касатика лицом вверх, и они поняли, что налетчик умирает. Вся его белоснежная рубашка и серый, в полосочку пиджак, были обильно пропитаны кровью. При такой кровопотере не выжил бы никто.

В это время со стороны входа в ресторан раздался крик:

— Сережа! Сереженька! Милый! Пустите меня к нему! Сережа!

Воля в истерике билась так, что трое взрослых мужчин с трудом с ней справлялись. Она буквально дотащила взмокших милиционеров к телу лежащего мужа. Тот словно дожидался именно этого. Касатик уже не видел ее, просто выгнулся всем телом на голос жены и захрипел в последних муках агонии…

Сергей Касатонов умер на глазах своей жены, Воли Александровны Касатоновой.

Литовченко закончил свой рассказ философскими рассуждениями:

— Я потом долго думал, чего он тогда так глупо повел себя? Взял он кассу, ну и что? Зачем за ствол хвататься? Дали бы ему лет пять, не больше. Касатик был рисковый, но не глупый парень. А потом понял. Перед Волей ему неудобно было из себя труса изображать. Сказала бы она — брось пистолет. И он бы бросил. А так… Понты его сгубили. Да и Воле тогда срок дали. За сопротивление милиции, за укрытие краденного. Только она тогда уже беременная была, как раз, по-моему, этим вот, Сашкой. Так что сидела она недолго, месяца три.

Литовченко вдруг спохватился:

— А чего это я вас баснями кормлю? Ну-ка, наливайте! Давайте выпьем за тех, кого с нами нет, а с кем хотелось бы сейчас сидеть за одним столом.

В этот вечер Колодников удивительно рано пришел домой, сидел, ужинал.

— И долго ты так будешь дежурить? — Спросила его жена, Ирина. — Ты уже которую ночь дома не бываешь.

— Мне самому это интересно.

— Слушай, Андрей, а ты, случайно, другую там себе не завел на стороне? А то так складно все получается. И дома не ночуешь, и уставший до смерти приходишь.

Колодников, пивший уже чай, поперхнулся:

— Ты чего это, Ирина? Столько лет не ревновала, не ревновала, а теперь вдруг выкатила «колобок»?

— Да, насмотришься тут по телеку передач про все эти измены, еще и не такое в голову полезет.

Тут мобильник Колодникова выдал марш "Прощанье славянки".

— Да, слушаю.

Колодников несколько секунд послушал своего собеседника, потом поднялся из-за стола.

— Да, заезжайте за мной, — сказал он в микрофон. — Я скоро выйду.

Он подошел к шкафу, открыл его, достал нагрудную кобуру.

— Что, что-то серьезное? — Спросила Ирина.

— Если все будет хорошо, то завтра ночью я наконец-то отосплюсь.

Когда Колодников вышел из подъезда, около него уже стояла дежурная «шестерка». В ней сидели Астафьев и Фортуна.

— Ну, — спросил их Колодников, — оружие в этот раз все взяли?

— Да взяли, — отмахнулся Астафьев.

В это время включилось радио, оттуда послышался голос Зудова.

— Пятьдесят второй — седьмому. Они подобрали бородатого. Едут в сторону центра по Ленина, проехали улицу Рабочую.

Колодников тут же спросил в микрофон:

— Седьмой — пятьдесят второму: сколько их?

— Трое. Мне кажется, что они едут за четвертым.

— Понятно, не упустите их. Мы на Таганрогской. Едем навстречу вам. Жуковка, где там вневедомственная?

«Жуковка» — такие позывные были у дежурной части ГОВД, отозвалась тут же.

— Жуковка — седьмому. Наряд предупрежден. Он где-то в этом же районе.

— Да вон они, сзади едут, — подсказал Фортуна.

В самом деле, за их автомобилем пристроился автомобиль с характерной милицейской раскраской и буквами ОВО на боку.

На очередном перекрестке они остановились на светофоре, ждали, пока загорится зеленый свет.

Зудов сообщил по рации:

— Мы вас видим.

— Мы вас тоже, — отозвался Колодников.

Они действительно сейчас прекрасно видели друг друга, на пустынных вечерних улицах Кривова было очень мало машин. С одной стороны перекрестка стояли: машина с Колодниковым и за ней — «пятнашка» вневедомственной охраны. С другой: «семерка» в которой располагается Зудов, а перед ними — как раз синяя «семерка» бандитов. Загорелся зеленый свет, все машины проехали перекресток и поехали дальше. Чуть переждав, за ними разворачивается и кортеж милицейских машин.

Колодников попросил водителя:

— Не спеши, нам светиться тут нельзя. Юра, открой окно, а то даже мне уже плохо от дыма.

Астафьев опустил затонированное окно, успев заметить на остановке каких-то подростков, пару симпатичных девушек, проводил их взглядом.

В это время в салоне «семерки» бандитов у Шило зазвонил телефон. Он поднес к уху мобильник, выслушал, и изменился в лице.

— Обрыв Ваза! — Бросает он водителю. — Спалились, бл…!

— Чего там? — Не понял тот, хотя исправно нажал на педаль газа.