В это время за спиной Астафьева скрипит открываемая дверь, Юрий хотел повернуться, но услышал испуганный детский голос: "Ой, извините!", — и даже не повернулся. Его сейчас больше интересовал рассказ налетчика.

— Потом мы взяли ночной комок в Самаре, потом были гастроли в Уфе, в Саратове. Коник к нам по старой памяти прибился, втроем уже легче стало работать. И понеслась жопа по кочкам! Гуляли по всей области. Один за рулем, остальные кассу берут.

Ольга вздохнула:

— И все-таки, Шиловский, как вы ни пытались нас убедить, но вас было четверо. Кстати, а почему вы в последнее время начали грабить «Горилки» у нас в городе? Это же не принято у таких, как вы. Тут же ваша лежка?

— Командировок давно не было — Лара приболела с ребенком, сам в отделе на кассе сидел. А играть на что-то надо было. Вот мы и сорвались.

— А еще из-за того, что разбили игровой автомат? — Спросил Астафьев.

Шиловский скривился:

— Вы и про это знаете? Да, надо было и это как-то разрулить, вот я и пошел на дело тут, в Кривове.

Астафьев задал вопрос, давно мучивший не только его, но и всех остальных оперов:

— А почему именно «Горилка», а не какие-то другие супермаркеты?

— А там камеры стояли фуфловые. Зачем нам лишний раз светиться на экране, чай не депутаты?

— Как вы об этом узнали? — спросила Ольга.

— Случайно. Сынок начальника охраны проболтался…

Шиловский не докончил фразу, и они поняли, что он чуть было не проговорился, не назвал имя четвертого члена банда. Юрий решил все же еще раз уточнить:

— Так вы скажете, кто был четвертым в вашей банде?

— Не было четвертого. Трое нас было. Трое!

Ольга вздохнула:

— Хорошо, можете не говорить. Только ведь все равно мы узнаем.

— Ну, узнаете, так узнаете. Только не от меня. Хорошо?

— Хорошо.

Сверху раздался шум, как будто этажом выше что-то сверлили, или резали болгаркой. С потолка даже посыпалась известка.

— Это что такое? — Недовольно спросила Ольга, отряхивая волосы.

— Да тут на третьем этаже ремонт идет, — пояснил Юрий.

— Сдуреть можно! А как же больные? Им же многим покой нужен.

— Дождешься тут покоя, — Скривился Шиловский. — Это они еще на обед уходили. А так с утра пилили и сверлили.

— Да вот так, по-русски. Два в одном: и больница и стройка.

Сверху за дело принялись основательно, уже даже говорить стало проблематично.

— Ладно, — Ольга поднялась. — До свидания, Шиловский. Я надеюсь, что к следующей нашей встрече вы передумаете и все расскажете нам как есть.

Тот криво улыбнулся, потом попросил:

— Одна только у меня есть просьба, граждане начальники. Не говорите пока Ларке, что я под следствием. Ей сказали, что я просто попал в аварию. Не хочу я до времени ее огорчать. У ней, похоже, второй мой ребенок под сердцем.

— Хорошо, — пообещала Ольга.

Они вышли из палаты, и Ольга сразу остановила идущего по коридору врача:

— Игорь Николаевич, извините, еще пару вопросов можно? Так вы говорили, что Шиловский не сможет сбежать? Стоит у его палаты ставить охрану?

Доктор отрицательно покачал головой:

— Нет, это исключено. У него компрессионный перелом позвоночника.

Астафьев был настроен совсем не так, как доктор:

— Удивительно тогда, как после аварии он с этим переломом позвоночника коршуном кинулся к багажнику. Еле тогда его скрутили.

Доктор кивнул головой:

— Так бывает. Я знал одного вертолетчика, он после аварии трое суток ухаживал за своими товарищами, разводил костер, ходил. А потом оказалось, что у него такой же вот перелом.

Беседуя, они все дальше и дальше уходят от палаты Шиловского.

— А он не сбежит так вот, сгоряча? — Снова поинтересовалась Ольга.

Доктор засмеялся:

— С нашим-то гипсом? Исключено. С ним и Шварценнеггер два шага не сделает.

— А как там Коник, то есть этот, Полев? — Спросил Юрий.

— В очень тяжелом состоянии! Он в реанимации, и за то, что он выживет, я не ручаюсь. ЧМТ с обширной внутренней гематомой. Такие выживают один из трех.

В это время мимо них торопливо прошла с сумками и сетками Лара — жена Шиловского. Юрий опять отметил, насколько это красивая и эффектная женщина.

— Плохо, — вздохнул он. — Коник нам нужен живым.

В это время за их спинами раздался дикий женский крик. Переглянувшись, Ольга и Астафьев побежали туда. В открытой двери палаты была видна спина Лары, она стояла, закрывая лицо руками. За ней была видна кровать с Шиловским, на лице того лежала подушка, ее простреленная середина окровавлена…