— Стоять!

Мы успели пройти не более ста метров. Первые лампы исчезли из виду, впереди не было видно ничего кроме желтых пятен и ровных стен, уходящих в темноту. Кажется, под моими ногами завибрировал пол.

Паршивец, тоже прекрасный софтер, все сразу понял, замер прямо с поднятой ногой. И вовремя.

Пол действительно задрожал, захрустел, а потом взял и обвалился прямехонько перед Паршивцем. Образовалась этакая широкая дыра, через которую и перепрыгнуть, видимо, не получится, и обойти никак, потому что коридор сделался еще уже, чем вначале.

Паршивец успел тяжело вздохнуть и отступить назад, когда из отверстия донесся шум упавших кусков пола. Высота, стало быть, не маленькая.

— Уф, — говорит Паршивец, — спасибо, Грозный. Ну и слух у тебя.

— А я и не слышал ничего, — говорю, — просто показалось, будто земля задрожала и стены.

— Я так вообще ничего не почувствовал, — говорит Негодяй, — пошел бы со мной, Паршивец, валялся бы сейчас, как бы, на дне пропасти.

— Вот так сюрприз.

Паршивец склонился над пропастью и протяжно присвистнул. Из-за его плеча ничего не было видно, но и так ясно, что дна отверстия нам без фонариков не разглядеть… тут бы и с фонариком как-нибудь справиться.

— Предложения есть? — Паршивец смотрит на нас.

— Это ловушка или просто так получилось? — спрашивает Сан Саныч.

— Если бы была ловушка, мы бы почувствовали, — отвечает Паршивец, — в рубашку вшит программа, которая сканирует местность в радиусе десяти метров на наличие внешнего вмешательства.

— А если это скрипт? — спрашиваю.

— Она и скрипты различает, — успокаивает Паршивец, — нет, пол обрушился не случайно. Вполне возможно, кто-то из нас на что-то наступил и открыл вторую серверную подкачку. Проще говоря, черный ход Архива.

— Я в удачу не верю, — твердо говорит Негодяй, — меня в эту дыру не засунете, как бы.

— Никто никого засовывать не собирается, — отвечает Паршивец, — для начала давайте посмотрим, что там вообще.

Он присел на корточки перед дырой, вынул из рюкзака фонарик, несколько секунд напряженно всматривался, а потом сообщил, что ни черта не видно.

— Оно и понятно, — говорит Негодяй, всегда отличающийся особым пессимизмом, — никто не захватил ботинки, для лазания по стенам? Одели бы сейчас, как бы, и — фьють — на другую сторону.

— Ха-ха! — Паршивец невесело хмурит брови, — а давайте сбросим вниз самого говорливого и посмотрим, что из этого выйдет.

— Или самого лысого! — не остается в долгу Негодяй.

— Или всех лысых, — встреваю я, — надоели оба, заткнитесь.

Настало время немного помолчать и подумать. Обойти дыру невозможно. Лезть в дыру никто не согласится, даже если это и запасной вход в Архив. Возвращаться обратно тоже нет смысла. Черт, даже связаться с Пройдохой не выйдет — это же прямой маячок на мониторы Слонов, сразу обнаружат. Пройдоха, конечно, не дурак, он увидит, что у нас происходит, но что он сможет сделать? Только включить аварийный выход, с мгновенным обрывом w-нэт, чтобы не оставили следов при выходе. Сдаваться, впрочем, тоже никто не собирался. Мы просто сидели у дыры и думали. Или делали вид, что думали. Мне почему-то лезли в голову совсем дурацкие мысли. О том, что Наташа переживает и наверняка придет проведать, как у нас дела. О том, что здесь, в подземке, довольно прохладно, и так не хочется подниматься на поверхность, под вечно палящее солнце Ниши. Думал я миллионе кредиток, который утекал сквозь пальцы, как холодная вода из-под крана. Еще я думал о Крабе. Классный был софтер, не чета нынешним. Он ушел из софтерства, когда я закончил сидеть второй год. Вот он бы, наверное, чего-нибудь стоящее придумал. Краб обожал безвыходные ситуации. Мозги у него работали на все сто.

— Помните Краба? — спрашиваю.

— Кто ж его не помнит, — бурчит Паршивец.

— Да, его бы сюда, — отвечает Сан Саныч, — но он исчез, и никто не знает куда. Говорят, что Краб умотал из города еще год назад, и сейчас в столице сидит главным администратором в какой-то конторе.

— Нет, он в Такере, — отвечает Паршивец, замечает наши удивленные взгляды и усмехается, — я был у него в гостях три дня назад… Краб руководит всей нашей операцией.

— Вот так дела! — присвистывает Негодяй, — а чего молчал?

— А никто не спрашивал. Краб же, кстати, главный заказчик. Ему нужны конкретные файлы на трех человек из окружения Президента. Есть подозрения, что они пытаются организовать грандиозную провокацию против государства.

— И ради этого ты нас сюда потащил? — спрашиваю, — дело, оказывается, не в миллионе кредиток, а в раскрытии заговора? С каких это пор софтеры занимаются государственными делами? Ты забыл, кто мы такие? Да ты, я вижу, с головой ушел в бизнес и в свои отели! Софтеры ходят в Ниш, чтобы заработать, а не чтобы служить государству. Слоны и без нас это прекрасно делают.

— Ты не понимаешь. Здесь дело не в Слонах и не в президенте, — Паршивец тяжело вздыхает, — президент вообще ничего не знает, а софтеры не служат на государство. Краб хочет связаться с этими людьми, чтобы предложить им свою помощь.

В узком коридоре вдруг наступило тихо. Я тупо смотрел на Паршивца, тот, в свою очередь, смотрел на меня. Сан Саныч и Негодяй притихли.

— Я не понял… что ты сейчас сказал?..

— Краб хочет предложить им свою помощь в свержении Президента, — повторил Паршивец, — он вышел на меня почти сразу после того, как отошел от софтерства, мы с ним поговорили по душам и по делу. Он считает, что софтеры уже не просто мелкие воришки, а двигатели прогресса. С помощью софтеров, сказал он, можно быть глазами и ушами революции. Ведь софтеры, по сути, это люди, которые выступают против государства. Они попирают законы, они почти поголовно недовольны властью. Краб предложил мне подыскать хороших, действительно хороших, софтеров, чтобы они смогли украсть из Архивов файлы на людей, готовящих покушение.