Как назло, попадались только бары да дорогие рестораны, и ни одной скромной забегаловки, в которой можно было бы перекусить за приемлемую цену. Наконец, отчаявшись найти дешевую еду, Ким зашел в один из баров.

Вышел он оттуда минуты через две, его и без того узкое лицо вытянулось еще больше. Нет, он ожидал, что цены здесь большие. Но чтобы настолько…

Вытащив деньги, пересчитал — сто пятьдесят четыре креда. Катастрофически ничтожная сумма.

Он снова побрел по улице, думая о том, не лучше ли вернуться на космодром и попытаться улететь в другое место. Да нет, туда ему дорога закрыта. Во-первых; не хватит денег на билет, а во-вторых, это ничего не изменит…

Ким осознал, что стоит и смотрит на вывеску большого игорного дома. Зайти? А что он теряет? Все равно это не деньги…

Прежде чем зайти, он подошел к ближайшей урне. Сделав вид, что ему плохо, что его вот-вот вырвет, склонился над ней, затем незаметно сунул в глубину мусора пистолет. На входе наверняка детекторы, в такие места с оружием не пускают. Теперь можно и попробовать.

Двери раскрылись автоматически и тут же захлопнулись за его спиной. Здесь было нечто вроде шлюза — перед Кимом открылись внутренние двери, в лицо пахнуло упругой струей воздуха. Давление здесь было равно земному. Стоило посетить казино хотя бы ради этого.

Очутившись внутри, Ким тут же ощутил себя ужасно маленьким. Сверкающие огни, музыка, на сцене красивые девушки в почти невидимых бикини. Карточные и бильярдные столы, десятки рулеток, сотни игровых автоматов. И люди — много людей. Изысканно одетых, богатых, респектабельных. Ким специально попытался найти кого-то похожего на него самого — и не смог.

Ему стало жалко себя, затем душу захлестнула обида и за всех тех, кто не мог позволить себе такойжизни. Несправедливо это, очень несправедливо.

А ведь раньше он об этом не задумывался. Не то чтобы не знал о существующей в мире несправедливости — скорее, просто не хотел всего этого замечать. Была работа, приличные деньги. Было ощущение того, что он принадлежит к элите, что он, несмотря на все недостатки и сложности, делает большое и важное дело. Но вот все рухнуло, как карточный домик, и он остался один. Чужая планета, чужая одежда. И никаких надежд.

Ким подошел к рулетке и долго наблюдал за игрой, размышляя о том, рискнуть ли всем сразу или растянуть эти жалкие гроши на две-три игры. Решил поставить сразу. Ему сейчас трудно, ему очень нужны деньги. Там, дома, он спас незнакомую ему девушку, поставив себя таким образом на край гибели. Спас ее, вырвал из лап Голана — так неужели боги не видят Этого? И неужели не помогут сейчас, когда ему так необходима их помощь? Ведь ему не нужно слишком много…

Он поставил все деньги на двадцать шесть, день своего рождения. Сто пятьдесят четыре креда. С замиранием сердца следил за тем, как вертится маленький красный шарик, как стремительно бежит он по кругу, сопровождаемый десятками жадных глаз.

Вот шарик замедлил свой бег, подпрыгнул, заскакал резвым зайцем над номерами. Наконец подпрыгнул последний раз и остановился.

— Восемнадцать, черное, — огласил крупье.

Ким стоял и с недоумением смотрел на обманувший его поганый шарик. Потом перевел взгляд на стол — как раз вовремя, чтобы в последний раз увидеть свои деньги.

Он не мог понять, как это произошло. А главное, почему. Ведь все шло к тому, чтобы он выиграл. Не мог он не выиграть, это противоречило всем его представлениям о справедливости. Должен был выиграть, обязан. И проиграл…

Повернувшись, Ким медленно отошел от стола, растерянно оглянулся. Посмотрел на пол в безумной надежде увидеть где-нибудь мятую затоптанную банкноту — ведь здесь так много людей, так много денег. Может же кто-нибудь обронить ее —* случайно, непреднамеренно. Лежит она сейчас, мятая и истоптанная. А он поднимет ее, разгладит. Оботрет, если нужно.

Ему не удалось найти банкноты. Осознав, что все его надежды нелепы, Ким быстро вышел на улицу — не мог он больше находиться в окружении сытых откормленных рож. И хотя снаружи воздух был разреженным, Ким вдохнул его с невольным наслаждением. Подошел к урне, спокойно нагнулся и достал пистолет, сунул его под куртку. Его не волновало, что кто-то может это заметить. Потом неторопливо пошел по улице, думая о том, что у него, по крайней мере, еще есть оружие. И странно, что он не подумал об этом раньше. Ведь пистолет — это тоже деньги. Оружие всегда в цене. И если его продать, денег может хватить на новые документы.

Он сидел в небольшом баре и жалел, что не зашел сюда сразу. Если бы у него были сейчас те полторы сотни кредов, он не торчал бы, как последний идиот, за пустым столиком и не смотрел бы, как пьют и едят другие.

Подошел бармен.

— Дружище, у нас не сидят просто так… — Он нагнулся к Киму. — Закажи что-нибудь.

— Я жду друзей, — ответил Ким, стараясь не смотреть бармену в глаза. — Они сейчас придут.

— Да мне плевать, кого ты ждешь. Или заказывай выпивку, или вали отсюда. Здесь бар, а не комната свиданий.