Телега, направляемая гордой Пелли, миновала постоялый двор. Крысак, отдохнувший и бодрый, готов был идти и дальше, но его остановили. До него так явственно доносился запах овса, что тяжеловоз хотел было поворачивать. Пришлось Нэрнису высовывать руки из шалаша и полулежа удерживать тяжеловоза от попыток куда-нибудь податься.

Пелли купила вина, еще один окорок на всякий случай и ждала, пока хозяин наполнит бурдюки. Его сизоносого слуги нигде не было видно. А одиноко стоящая на дороге телега колыхалась и «шипела» на все голоса. В шалаше шла возня.

— Нэрьо, ты меня пинаешь, я сейчас порву попону и вывалюсь! Благодарю, Достойная Вайола, если бы не Ваша помощь, я бы выпал. Да, это я от природы такой, как Вы выразились, мускулистый. Нэрнис, стыдись, дева помогает мне как воин воину. Что значит, ты советуешь убедиться? Нет, Вайола, не стоит, не надо, я не выношу щекотки! Я Вас не придавил? Не стоит меня держать. Я уже нормально сижу. Если Нэрнис не будет брыкаться… Нэрьо!

Пелли с первым бурдюком заглянула в шалаш и, возмутившись, плюхнула тяжелую ношу прямо на корзину. В шалаше сдавленно хохотал Нэрнис, а Даэрос красный от возмущения сидел, утонув между пышных коленок воительницы. Вайола притиснула его к себе, обхватив за талию. Полутемный яростно сверкал глазами. Кто сказал, что служанки ни на что не годны? Пелли прошептала, почти одними губами:

— Телега ходуном ходит. И вас слышно.

Оказывается, войском управлять можно и шепотом. Все разом притихли, и Пелли удалилась за вторым бурдюком. В довершение ко всему она принесла на спине, как заправский грузчик, мешок овса. Вот теперь меди точно не осталось. И места в телеге — тоже. Поэтому Даэрос получил в руки бурдюк, который ему пришлось держать на манер младенца. Вайола не утерпела и сообщила всем, что из такого «самца» со временем выйдет прекрасный отец.

Вечер стремительно приближался, село миновали, а лесная опушка совершенно не располагала к ночлегу. Мимо них по дороге пошаркал уже качающийся сизоносый слуга трактирщика: не иначе, возвращался за добавкой. Даэрос притих в объятиях Вайолы и был странно сосредоточен. Пелли подстегнула Крысака, и телега вкатилась в тихий, прохладный лес.

Издалека он казался густым, но оказалось, что редко стоящие высокие сосны никак не подходили для скрытной стоянки. Нэрнис заверил, что впереди будет березняк, а за ним, скорее всего — ельник. Решено было ехать к ельнику. Пелли разморило после походов, таскания бурдюков и мешков. Запах нагретой за день смолы и хвои струился вокруг и создавал ощущение удивительного покоя. Нэрнис сзади подпирал её плечом, и жизнь опять стала прекрасна. И как он, не глядя, отличает елки от сосен? На запах? А Вайолу она сегодня по части наблюдательности обставила. Ей же пообещали серьги, а не какой-то там «орден».

Деревья расступились, как будто шарахнулись от дороги, потянуло сыростью. Впереди и, правда, показался густой низкорослый ельник. По обочинам колыхалась трава. Крысак пытался дотянуться губами до медуницы. Пришлось спешиться и взять его под уздцы. Даэрос выскочил из телеги и шел следом, распрямляя траву и пытаясь хоть как-то замаскировать выкошенный их отрядом проход в подлеске. Айшак топтался рядом с ним и всё портил. Пришлось махнуть рукой на это бесполезное занятие и идти помогать Пелли управляться с Крысаком. Ельник пришлось обогнуть, преодолевая корни, кочки, бугры и ямки. Между двух стволов телега чуть не застряла, и Полутемный, наконец, объявил привал.

Место оказалось не плохое. Пока девы выгружали припасы, распрягали и стреножили Крысака, Нэрнис натаскал сухих еловых веток и разжег костер. Даэрос смотрел в огонь, во всеобщей суете не участвовал, и, казалось, улетел в своих мыслях куда-то в грядущую ночь.

— Даэр! Ты бы помог!

— А? — Полутемный очнулся, но не до конца. Он встал, прошелся, вытащил из вещей косынку Пелли, расстелил и стал накрывать на стол. По мере того, как он доставал из своей безрукавки предмет за предметом, взгляд его терял осмысленность. Даэрос о чем-то весьма сосредоточенно думал, но точно не о том, что делал. Нэрнис, Пелли и Вайола, наблюдали за его манипуляциями и удивлялись — было чему. Из передней части жилета появились восемь серебряных вилок. Четыре отправились обратно в карман. Столовые ножи перекочевали на платок в том же порядке. Потом последовала солонка цветного стекла с солью, вставленные одна в другую серебряные с чернью стопки и пара хищного вида стилетов, блиставших идеальной заточкой. Когда Даэрос выложил кольца для салфеток, Нэрнис не выдержал:

— Брат, а где ты хранишь складной поднос и тарелки?

— Нигде. — Полутемный встряхнулся. — Да, кольца — это лишнее. Давайте еду, вино, сейчас поедим и я вас огорчу. Айшак, яблок нет. Иди елки грызи. Пелли, если Крысак напился, дай ему овса. Вайола, не садитесь на этот ствол — трухлявый. Не ушиблись? Бурдюки и часть еды — обратно в телегу. Завтра уедем до рассвета.

Разбудили на свою голову! Пелли была расстроена. Теперь опять с мешком возиться. Раскомандовался! А такой был смирный и мечтательный — настоящий эльф. Как на картинке. У-у-у! Змея остроухая!

Нэрнис возражать не стал и пошел нагружать телегу. Вайоле и половины «ложа» для сна хватит. А они и так поспят — привычные уже. И, похоже, что его Полутемный брат до чего-то додумался, но это «что-то» их скоро огорчит. Ни дня без пакостей! Кажется, вечность миновала с тех пор, как он покинул Озерный Край. Там раз в сто лет шишка не вовремя упадет — уже событие. А с этим Полутемным братом — ни дня без шишек… То плащами швыряемся, то от стражи бегаем, то людьми прикидываемся. Вот, Воительница попалась с тяжким недугом. Девы то в обморок падают, то спасают, то опять в — обморок. Айшак елку жрет. Кушает, то есть. Красота… И впереди опять что-то намечается. Весело-то как! Надо начинать писать мемуары: «Однажды мы с братом угодили…»