— Нет, конечно, — ответил Алекс.

Я вытащила из пачки сигарету и прикурила. На улице стояла теплая летняя ночь. Воздух одуряюще пах ночными цветами и чуть горьким ароматом полыни.

Я настолько увлеклась ночными распространителями потрясающих эфиров, что не заметила, как парни попрощались. За Алексом громко хлопнула дверь, выведя меня из состояния транса. Дима, также увидев мое рассеянное невнимание, неторопливо направился к калитке.

— Стой! — наконец, отмерла я.

Он оглянулся и остановился, внимательно глядя на меня.

— Я хотела с тобой поговорить.

— О чем? — равнодушно спросил он, а я чуть не задохнулась от возмущения.

'Хамелеон! Черт тебя дери!

— Не уходи, — робко попросила я, — останься сегодня со мной!

Он молчал. Я ждала.

Молчание затягивалось, и я уже была готова разреветься от обиды. В конце концов, это он должен просить меня остаться с ним.

Я оторвалась от созерцания своих босоножек и посмотрела в эти потрясающе зеленые глаза. Его ответный горящий взгляд и теплая улыбка, стала для меня откровением. Он молча подхватил меня на руки и внес в дом.

— Куда? — хрипло спросил он.

Я не в силах сказать ни слова жестом указала на лестницу, а затем и на дверь комнаты.

То, что творилось у меня в душе, нельзя назвать иначе как метель.

Все было так, будто за стенами этой комнаты рушился и погибал целый мир, словно на близость друг с другом нам отвели одну жалкую ночь.

Я таяла и снова возрождалась, ощущая, как он вновь и вновь, без слов просит у меня прощения, за все! Я его принимала.

В ответ, он по кусочку, по осколку, отдавал мне мое сердце, потрепанное, но свободное и только мое!

Утро наступило быстро, незаметно подкравшись через занавешенное окно.

Я встала с помятой постели, в спешке собрав сорванную одежду, принялась одеваться.

Слова показались мне совершенно ненужными, он благодарно обнял меня на прощание и отпустил…

На кухне я наспех соорудила бутерброд и кофе, проглотив и то и другое почти не ощутив вкуса. Я опаздывала на работу.

Робко постучав в комнату Алекса и Нади, я вошла. Алекса уже не было, видимо уже на работе.

— Надюш, я так рада была тебя видеть, — прошептала я ей на ухо, — извини, опаздываю, ты, если что звони.

Я чмокнула ее в щеку.

— Удачи, — сквозь сон пробормотала Надя.

Я, спешно схватив сумку, помчалась на остановку. Выскочив за забор, я резко остановилась. На утоптанной песчаной дорожке блестели разноцветные стеклянные черепки. Зачарованно глядя на буйство солнечных бликов плещущихся на рваных осколках стекла, я опустилась на корточки и стала их собирать.

На остановку я шла, довольно улыбаясь, и даже боль от пораненных ладоней не могла испортить настроение…

А на остановке, стояла, вызывающе алея, машина Макса.

Я подошла к машине и приветственно помахала зажатым кулаком.

— Ты что здесь делаешь? — спросила я вышедшего мне на встречу Максима.

— Тебя жду, — невозмутимо ответил он, — а что у тебя там?

— Где? — не поняла я.

— В руках!

— Ах, это, — ответила я, разжимая кулаки, — это осколки моего сердца.

— Отдай мне, — серьезно попросил Максим.

— Что? Черепки? — улыбаясь, ответила я.

— Нет. Твое сердце, — и впервые мне не нашлось, что ответить.

Я была счастлива.

Охота на неудачницу.

…теперь я, как мишка, грустные пуговичные глаза…

Вероника Мелон.

— Что это? — спросила я, с ужасом глядя на себя в зеркало.

— Как что? Ну, ты же просила феерию и легкомысленность?

— Просила, но это совсем не значило, что из брюнетки меня нужно сделать платиновой блондинкой!!!

— Али, не хнычь тебе очень даже идет, — фыркнула Ирка, критически оглядывая меня в зеркале.

— Ладно, тут уж ничего не попишешь.

— Но-но, скажи, что тебя не устаивает? Тем более блондинкам больше прощают!

— А ничего что Макс не любит блондинок? — тяжело вздохнула я, и заерзала на кресле, — давай уже разоблачай меня и я пойду. Опаздываю!

— Лети, жертва моего парикмахерского гения, — съязвила Ирка.

— Я тебе еще припомню жертву, — деловито заметила я, торопливо вылетая из салона.

Стоя на остановке, я начинала тихо сатанеть, автобуса не наблюдалось уже пятнадцать минут.