«Радуют всего две вещи!», – сообщил оптимистически настроенный внутренний голос. – «Не то, чтобы очень радуют, но и не огорчают, что – по нынешним смутным временам – уже немало. Во-первых, не было ни одного стопроцентного глюка…. Во-вторых, все разговоры, не смотря на чужие и непривычные голоса, велись сугубо по делу. Не было ни откровенной чуши, ни двусмысленных шуточек. Вокруг царит насквозь рабочая и деловая обстановка, обычная для рядового четверга…».

Сама процедура осмотра банковского хранилища, расположенного в подвальной части здания, не заняла много времени. В том плане, что Ник (то есть, его обострённая тонкая психика) тут же определил (нашёл, почувствовал, выявил?) два потенциально-опасных объекта, расположенных в разных помещениях хранилища.

В зале, где в аренду частным лицам сдавались – для хранения денег и прочих сокровищ-драгоценностей – банковские ячейки, он сразу же услышал (уловил?) странный шорох.

«Будто бы лесные змеи-гадюки сплетаются – непонятно где – в весенние брачные клубки», – задумчиво прошептал осторожный внутренний голос. – «Вот ещё одна достоверная и доходчивая ассоциация – подстанция по передачи электроэнергии, там тоже постоянно что-то шуршит и потрескивает…».

– Слышишь что-нибудь? – обратился Ник и Денису Котову, начальнику охранной смены.

– Абсолютно ничего! – нервно подёргав мохнатыми ушами, отрицательно покрутил лисьей головой Денис, отчего во все стороны незамедлительно полетели крохотные, ярко-рыжие блохи. – Полная тишина, как и положено по технологии хранения…. Принести итальянский шумомер, Николай Сергеевич? Я быстро, одна нога здесь, другая – уже в подсобке…

– Не стоит! – Ник принялся неторопливо и планомерно ощупывать ладонями рук дверцы ячеек-сейфов. – Ты, Дениска, лучше отойди в сторону, помолчи и не задавай глупых вопросов. Я потом, если будет надо, расскажу, что надо делать дальше…

Очень скоро он обнаружил ячейку, металлическая дверца которой на ощупь оказалась гораздо теплее остальных. Обойдя помещение по второму кругу, Ник спросил у Котова:

– Ты ведь, братец, если я не ошибаюсь, служил в ВДВ?

– Так точно!

– Десантники, как мне говорили, обожают – давать друг другу прозвища и клички. Тебя в армии, часом, не Лисом ли величали?

– Так точно, Лисом! А откуда вы знаете, Николай Сергеевич?

– Ответ прост, логичен и понятен: от верблюда! Значится так, Лис. Подготовь-ка мне все данные по ячейке за номером 342-А. Все-все. Кто её арендовал раньше? Кто снимает сейчас? Когда нынешний владелец посещал хранилище в последний раз? Отдельно – список всех посещений за две прошедшие недели, – подумав, изменил указания: – Нет, пожалуй, за прошедшие два месяца.

– Что ещё?

– Видеозаписи и чёткие фотографии арендаторов этой ячейки – сегодняшнего и предыдущего. Ставь соответствующие задачи перед подчинёнными и пошли в Старый зал…

Старый зал, действительно, был старым. Когда-то на месте здания банка Ануфриева стоял старинный дом, построенный ещё задолго до Октябрьской революции купцом первой гильдии Константином Кузнецовым. Причём, в подвале дома у рачительного и прижимистого купчины была оборудована серьёзная кладовая – для хранения всякого и разного добра, нажитого непростым купеческим трудом. Нажитого добра, по-видимому, было в достатке немалом, поэтому и кладовая занимала порядка четырёхсот пятидесяти квадратных метров. Потом сам дом стал понемногу рассыпаться от старости на отдельные составные части, и его, в конце концов, снесли, а земельный участок – вместе с крепчайшим фундаментом – выставили на закрытый аукцион, который Ануфриев успешно и выиграл. По-честному выиграл? Весьма сомнительно, весьма…. За большую взятку? Не смешите, пожалуйста! Скорее всего, просто позвонили из самой Москвы и напрямую, без обиняков, велели: – «Отдать означенную земельку нашему Ивану Ивановичу!». Спрашиваете, кто позвонил? Тот, кому, ясен пень, это и положено – по его должности высокой…

Итак, часть банковского здания была выстроена на старинном купеческом фундаменте. Естественно, что пригодилась и бывшая кладовая Константина Кузнецова. Её умело переоборудовали с применением самых современных технологий и считали – причём, совершенно заслуженно – одним из самых надёжных банковских хранилищ во всём городе. Толстенные стены, сложенные в царские времена с добавлением в известковый раствор яичных белков. А в них (то есть, в стены) было вмуровано (ещё при купце Кузнецове) семь бронированных несгораемых сейфов старинной работы. Только замки в антикварных сейфах предусмотрительно сменили на современные, в том числе, на цифровые швейцарские, имеющие какое-то невероятное количество степеней защиты.

Более того, Иван Иванович планировал, что именно в этих старинных сейфах и будут расположены наиболее ценные южноафриканские раритеты, сокровища и редкости.

– Что-то темновато здесь, – недовольно скривился Ник, входя в Старый зал.

– Всё как обычно, Николай Сергеевич! – заверил Котов-Лис. – Хотите, можем добавить ламп? Или поменять действующие на более мощные?

– Пока не надо. Что с видеокамерами?

– По штатному расписанию – девять работающих постоянно. Плюсом три резервные, инфракрасные, включаются автоматически, если будет отключен свет. Можно убедиться в центральной аппаратной. То есть, на центральном наблюдательном пункте. Пойдёмте?

– Обязательно сходим и убедимся! – пообещал Ник. – Но, только, попозже. А пока встань, пожалуйста, у двери и не мешай.

Он сразу почувствовал, что с крайним правым сейфом что-то не так. Что, собственно, не так? Трудно объяснить, практически невозможно. Просто ощущалось – на уровне подсознания – как из-за чёрной бронированной двери, украшенной многочисленными замками и не менее многочисленными позолоченными завитушками, исходят флюиды опасности. Невидимые и неосязаемые флюиды, но явственные и бесконечно тревожные, особенно, если крепко зажмурить глаза. А ещё и сквознячком чуть заметно тянуло от стального ящика, вмурованного в стену. Вернее, из отверстий его замков.