– Смотреть в оба! Автоматы на изготовку! Помните, за лишний выстрел вас судить не станут. Но вы совершите преступление, если начнёте раздумывать тогда, когда надо пускать в ход автоматы!

Он помолчал немного и повернулся в нашу сторону.

– Помните, – в последний раз предупредил он, – всё зависит от вас самих!

Нас вели глухими коридорами. Впереди шли два конвоира с автоматами, затем мы, пятеро узников, а позади – ёще два вооруженных конвоира. Шествие замыкал Кранц. Кругом стояла мёртвая тишина; было жутко. Лишь одинокий часовой, обыкновенно укрывавшийся в нише, оживлял этот склеп, созданный для живых людей в век величайшего расцвета человеческого разума. По мере перехода из одного коридора в другой мы шли всё быстрей и быстрей. Конвоирам, видимо, подземелье было хорошо знакомо; они знали, в каких местах не следует задерживаться.

– Шире шаг! Шире шаг! – то и дело напоминали они.

Мы давно отвыкли от длительной и быстрой ходьбы. Болели ноги, не хватало дыхания. Бог весть, сколько коридоров пришлось бы ещё пройти, если бы перед нами вдруг не вырос часовой.

– Стой! Кто идёт? – окликнул он.

– Проклятие! – прошипел Кранц и махнул рукой, давая понять часовому, чтобы тот убирался к себе в нишу и не путался под ногами.

Но солдат и не подумал подчиниться. Он стоял посреди коридора с наведенным на нас автоматом и требовал, чтобы ему доложили, кто идёт.

– «Кто идёт»? – рассвирепел Кранц, выскакивая вперед. – Я тебе сейчас покажу, кто идёт! Смирно!

– Я нахожусь на посту и вам не подчиняюсь, – заявил солдат. – Вызываю начальника караула!

Его зычный голос совсем вывел из себя Кранца. Надо же было напороться на такую дубину как раз возле коридора, в котором помещались мастерские и камеры-общежития и где следовало пройти как можно незаметней и быстрей, не подымая шума!

Вдоль стен коридора замигали разноцветные сигнальные лампочки, послышались резкие звонки. Кранц выхватил револьвер и бросился на караульного, но тот навел на него автомат.

– Бросай оружие! Стрелять буду! – предупредил солдат.

– Взять его! – скомандовал Кранц конвоирам.

Но – удивительное дело – конвоиры не двинулись с места, словно бы и не слышали команды.

Между тем на вызов спешили начальник караула и два солдата. Они выбежали из бокового коридора, узкого и незаметного. Повсюду вспыхнул свет.

– Что случилось? – спросил начальник караула.

– Этот негодяй… эта грязная свинья осмелилась… – кричал Кранц и размахивал рукой с зажатым в ней револьвером.

– Успокойтесь, герр обер-ефрейтор! – прервал его начальник караула. – Расскажите толком, в чём дело? – приказал он часовому.

Солдат доложил:

– Через этот пост дозволяется проходить только с разрешения начальника караула! Я не получал никаких указаний! В ответ на моё требование остановиться господин обер-ефрейтор бросился на меня с оружием!..

– Я тебе покажу, грязная свинья! – заорал Кранц. – Немедленно снять его с поста! – потребовал он у караульного начальника. – Обезоружить и отдать под суд!

Караульный начальник, на две головы выше Кранца, спокойно ждал, пока тот наконец перестанет кричать.

– А куда вы направлялись? – спросил он обер-ефрейтора.

– Я не обязан перед вами отчитываться! Вы мне не начальник! – снова разорался Кранц. – К тому же вам должно быть известно, какое задание я выполняю!..

– Я ничего не обязан знать, я нахожусь на посту! – оборвал его начальник караула и добавил: – Часовой поступил правильно, он не получал приказа пропустить вас! У меня нет на вас заявки, дежурный офицер мне ничего не сообщал. Вам придётся подождать, пока я выясню. Пройдите в караульное помещение.

– Никуда я не пойду! – завопил обер-ефрейтор и бросился на начальника караула.

Тот ловким движением вышиб из рук Кранца оружие и так толкнул его, что обер-ефрейтор пролетел чуть ли не полкоридора и растянулся на полу.

– Доставьте его в караульное помещение! – приказал начальник караула пришедшим с ним солдатам.

Кранц брыкался, размахивал руками, отчаянно мотал головой, угрожал кому-то виселицей, но солдаты крепко держали его. Через минуту все трое скрылись за поворотом. Нас ввели в тесную каморку возле самой ниши.

Мы ничего не поняли. Вся эта сцена длилась много меньше, чем мой рассказ о ней. Мы только чувствовали, что на наших глазах происходят очень важные события, участниками которых мы должны стать, хотим мы этого или нет. Нас даже не удивил начальник караула, убравший Кранца.

К тому же мы услышали слова «дежурный офицер», и в сердца наши вернулась надежда. А потом…

Потом мы снова увидели руку со сжатым кулаком, поднятую на уровень головы. Эта рука принадлежала начальнику караула.

Вася был прав: немногим выпадала такая доля, как нам!