Слова Л. С. Клейна не лишены образности и выглядят достаточно убедительно, между тем существуют некоторые претензии к схеме, описанной автором статьи. О локализации индоевропейского «генератора» я уже писал [20] и пока не стану возвращаться к этой теме. В данном случае меня интересует мысль о «монгольском степном генераторе», которая вызывает серьезнейшие сомнения. Данный постулат лежит в русле извечных умопостроений о «татаро-монгольском нашествии», расписанном нашими патриотическими кругами до фантасмагорического состояния и имеет все признаки сфабрикованной политико-идеологической конструкции. Дело в том, что «монгольский генератор» оказывается какой-то уж слишком малой, можно сказать микроскопической, мощности. Так, к концу XX века численность говорящих на монгольских языках составляла всего только 6,8 (!) млн. человек. [21] Для лучшей убедительности следует привести некоторую информацию об основных, сколько-нибудь значимых, наречиях данной лингвистической общности.

Монгольский язык. Обычно этот лингвоним применяется к языку монголов-халхинцев Монгольской Народной Республики. [22] Этот язык также называется халха-монгольским или просто халха по основному диалекту. Он имеет статус государственного языка МНР, а число его носителей составляло на 1995 г. около 2,3 млн. В более широком смысле термин «монгольский язык» включает в себя также язык монголов Внутренней Монголии, автономного района Китая, и соседних провинций Хэйлунцзян, Ляонин и Гирин. Число говорящих на этом языке (данные 1982 г.) составляло 2,713 млн. человек.

Бурятский язык (до 1958 г. официально называвшийся в СССР бурят-монгольским). Распространен на территории Республики Бурятия в составе Российской Федерации, в некоторых районах Читинской и Иркутской областей. Число этнических бурят в СССР по переписи 1989 составляло 421 тыс. человек, из них около 364 тыс. назвали бурятский язык родным; в Монголии проживает около 65 тыс. бурят (1995) и еще примерно столько же в КНР (по данным 1982 г.).

Дагурский (он же даурский) язык представлен носителями, проживающими в двух удаленных друг от друга регионах КНР: в провинции Хэйлунцзян (одна из провинций исторической Маньчжурии), в Хулунбуирском аймаке автономного района Внутренняя Монголия и в уезде Чугучак Синьцзян-Уйгурского автономного района, у самой границы с Казахстаном. Этнических дагуров (1990 г.) насчитывается около 121 тыс. человек, из них около 85 тыс. двуязычны т. е. владеют дагурским и китайским языками.

Дунсянский язык распространен на юго-западе провинции Ганьсу в КНР, в Баоаньско-Дунсянском автономном уезде автономной префектуры Линься. Число говорящих (1990 г.) составляет около 374 тыс.

Монгорский язык распространен на востоке провинции Цинхай и в провинции Ганьсу в КНР. Число носителей (1982 г.) — 90 тыс.

Калмыцкий язык (он же ойратско-калмыцкий), или западно-монгольский. Распространен в европейской части России, в Калмыцкой Республике — Хальмг Тангч, а также на территории Ростовской, Волгоградской и Астраханской областей. Число калмыков в СССР на 1989 г. составляло 173 тыс. человек, из них 156 тыс. назвали родным языком калмыцкий. Здесь следует дать короткую историческую справку.

Калмыки пришли на территорию современной Калмыкии в конце XVI — начале XVII веков, и здесь следует отметить, что калмыки, строго говоря, не те, кто пришли, а те, кто остались. Те, кто пришли, назывались ойраты. Калмыки, иначе «хельмг», т. е. «остаток» (тюрк.) — этноним, обозначающий ойратов, не принявших ислам. Некоторое время в составе России существовало относительно автономное Калмыцкое ханство, но в 1771 году его ликвидировали, и недовольная политикой русского правительства группа знати во главе с наместником Убаши увела подвластных себе людей (две трети от проживавших в России) обратно в Джунгарию. Переселение оказалось плохо подготовленным, и больше половины ушедших калмыков погибли в результате голода и болезней. На сегодняшний день в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая проживает около 150 тыс. их потомков.

Итак, как лично может убедиться читатель, число говорящих на монгольских языках крайне незначительно, чтобы говорить о каком-то «степном генераторе».

Между тем только на славянских языках общаются, по данным Лингвистического энциклопедического словаря (М., 1990), свыше 290 млн. человек, а на германских около 550 млн. Причем прошу читателя учесть, что в группу германских языков входит еще и английский. Всего же к концу XX века на языках индоевропейской семьи общалось около 2,5 млрд. человек. Следует отметить, что арабский (семитский) мир, так же как и индоевропейский, представляет собой весьма многочисленную общность, но в данном случае я не стану подвергать его рассмотрению.

Таким образом, «монгольский генератор» не тянет даже на батарейку от ручных часов. Нельзя сказать, что идея Л. С. Клейна о генераторах народов лишена смысла, наоборот, она крайне интересна, но только в том случае, если она будет очищена от политической конъюктуры. Но если реально ни о каком «степном монгольском генераторе» говорить не приходится, то значит ли это, что Л. С. Клейн кругом неправ? Вовсе нет. Речь идет о генераторе народов монголоидной расы, но это вовсе не Монгольская республика, а хорошо известный нам Китай.

И здесь необходимо вспомнить следующее. Хорошо известный русской публике Хэлфорд Джон Маккиндер (1861–1947 гг.), создатель теории «хартленда», утверждал в 1943 году следующее: «Замена, контроля русских над глубинными районами континента на какой-либо иной не изменит географического значения осевой позиции (the pivot position). Если, к примеру, Китай, используя японскую организацию, развалит Российскую империю и завоюет ее территорию, на этом месте возникнет желтая угроза всемирной свободе, так как в таком случае Китай соединит преимущество широкого выхода в океан с ресурсами великого континента». [23]