— Святой отец, мой брат жив. И его преосвященству известно, где он находится. Так что он может сам отвести меня к нему, хотя возможен и другой вариант: вы выдаете меня полиции, и тогда уже она заставит его сделать то же.

Отец Бардони испытующе посмотрел в глаза Гарри, но в это время уловил взгляд стоящего на противоположной стороне фонтана мужчины в голубой рубашке.

— Пожалуй, нам с вами лучше немного прогуляться…

Гарри тоже обратил внимание на соглядатая; стоило им сдвинуться с места, как мужчина выбрался из толпы и, держась в отдалении, последовал за ними через открытую просторную лужайку в ту сторону, где начиналась мощеная аллея.

— Кто это? — настороженно спросил Гарри. — Парень в голубой рубашке.

Отец Бардони снял очки, протер их рукавом и вновь надел. Без очков он казался физически крепче и сильнее, и Гарри вдруг пришло в голову, что молодому священнику очки вовсе не нужны, он носит их лишь для видимости. И что он на самом деле служил кардиналу не столько секретарем, сколько телохранителем. Или даже если это было и не так, он имел ко всей истории куда более прямое отношение, чем хотел бы показать.

— Мистер Аддисон… — Отец Бардони быстро оглянулся через плечо.

Мужчина в голубой рубашке все так же шел следом за ними. И Бардони вдруг остановился. Несомненно, для того, чтобы дать возможность преследователю догнать их.

— Это человек Фарела… — чуть слышно предупредил священник.

Незнакомец приблизился и произнес, кивнув:

— Buon giorno.

— Buon giorno, — ответил ему отец Бардони и, когда он отошел, вновь повернулся к Гарри: — Вы даже представить себе не можете, что тут происходит и во что вы ввязались.

— Так почему бы вам не рассказать мне об этом?

Отец Бардони взглянул вслед мужчине в голубой рубашке. Тот не спеша удалялся от них по аллее. Снова сняв очки, священник посмотрел на Гарри.

— Я поговорю с кардиналом, мистер Аддисон. — И, немного помолчав, отец Бардони добавил: — Я передам ему, что вы желаете с ним увидеться.

— Это больше чем просто желание, святой отец.

Отец Бардони ответил не сразу, очевидно взвешивая про себя степень решимости Гарри, потом вновь нацепил очки.

— Где вы остановились? — спросил он. — Как мы сможем с вами связаться?

— Я пока этого точно не знаю, святой отец. Лучше я свяжусь с вами сам.

Дойдя до конца аллеи, мужчина в голубой рубашке остановился и обернулся. Он увидел, как два священника пожали друг другу руки, после чего отец Бардони направился назад, в ту сторону, откуда пришел. Второй священник, с черным беретом на голове, свернул в другую аллею и тоже скрылся из виду.

Кастеллетти вынул сигарету из лежавшей на столе пачки и собрался прикурить, но увидел яростный взгляд Роскани.

— Может быть, мне выйти?

— Нет!

Роскани с хрустом откусил кусок морковной палочки.

— Раз начал, то договаривай, — бросил он, а затем, взглянув на Скалу, уставился на висевшую возле окна доску.

Они сидели в кабинете Роскани и, сняв пиджаки и засучив рукава, разговаривали под гул старого кондиционера. Детективы пришли сообщить Роскани последние новости по своим направлениям расследования.

Кастеллетти занимался видеокассетой, на которой был снят Гарри Аддисон, и сумел по номеру узнать, что она была куплена в магазине на виа Фраттина в каких-нибудь пяти минутах ходьбы от «Хасслера», в котором остановился американец.

Скала пытался выяснить, кто же налепил на лоб Аддисону пластырь, хорошо заметный в кадре; он изучил все улицы в радиусе полумили от того места, где был убит Пио. В этой окружности оказалось двадцать семь медиков и три больницы. Но в день убийства никто не оказывал помощи ни одному человеку, который подходил бы под описание Гарри Аддисона. И в довершение всего пожелание Роскани проанализировать кадры с помощью компьютера, чтобы получить детализированное изображение обоев, на фоне которых снимали Аддисона, обернулось пустой тратой времени. Рисунок на обоях так и не удалось толком различить, следовательно, нельзя было установить, где они были изготовлены и где и кому проданы.

Роскани слушал, яростно жуя морковь, нарезанную на длинные палочки, и напрягая волю, чтобы не замечать дразнящего запаха сигарет Кастеллетти. Его помощники сделали все, что от них требовалось, и не обнаружили ровно ничего полезного — это было неотъемлемой частью той игры, которую они вели. Куда интереснее казалась ему доска, залепленная маленькими — 3 на 5 сантиметров — карточками с именами двадцати трех или двадцати четырех жертв взрыва в ассизском автобусе. Над фамилиями красовались фотографии, некоторые новые, некоторые давнишние, изъятые из семейных архивов; на части снимков были запечатлены изуродованные смертью лица.