Покончив с уборкой, она забралась в ванную. Ледяной отрезвляющий душ, потом горячий расслабляющий – и так до тех пор, пока кожа не приобрела ровный розовый оттенок.

Жаль, что у нее нет прозрачного нижнего белья – наподобие того, что носят развратные девки с уличных рекламных щитов. Тело у Галины еще вполне ничего, даже несмотря на полноту. Ну а белья можно ведь и вовсе не надевать. Пусть под летним ситцевым халатиком угадывается заманчивое колыхание обнаженного тела. Вот ее коллега Жанночка уверена, что женское нижнее белье придумали гомосексуалисты, чтобы завлечь большее количество мужчин в свой порочный лагерь. «Все эти кружева, лямочки, тесемки – это так антисексуально, – с умным видом рассуждала Жанночка, – к тому же от них на теле остаются следы, некрасивые замятинки. Никогда не ношу белья!»

Обычно Галина таких особ, как эта Жанночка, обходила за три километра стороной, но сейчас решила ее обращенным в никуда советом воспользоваться. Наверняка Жанночка знает, что говорит, ведь не зря же с ней спит сам генеральный директор.

У Галины не было секса страшно представить – три с половиной года!

«С чего ты взяла, что сегодня у тебя будет секс?» – одернула она сама себя.

И сама себе же ответила:

– Ну, он же сам Исполнителем желаний назвался. А желаю я… ммммм, – Галина улыбнулась своему зеркальному отражению, показавшись себе порочной. Это было удивительно! – Странно, странно, но я действительно этого желаю!

Телефонный звонок – как электрический ток по позвоночнику. Пришлось отдышаться и медленно сосчитать до трех, прежде чем с дозированной негой произнести «Алло».

– Галка? Это ты? – на проводе была ее единственная подруга, Ольга Николаевна.

Ольге было под шестьдесят, и работала она в районной библиотеке. Дружба их носила скучноватый характер пенсионерского товарищества. Обе некрасивые, одинокие, с похожими комплексами и похожей судьбой, они приглашали друг друга на домашние пироги и иногда по воскресеньям вместе чинно прогуливались по аллеям Измайловского парка.

– Олечка, прости, сейчас никак не могу! – казалось, даже голос ее помолодел.

– А что случилось? – подозрительно осведомилась библиотекарша.

В отличие от покорной обстоятельствам Галины в ней еще теплилась неприятная бабская зависть к чужой занятости. Галина об этой особенности подружкиного характера знала и сначала хотела соврать о внезапном гриппе и визите врача из районной поликлиники, но потом… Словно бес в нее вселился! Вдруг захотелось почувствовать на себе чужую зависть, искупаться в ее отравленных волнах. «Ну и Исполнитель желаний! – восхищенно присвистнула она. – Всю жизнь мне перевернул, и ушло на это всего пять остановок, от „Бауманской“ до „Первомайской“!»

И она сказала:

– Ко мне сейчас придет мужчина.

– Кто? – напряглась Ольга Николаевна.

– Мужчина, – скромно подтвердила Галина, – у нас свидание.

Ба-бам! Словно беззвучная бомба взорвалась в телефонной трубке.

– Не знала, что ты встречаешься с мужчиной, – сказала Ольга после паузы. Такой мертвой и продолжительной паузы, что Галина уже подумала о поломке телефона.

– Ну не то чтобы встречаюсь. Так… – улыбка рвалась из нее наружу, новая, ослепительная, порочная улыбка! – Вообще-то мы только сегодня познакомились. В метро.

Она как наяву видела недоверчивое лицо Ольги Николаевны.

– Ты знакомишься с мужчинами в метро? В твоем-то возрасте?

– А что такого? Вообще-то я моложе Шерон Стоун! – дерзко ответила Галина. – Ладно, Олечка, я тебе потом перезвоню, о'кей?

Непонятная, неведомая радость веселящими пузырьками бурлила в ее жилах. Все ей было ново – и эта наглость, и эта стервозность, и даже несвойственное ее сдержанному лексикону молодежное слово «о'кей»!

Они холодно распрощались.

В половину десятого Галина, как солдат на плацу, стояла в прихожей. На ней был нарядный халатик – черный в алых порочных маках, на ногах – летние туфельки на каблуках. Убогость кухонной обстановки пряталась в желтоватом мерцании двух огромных хозяйственных свечей – одну Галина поставила на подоконник, другую – в центр стола. Два хрустальных бокала, приобретенных ею во время студенческой поездки в Чехословакию. Бутылочка дешевого красного вина, яблоки, орешки, сыр. А кровать покрыта свежим бельем, хрустко накрахмаленным. «Интересно, – подумала Галина, – привычка крахмалить простыни случайно не является отличительной чертой старой девы? Роковым-то женщинам некогда возиться с бельем». Впрочем, что-либо менять было уже поздно – Борис должен был появиться с минуты на минуту. Будь он обычным земным мужчиной, можно было бы сделать скидку на московские пробки или нерегулярный ход трамваев. Но Исполнители желаний не опаздывают, это не в их природе.

Без пятнадцати десять она все еще нервно маячила в прихожей. В десять ноль-ноль со вздохом вплыла в кухню, плеснула себе вина, надкусила яблоко. В половину одиннадатого скинула туфли – непривычные к каблукам ноги ныли в суставах. Исполнителя желаний все не было.

В тот день Галина не спала до полуночи. Свечи оплавились и превратились в некрасивые обмылки. Она то и дело вскакивала с дивана и подходила к окну – а вдруг он мечется по двору, смущенный миллионом энергетических помех? Вдруг он заблудился, не совсем правильно угадал адрес, вдруг ему что-то помешало?