— А это тебе тоже двоюродная сеструха сказала? — съязвил Хрусталев.

— Нет, — хмыкнул Петька. — Это я иногда книжки умные читаю.

Вместе они вышли на улицу, пересекли Звездный бульвар и вышли к станции метро «ВДНХ».

— Ах, черт, — вдруг всполошился Голубев. — Я деньги не взял. А жетона нет.

— Будь спок, — подмигнул ему Хрусталев. — У меня тоже есть… сестра двоюродная. Смотри и учись, пока я жив.

С этими словами Володька подошел к таксофону, который стоял в углублении, оглянулся кругом и, убедившись, что рядом не мелькают ни милиционеры, ни муниципалы, вынул из кармана английский ключ от квартиры и вставил его вместо жетона в монетоприемник.

— Вот и все, — обернулся он к Петьке. —

Давай, диктуй номер.

Трубку на том конце провода подняли мгновенно — словно кто-то давно и безнадежно ждал звонка.

— Это Лариса? — вежливо осведомился

Володька.

— Да, а в чем дело? — холодно поторопили его.

— Мы по поводу вашего объявления в сети.

— Вы что-то знаете о вирусе? — взволнованно зачастила Лариса. — Тогда отправьте мне, пожалуйста, подробное сообщение. Или хотите — я сама к вам приеду, и вы мне расскажете…

Володька, прижав трубку к уху, многозначительно поднял брови: мол, девочка ничего, раскованная. Но вслух сказал:

— А вы где живете? В районе «Курской»? Ну, давайте тогда забьем стрелку через полчаса на Ноге у Головы. Устроит?

— Ну что? — набросился Петька на Володьку, как только тот повесил трубку.

— Порядок, — поправил тот волосы, — сейчас подскочим на метро — глянем на эту Ларису. Если фейсом не очень вышла — развернемся — и домой. Ну а если девочка ничего — поговорим, познакомимся.

— У тебя одно на уме, — покрутил пальцем у виска Голубев. — Тебе же человек объяснял, что дело серьезное, а ты…

На Ноге у Головы» было одним из беспроигрышных мест встречи в Москве, таким же верным, как «Пампушка на Твербуле», то есть памятник Пушкину у Тверского бульвара. «Нога» означала станцию метро «Площадь Ногина», а «Головой» прозвали бюст героя революции, который стоял на переходе с одной радиальной ветки на другую.

Петька и Володька выскочили туда со станции «Китай-город» (так переименовали «Ногу» после перестройки) и быстро осмотрелись.

— Ах, черт, — спохватился Хрусталев. — Приметы у этой Ларисы не спросил! Ну мы лопухи!

— Почему — «мы»? — резонно поинтересовался Петька.

— Да ладно тебе! — махнул рукой Володька. — Главное — как мы теперь ее найдем?

Парни оглядели вестибюль. Рядом стояли несколько девушек подходящего возраста.

— Как она может выглядеть? Если… по голосу судить, — обернулся к Хрусталеву Петька.

— Ну-у, — потер подбородок Володька, — такая… Вроде блондинка, кажется, пухленькая…

— Не она? — кивнул Петька в сторону симпатичной светловолосой девицы с учебником английского языка в руках.

Володька кинул быстрый взгляд на ее ноги и пожал плечами:

— Да кто ж ее знает? Вроде похожа… Давай вот что сделаем — ты спросишь у нее который час, а я по голосу узнаю — она или не она.

Приятели подошли к блондинке, и Петька обратился к ней как можно более вежливо:

— Который там час в Москве, не подскажете?

Блондинка оторвалась от своего учебника, одним взглядом ухватила стоптанные кроссовки Петьки, замученные стиркой Володькины джинсы и лениво приподняла левую руку с золотым браслетиком часов.

— А вас не Лариса зовут? — брякнул Володька.

Блондинка с презрительной гримаской захлопнула книжку.

— Шли бы вы в баню, чайники! Клеются

тут еще…

Девица отошла на три шага и снова уткнулась в учебник.

— Тоже мне — принцесса Стефания, — покраснел Володька. — Учебник переверни, профессор. Вверх ногами держишь!

— Ты чего раздухарился? — ткнул в бок Петька Хрусталева. — На нас и так уже все смотрят. Пошли отсюда, ничего из нашей затеи не получится.

В это время со стороны станции, перепрыгивая через ступеньки, к ним быстрым шагом подошла сухощавая девчонка с темными волосами, убранными в «конский хвост». Одета она была просто — в кроссовки, черные джинсы-резинки и белую майку. Косметики на ней ни Петька, ни Володька не заметили: может быть, потому, что оба тут же уставились в огромные фиолетовые глаза незнакомки.