— Он требует верблюдов и винтовки. Нужно идти дальше и найти другую деревню. Этот человек просто вымогатель. К тому же он знает, что продавать огнестрельное оружие бадуми запрещено законом, и, конечно уж, современное, такое как у нас. А что правительство должно сделает с теми, кто просто отдаст им…

— Любимая, ты очень громко кричишь. Мы, пожалуй, немного обойдем закон. Предложи ему одно ружье и двадцать патронов.

— Но, мистер Уайльд, мы же не сможем вернуться в Центр Вселенной, имея только три винтовки! Предположим, что ваш план сорвется, и Последователи попытаются убить нас?

— Не думаю, чтобы в таком случае одна винтовка могла повлиять на исход дела.

Серена задумчиво прикусила губу и вновь вступила в спор. Но вождь просто продолжал отрицательно покачивать головой, глядя на плотные облака в небе. В конце концов Серена сняла с плеча свое ружье, с пояса — патронташ и бросила все это на землю. Вождь улыбнулся, но его сыновья отнеслись к сделке более внимательно: они сразу же подняли винтовку и принялись тщательно осматривать. Вождь снова обратился к Серене. На сей раз его голос звучал на целую октаву ниже.

— Он предлагает нам переночевать, — высокомерно объяснила Серена. — разделить с ним его жалкую хижину.

— Хороший ночлег и плотная пища не принесут нам никакого вреда… Мы же не хотим быть усталыми, когда придется говорить с твоим прадедом.

— Мне кажется, что нам нужно двигаться дальше, но если вы хотите именно этого, мистер Уайльд… — Она любезно улыбнулась вождю, и Фатима с Джоанной тут же с тяжкими вздохами сели рядом. И только после обеда Уайльд понял, что беспокоило Серену: две предыдущих ночи совершенно не располагали к интимным удовольствиям, но сегодня наконец-то подошла очередь Джоанны.

Когда взошло солнце, глазам Уайльда предстало, пожалуй, самое прекрасное утро, какое ему только доводилось видеть. Безоблачное голубое небо своей прозрачностью могло соперничать с бриллиантом. Солнце в такой ранний час еще не набрало пылающей ярости и его свет и тепло не вызывали неприятных ощущений. После вчерашнего дождя лес искрился каплями, как тело юной девушки, только что вышедшей из-под освежающего душа. Но Уайльд совершенно не желал думать о юных девушках, как освеженных, так и любых других.

В сопровождении всех обитателей деревни Уайльд и три женщины подошли к хрупкому деревянному причалу, расположенному в излучине ручейка, пробившего себе путь между деревьями. К нему были привязаны три лодки, каждая футов в двенадцать длиной, не имевших ни сидений, ни какого-либо подобия палубы. Уайльду они напомнили недоделанные разборные спасательные шлюпки. Но в любом случае плыть на них куда-либо было невозможно: воды у берега не было, и причал стоял в липкой грязи, по сравнению с которой дно Бембриджской гавани, где стоял его — или уже не его? — катамаран, показалось бы чистым и сухим, как асфальтированная детская площадка.

— И сколько времени им понадобится, чтобы починить лодку? — обратился он к Серене

— Они в полном порядке, мистер Уайльд. Эти лодки сделаны из травы.

— Именно это меня и беспокоит.

— И напрасно. Это очень хорошие лодки, достаточно прочные, и при этом легкие, поэтому на них совсем нетрудно идти на шестах. У них деревянный каркас, а благодаря травяной обшивке они к тому же очень гибкие. Если такую лодку ударит бегемот, она только изогнется, а деревянная лодка наверняка сломалась бы или опрокинулась.

— Как ты сказала? Ударит бегемот?

— Ну, да. В центральной части озера их много. У этих лодок только один недостаток — они впитывают воду.

— Милая моя, тебе не кажется, что гораздо безопаснее было бы срубить несколько деревьев и построить плот?

— Но, мистер Уайльд, они впитывают воду довольно медленно. Понимаете, трава пористая, и со временем поры пропитываются водой, лодка становится слишком тяжелой и не может больше держаться на воде. А тогда, конечно, ее нужно выбрасывать, иначе она утонет.

— Твои познания в области физики просто ужасают меня. Предположим, это случится, когда мы будем в середине озера?

Серена беззаботно рассмеялась.

— Это было бы очень неосторожно с вашей стороны, мистер Уайльд. И могло бы стать очень большой трагедией.

Вождь воздел к небу руки и произнес речь, представлявшую собой, как надеялся Уайльд, молитву о безопасности его гостей. Его семейство ответило возгласами одобрения, а потом четверо молодых мужчин поставили горшок с кускусом и две канистры с водой в одну из лодок, взялись за борта, издали дружное шипение и опустили суденышко в черный ил.