– Что, еще одного?

– Да. Пометь там в моем списке.

– Само собой.

– Ну, я порыл.

– Давай.

Сержант поворачивается ко мне.

– Рюкзак сюда. – Он показывает на лавку. – Сигареты, спички есть?

– Нет.

Он достает ключ, открывает клетку.

– Заходи, будь как дома.

– А это надолго?

– Все узнаешь.

Сажусь на край лавки. Рядом – мужик в дерматиновой куртке. У стены дремлют еще два. Мужик спрашивает:

– За что тебя?

– Так, сцал на остановке. А тебя?

– За все хорошее. Не боись, долго с тобой возиться не будут. Протокол – и пойдешь домой.

Сержант открывает клетку.

– Э, если кто сегодня хорошо пожрал, то готовьтесь.

Он вталкивает бомжа в черном замызганном пальто. Бомж неслабо воняет.

Он садится между мной и мужиком, шепчет мне:

– Слушай, ты пригнись, чтоб меня не это… А я… – Он вытаскивает из кармана бычок и коробок спичек.

Я наклоняюсь, бомж прикуривает, затягивается.

– Дай и мне тягу, – шепчет мужик. Бомж передает ему бычок, мужик затягивается, стараясь не прикасаться губами к фильтру.

– За что тебя? – спрашивает мужик.

– Да ни за что. Стояли возле пункта…

– А, валюта…

– Какая, на хуй, валюта? Хотели бутылки сдать. Стояли, курили… Тут, бля, эти гондоны.

Бомж тушит бычок, бросает под лавку.

Сержант подходит к клетке, морщит нос, принюхивается.

– Кто курил, блядь?

Все молчат.

– Еще раз спрашиваю – кто курил? Если, блядь, такое повторится, выведу всех и отпизжу. Ты, на выход. – Он тычет пальцем в бомжа.

Мужик спрашивает:

– А почему его? Только привели – и сразу, а я уже два часа тут…

– Надо будет – посидишь все двадцать два…

Старлей задает бомжу вопросы:

– Фамилия?

– Игнатович.

– Имя отчество?

– Сергей Антонович.

– Бичуешь или прописан?

– Бичую.

– Сколько?

– Полгода.

Старуха в женской клетке орет:

– Выпустите в туалет, суки – я сейчас обосцусь.

– Ну и обосцысь, – кричит сержант. – Тогда, клетку, блядь, языком вылижешь.

Сержант вводит грузина, он садится на место бомжа, оглядывается.

– Я праздновал дэнь рождэнья… Друга, сорок лэт… Выпил сто грамм… Всэго сто грамм. Мнэ надо назад, пятый дэнь гуляем…

Мужик говорит ему:

– Не сцы, часик посидишь – потом догонишься.

Он наклоняется ко мне.

– Может, булавка есть?

– Нету.

– А у тебя?

Грузин роется в карманах, достает булавку, дает мужику. Он прокалывает палец, мажет кровью губы, отдает грузину булавку. Мужик орет:

– Мне плохо, мне плохо! У меня туберкулез, дайте таблетку!

Сержант смотрит на нас из-за стекла.

– Сейчас дам тебе таблетку – палкой по ребрам.

Мужик оттопыривает губы, показывает кровь. Старлей говорит:

– Ладно, вызови скорую, а то еще подохнет. Будет потом геморроя…

Сержант открывает клетку.

– Выходи, посидишь пока здесь. Я скорую вызову. Но если скажут, что наебал – готовься. Гавриленко, на выход.

Один бухой мужик начинает трясти второго.

Старуха вопит:

– Пенсию не платите, суки, надо занимать очередь с вечера на почте, и то еще не хватит. Суки вы хуесосы, вот вы кто!

Старлей орет:

– Успокойся, падла, сейчас уебу.

Мужик выходит из клетки, садится на стул напротив поста.

Заходят врач и медсестра «скорой» в белых халатах.

– Кому здесь плохо?

Старуха орет:

– Мне! Я сейчас усцусь!

– Тихо ты, падла, – говорит сержант. – Здесь он сидел. Съебался, сука? Следующий раз поймаю…

Сижу у стола старлея.

– Имя отчество?

– Владимир Владимирович.

– Где работаешь?

– Учусь в инязе.

– Документы есть?

– Да.

– Покажи.

Я достаю паспорт и студенческий, старлей смотрит.

– Ну, что посадить тебя на сутки или пожалеть?

– Пожалейте.

– Да? И что я с этого буду иметь.

Я молчу. Старлей зевает, показывая желтые зубы.

– Ладно. Протокол составим, заплатишь штраф через сберкассу – все как положено.