Шрифт:
Целый день они пребывают в полудреме, неподвижны и молчаливы, как идолы.
Это двор Нуку-Хивы – королева Ваэкеху со своей свитой.
Несмотря на внешнюю неприветливость, эти женщины на самом деле добры и гостеприимны; они всегда рады новому человеку и охотно угощают его кокосами и апельсинами…
Две фрейлины, говорящие по-французски, – Элизабет и Атериа – переводят наивные вопросы своей госпожи о недавней войне с Пруссией. [50] Говорят они громко, но неуверенно, забавно выделяя каждое слово. Слыша о сражениях, в которых принимали участие больше тысячи человек, они недоверчиво улыбаются: масштабы наших войск превосходят их понятия.
50
Речь идет о франко-прусской войне 1870–1871 гг.
Но скоро беседа выдыхается: несколько общих фраз – любопытство удовлетворено, прием окончен. Фрейлины опять превращаются в статуи. И что бы вы ни делали, ничто не отвлечет их от безмолвного созерцания…
Дом для королевы, построенный за счет французского правительства, расположен в укромном месте среди кокосовых пальм и тамариндов. [51]
А на берегу моря, рядом с этим скромным жилищем, стоит дворец, поражающий первобытной роскошью, великолепный образчик туземной архитектуры.
51
Тамаринд индийский – дерево семейства бобовых с длинными съедобными бобами, разводимое повсюду в тропиках.
Тяжелые бревна из местного дерева прекрасной породы, уложенные на фундамент из валунов, несут конструкцию. Свод и стены сооружения сложены из полированных веток лимонного дерева, отобранных среди тысяч – гладких и блестящих, как тростинки. Ветви связываются разноцветными шнурами, образуя сложные геометрические узоры.
И здесь иногда королева и ее сыновья сидят подолгу неподвижно, покойно и наблюдают, как на палящем солнце сушатся рыболовные сета.
Временами странное лицо правительницы искажается судорогой неведомой мысли, загадочной для всех, – непроницаем секрет ее постоянных раздумий. Печаль это или полное бесчувствие? Может быть, она ни о чем и не думает? Или жалеет о потерянной независимости и нецивилизованности своего несчастного народа, который больше не подчиняется ей и вырождается?
Атерия – ее тень и преданная собака – могла бы это Кать: быть может, эта вездесущая девица раскроет нам секрет своей госпожи? Но, судя по всему, и она ни о чем не знает, а возможно, никогда о том и не задумывалась…
Ваэкеху любезнейше согласилась позировать для портрета. Никто еще не имел дела с такой усидчивой моделью, да и время для сеансов было не ограничено.
Королева, лишенная королевства, вечно безмолвная, с гривой черных волос, – все еще величава.
IV
ВАЭКЕХУ ОТХОДИТ
Как-то вечером при лунном свете я шел по лесной тропинке в горы. Меня окликнули королевские служанки и сообщили, что государыня тяжело больна и умирает.
Миссионерский епископ соборовал ее.
Ваэкеху лежала на земле и заламывала татуированные руки, являя своим видом смертную муку; женщины из ее свиты с растрепанными космами сидели вокруг умирающей на корточках, оплакивали свою госпожу и печаловались – это библейское выражение как нельзя лучше передает их манеру выражать скорбь.
В цивилизованном мире редко увидишь столь берущую за душу картину: королева отходила без всей той мрачной суеты, от которой в Европе смерть еще ужасней, – и была в том неведомая поэзия, полная горькой печали…
На рассвете я навсегда покинул Нуку-Хиву, так и не узнав, присоединилась ли королева к своим высокородным татуированным предкам.
Ваэкеху – последняя владычица Нуку-Хивы. Прежде она была язычницей и даже людоедкой, [52] потом приняла христианство, и смертный час не страшил ее…
52
Как показали позднейшие исследования этнологов, людоедство в Океании было привилегией аристократов.
V
ТРАУРНАЯ
Мы отсутствовали целый месяц, весь май 1872 года. 1 июня в восемь вечера «Рендир» бросил якорь на рейде в Папезте.
Едва я ступил на землю дивного острова, как ко мне подошла Тиауи, поджидавшая под деревьями бурао.
– Лоти! Не беспокойся, Рараху в Апире, она прислала меня за тобой. На прошлой неделе скончалась ее матушка Хуамаине, а сегодня утром умер старик Тахаапаиру. Она осталась с женщинами Апире возле покойного.
– Мы ждали тебя каждый день, – продолжала Тиауи, – часто подолгу вглядывались в морской горизонт. Сегодня на закате появился белый парус; мы сразу узнали «Рендир», а потом увидали, как корабль плывет через пролив Таноа, – и я вышла тебе навстречу.
Мы быстро зашагали по береговой кромке к Апире. Под ногами хлюпало. Весь день шел проливной дождь, один из последних ливней сезона, и ветер все еще гнал густые черные тучи.
По дороге Тиауи рассказала, что две недели тому назад вышла замуж за молодого соплеменника по имени Техаро и переехала к мужу в округ Папеурири, в двух днях пути отсюда на юго-запад. Тиауи была уже не той веселой девчонкой, какую я знал; на глазах она расцвела и превратилась в достойную молодую особу, говорила степенно…