– Она замужем?

– Какое там замужем? Развелась. С такой сукой ни один мужик жить не будет.

– Да, не говори ты.

Журналистка подходит ко мне.

– Добрый день. Светлана Рябова, газета «Минский курьер». Можно задать несколько вопросов?

– Да, конечно.

Она достает из сумки диктофон, сует мне под нос, жмет на кнопку.

– Сначала представься. Как тебя зовут, где ты учишься или работаешь?

– Антонович Сергей. Учусь на третьем курсе БГУ, факультет психологии.

– Скажи, почему ты пришел на сегодняшнюю акцию?

– Ну, как почему? Чтобы выразить свой протест против политики правящего режима. Идет обнищание народа, экономика загнивает, а чиновники обогащаются.

– А насколько, по-твоему, такие уличные акции могут быть эффективны в борьбе с режимом?

– Не очень эффективны, потому что ходит мало людей. Если бы ходило больше, то власть бы нас боялась и что-нибудь делала. А так – прислали милицию и ОМОН и могут ни за что не волноваться.

– А как ты считаешь, чем объясняется низкая политическая активность молодежи, студентов?

– Ну, людей сейчас мало интересует политика. Большинству надо только денег побольше и развлекаться, а на политику им как бы… положить.

– А они что, не видят связи между политической ситуацией в стране и уровнем жизни?

– Наверное, не видят. Не знаю.

– Хорошо, спасибо.

Она выключает диктофон и уходит. Я, вроде, все правильно сказал. Пусть бы вставила в статью. Но если газета попадет к декану… В том году выгнали троих с МО за митинги – так их сейчас в Прагу пригласили учиться. Бесплатно. Повезло парням. Чуваки с их потока говорили – им там еще и бабки платят, нормальные причем: на пиво хватает.

Митинг кончается. Главные оппозиционные политики бочком выбираются из толпы и садятся в свои тачки, чтобы отвалить, пока не началась какая-нибудь фигня. Часть народу тоже сваливает, кроме самых активных, в том числе нас, студентов. Кто-то предлагает идти на проспект и к площади Независимости. Народ стремается: по проспекту идти не разрешали, а значит менты имеют право всех свинтить. Или сразу не свинтят, а подождут, пока разойдемся, и повяжут по одному. Но это фигня. Гулять так гулять.

Нас остается сотни две. Мы беремся за руки, чтоб менты не выдергивали по одному, и идем к проспекту.

Менты идут за нами и по бокам, но молчат и никого не трогают – значит, не было приказа. Недалеко – те самые майор и старлей. Откуда-то вылазит Рябова, подваливает к майору.

– Добрый день. Светлана Рябова, газета «Минский курьер». Разрешите задать несколько вопросов?

Мент отмахивается.

– Отойди, не до тебя тут.

– Как это отойди? Как это не до меня? Как ты разговариваешь, во-первых, с женщиной, а, во вторых, с журналистом, осел?

Несколько наших останавливаются посмотреть, что будет. Я тоже. Мы подходим поближе. Остальные притормаживают, поворачивают головы.

– Иди лучше отсюда, а то счас в машину затянем – узнаешь, как права качать.

– Да ты – урод, знаешь ты это? – орет журналистка. – Ты – грязь, рвань, с тобой ни одна нормальная женщина не ляжет, ясно?

Майор замахивается на нее кулаком. Я подскакиваю и бью ему ногой по яйцам. Он приседает, остальные менты кидаются на нас. Отбиваться нечем – палок нет, и выломать тоже нечего – ни плиток, ни забора. Мы рвем во дворы. Из автобусов уже выскакивают ОМОНовцы с дубинками: дождались, наконец, своего часа. Сидели, скучали в автобусах, а сейчас можно помахать дубинкой, сломать кому-нибудь пару ребер.

На ходу вижу, как двое ментов схватили Рябову и волокут к автобусу. Она махает ногами и руками, старается в кого-нибудь попасть. Да, не повезло тетке. Но ей все равно ничего не будет – подержат полчаса и отпустят. А вот если меня повяжут, то это жопа: отобьют почки и дадут пять суток «за участие в несанкционированном митинге и сопротивление властям».

Забегаю в арку. Двор, машины, гаражи. За мной – еще несколько наших, сзади – ОМОНовцы. Прячусь за гаражами. Жутко хочется срать – от страха, само собой. За гаражом уже лежат две высохшие кучи говна. Я пристраиваюсь, чтобы в них не наступить, снимаю штаны. Будет, конечно, прикол, если ОМОНовцы заглянут за гаражи и заметят меня в таком виде.

Во дворе – шум, крики. Кого-то молотят, он орет. От моей кучи говна поднимается пар. Я вытаскиваю из кармана листовку «Беларусь у Эуропу, Лукашенка – у жопу». Мы такие брали у Саковича с пятого курса и потом разбрасывали в аудиториях. У меня осталось штук десять. Вытираю листовкой жопу, подтягиваю штаны и тихонько выглядываю из-за гаража.

Два ОМОНовца накинулись на лысого дядьку в очках, с кожаной сумкой на плече и лупят дубинками по почкам. Дядька орет, как резаный. Сумка медленно соскальзывает с плеча на землю. ОМОНовцы уволакивают мужика.