В отношениях между «Спартаком» и ЦСКА все было понятно: смертная вражда. Но у фанатов других команд ситуация была не такой простой и однозначной. Так же непросто, как и отношения между жителями двух столиц вообще, развивались отношения между фанатами московских клубов и единственной ленинградской команды – «Зенит».

Андрей Малосолов, ЦСКА:

У ЦСКА до восемьдесят пятого года была дикая вражда с Питером, каждый выезд – это были драки. Все закончилось в восемьдесят пятом матчем Кубка Советского Союза на стадионе имени Кирова. Приехало сто пятьдесят человек лучшего на тот момент состава фанатов ЦСКА, и «зенитчики» были просто избиты все, везде и всюду, где их только можно было найти. Шла настоящая охота за ними в их же городе. К тому моменту «зенитовцы» довольно-таки сильно деградировали, потому что основа их политики была алкоголь и еще раз много алкоголя. После этого руководством фан-движения «Зенита» было принято решение помириться, пойти на компромисс, и этот мир держался до конца девяностых годов и закончился, когда уже невозможно было не воевать. У Питера появилось новое поколение, оно не хотело видеть своих вечно пьяных лидеров, хотело быть модным, дерущимся, как «Спартак».

Сергей Андерсон, ЦСКА:

Я еще помню, когда «мешки» (прозвище фанатов «Зенита», популярное в 1980-е годы; появилось после того, как были выпущены пластиковые пакеты с атрибутикой «Зенита». – В.К.) дружили с «мясными». Один раз нас ждали. Мы приехали в полпятого утра или в пять. Выходим из поезда – стоят три кекса на перроне. Я говорю: чего стоите? «Коней» ждем. А мы – в «розетках». Ну дождались, говорю. Чего дальше? Так, посмотреть. У меня бы ума не хватило – в четыре часа вставать, чтобы ехать кого-то «смотреть». Мы что, папуасы, что ли?

Виктор «Батя», «Динамо» (Москва):

Мы до восьмидесятых дружили с Киевом, потому что нам было положено дружить с «динамовскими» группировками. С Минском у нас любовь продолжается до сих пор. С Киевом и Тбилиси нормальные отношения были, хотя вроде и разнонациональные. А потом была какая-то поездка в Киев, где хохлы сами спровоцировали конфликт, и с их «Динамо» дружбы не стало.

Валерий «Сабонис», «Зенит» (Санкт-Петербург):

Со «Спартаком» [в восьмидесятые годы] была дружба. Это были первые, к кому наши приехали в восьмидесятом году, те их научили, что «кони» – это плохо, и они, хоть «коней» и не видели, стали так считать. На вокзале потом с ЦСКА дрались – в восемьдесят третьем, восемьдесят пятом, восемьдесят седьмом. Тридцать на тридцать – такого уровня. Вражда была, но не жесткая – не такая, как между «Спартаком» и ЦСКА.

У нас [в советские времена] была достаточно мирная и нейтральная «грядка». Трения были с ЦСКА. И с Вильнюсом. Но с Вильнюсом до той поры, пока там фан-движение не зародилось. Постоянно там на улице или даже на вокзале, у стадиона какие-то были траблы – толпа собирается, такие полугопники, и начинается: сначала словами, потом и камнями покидаются, бутылками, ну и до драк доходило. Потом там фанаты появились, стали сюда приезжать, здесь опиздюливались, а потом сами предложили: ребята, давайте жить дружно. Ну давайте. Пивка только принесите. Притащили пиво и зашлифовали это дело – и все. Их фанаты выездные большинство были русские, хотя литовцы тоже были.

Пожалуй, вторым по ожесточенности после противостояния «Спартак»—ЦСКА была в советское время вражда между фанатами московского «Спартака» и киевского «Динамо». 20сентября 1987-го в Киеве произошла массовая драка фанатов этих двух команд. Она приобрела большой общественный резонанс. Это было одно из крупнейших «околофутбольных побоищ» советских времен: в драке участвовало около пятисот фанатов. Говорят, что применялись даже самодельные бомбы. Позже, когда «спартаковские» фанаты уже сели в поезд, киевляне забрасывали его камнями. Об этой драке писали многие центральные газеты, едва ли не впервые о футбольном фантизме начался серьезный разговор в обществе.

Александр Шпрыгин («Каманча»), «Динамо» (Москва):

Противостояние, соперничество, выливающееся в драки с оппонентами – «Спартака» с «Динамо», с ЦСКА, а раньше с «Динамо» (Киев), – они многолетние, и они никуда не денутся, точно так же как союз «Динамо» с ЦСКА: он настолько прочный, что есть две группировки, которые себя называют «семья», настолько они уже слились.

Провинциальные движения только еще начинали развиваться, и вражды между ними и столичными фанатами – за исключением нескольких городов, например Вильнюса и Днепропетровска – не было. Наоборот, случались ситуации, когда приезжие фанаты оказывались на одной стороне с местными в драках против гопников, которые ненавидели всех вообще «неформалов».

Андрей Малосолов, ЦСКА:

В [восьмидесятые] годы у нас не было в провинции особых врагов, наоборот, все друзья были. Фанатизм был не только неким элементом футбола, но и элементом контркультуры. Это было прогрессивное движение – слушало рок-музыку, не было быдлом.

Однако во второй половине 1980-х годов вражда между «мясными» и «конями» постепенно начала терять остроту. К концу десятилетия в отношениях между фанатами ЦСКА и «Спартака» практически наступил нейтралитет. Произошло то, о чем еще несколько лет назад невозможно было подумать: фанаты этих вечно враждовавших клубов даже начали ездить вместе на выезды.

Сергей Андерсон, ЦСКА:

[К концу восьмидесятых] как-то стерлась уже неприязнь командная. Было уже как-то по барабану, за кого ты там болеешь. Уже столько друг с другом было выпито… Нет, ну были отмороженные… «Вельвет» постоянно дрался с «Маней» Владом – друг друга любили до обожания. Если драка происходит, постоянно «Вельвет» дерется с «Маней», я – с «Германией». Гера – в два раза больше меня. Потом, когда мы с Герой разговаривали, он все спрашивал: почему так получалось? Я ему: не бери в голову.